Вишневые воры - Сарей Уокер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я видела его лишь однажды, когда ярким солнечным утром он появился у окна нашей спальни. Мы еще лежали в кроватях, когда я услышала легкое постукивание. «Айрис, подожди», – сказала Зили, но я уже открывала шторы – там, на улице, стоял Йорген с букетом роз. Он что-то говорил, его губы двигались, но мы ничего не могли разобрать. В тот момент я вообще не знала о его существовании – Зили общалась с ним втайне от всех, поэтому при виде его я в ужасе закричала, решив, что у меня продолжается ночной кошмар.
На мой крик примчалась Доуви, а потом и отец, а Зили все пыталась что-то объяснить. Йорген испугался и убежал, оставив на газоне разбросанные розы. Вскоре все открылось – Зили, рыдая, поведала нам о своей любовной истории, которая включала всего лишь пару молочных коктейлей в кафе-мороженом на Мейн-стрит, касание рук под столом и пачку любовных писем, которые Зили спрятала под матрасом, а отец тут же конфисковал и сжег в духовке.
Зили запретили видеться с Йоргеном, и он уехал в Норвегию, так и не попрощавшись. Конечно, она плакала, но, когда острая боль прошла, Зили радовалась уже хотя бы тому, что в ее жизни случились романтические отношения, а ведь она была уверена, что этого не будет никогда.
С тех пор она ни с кем не встречалась – по крайней мере, насколько я знала, – но, когда на нашей орбите появлялись мужчины, она была склонна уделять им повышенное внимание. Сегодня под ее опеку попал Сэм.
Я же во многом была рада наложенным на нас социальным ограничениям: благодаря строгим правилам отца мне не приходилось разбираться в своих чувствах по отношению к мужчинам. Я точно знала, что мужчины меня не интересуют, и подозревала, что не только из-за сестер, хотя случившееся с ними особого интереса не добавляло. Человек с аллергией на молочные продукты избегает походов в кафе-мороженое – вот так и я избегала думать на тему мужчин. То, что для Зили было трагедией всей ее жизни, мне было гораздо легче принять. Я понимала, что мне очень повезло по сравнению с ней, хотя Дафни это в свое время не спасло.
Зили все болтала и болтала о Европе (сейчас она описывала наш альпийский поход: «скука смертная»), и впереди было еще много стран. Когда она дошла до Франции, она принялась рассказывать Сэму о Лувре и начала было объяснять, что это такое, но Сэм ее перебил.
– Я был в Лувре, милая, – усмехнулся он и с некоторой жалостью посмотрел на нее.
Зили не смогла скрыть смущения.
– Ну конечно, вы там были, – сказала она. – Как глупо с моей стороны.
– О, пожалуйста, не расстраивайтесь, – сказал он, сгладив возникшую неловкость. – Мне с вами очень весело!
И они продолжили свой флирт; я же мысленно застонала. Мне хотелось, чтобы поскорее закончился ужин, чтобы я пошла уже к себе, а больше всего мне хотелось услышать, как Сэм Кольт заводит свою машину и уезжает прочь. А до тех пор мне нужно было потерпеть.
В столовой горели свечи. Мужчины сидели в разных концах стола, а мы с Зили – по бокам, как два канделябра. Во время подобных ужинов от нас обычно требовалось не так много, и я наслаждалась запахом стейка и грибов, доносившимся с кухни. С хорошей и вкусной пищей время проходило быстрее.
Когда мы доедали консоме, до наших с Зили ушей донеслась интересная информация. Сэм сказал, что собирается остаться на лето у сестры, которая живет в Гринвиче с мужем и детьми. Я опустила ложку и посмотрела на Зили – ей явно казалось, что при свете свечей радость на ее лице вовсе не заметна.
– А зачем? У вас же наверняка много дел на работе? – сказала я тоном, настолько лишенным сочувствия, что с таким же успехом я могла бы предложить лично отвезти его в Хартфорд.
– У сестры трое мальчиков, а ее муж уезжает по делам почти на все лето. Я подумал, что мальчишкам нужен мужчина в доме.
– Прекрасная идея, – сказал отец. – Так у нас будет больше времени все обсудить.
– Что обсудить? – спросила Зили.
– Деловые вопросы, – ответил отец, поскольку сказать «цыц!» было бы не очень вежливо.
Вошла Доуви с основным блюдом, поставив перед нами по тарелке.
– Если хотите знать, – заговорщически сказал Сэм, – мы с вашим отцом обсуждаем возможность объединения двух наших компаний.
Мы с Зили повернулись к отцу, который слегка нахмурился в ответ на то, что Сэм выбалтывает все секреты.
– Обсуждаем, но на этом пока все, – сказал отец, разрезая стейк. – Послевоенные годы были тяжелыми для всех нас, – пояснил он, еще не зная, какие доходы может принести ему Вьетнам.
– Да, еще рано говорить о чем-то конкретном. Старик пока ничего об этом не знает, – сказал Сэм и добавил: – Мой старик.
Я видела, что Зили разрывает от любопытства, да и у меня было много вопросов, но, когда она посмотрела на меня через стол, я глазами попросила ее сдержаться. Отец не любил допросы, особенно при гостях.
Беседа перетекла в более безопасное русло – говорили в основном Зили и Сэм, но не прошло и нескольких минут, как Зили вернулась к прежней теме.
– Я знаю! – сказала она. – Как насчет «Чольт»?
Сэм, который с аппетитом поглощал свой стейк, перестал жевать и промокнул губы салфеткой.
– Прошу прощения?
– «Чольт», – повторила Зили. – Чэпел плюс Кольт равно Чольт. Услышав это, Сэм ударил себя по коленке и снова разразился зычным гоготом.
«Ох, Зили, – подумала я. – Он того не стоит».
Вечером, когда Сэм наконец ушел, из Зили снова будто бы выпустили весь воздух, как тогда после пикника. Она забралась в постель, не снимая своего мешковатого платья, и свернулась калачиком, ко мне спиной. Я тихо завершала свои вечерние дела – надела ночную сорочку и села за стол с чашкой ромашкового чая, раскрыв журнал на странице с недвижимостью.
– Зили? – позвала я, вырезая объявление о продаже дома на Мартас-Винъярд. Я бы предпочла уехать из Новой Англии, но Мартас-Винъярд – остров, поэтому этот дом меня привлек. Как и все остальные, его наверняка продадут задолго до того, как мы с Зили будем готовы что-либо купить, к тому же неизвестно, дадут ли мне, незамужней женщине, банковский кредит. Но я все равно положила объявление в коробку, говоря себе, что провожу исследовательскую работу.
– Я же знаю, что ты не спишь, – сказала я, закрыв журнал и присев на краешек своей кровати. – Зили?
– Ну что? – спросила она раздраженно, вся в мыслях о Сэме. Хотя это необязательно должен был быть именно он – с тем же успехом он мог быть помолвлен, хотя я в этом сомневалось. Скорее она думала о том, что он олицетворял; о том, что в целом мог предложить ей молодой человек – замужество, детей, дом, такой как на Граус-корт, 64, то есть все то, к чему для Зили путь был закрыт.
– В другой жизни, – сказала я, выключая лампу.
– В другой жизни я могла бы быть счастлива.
Ее спокойное дыхание вскоре стало глубже – она уснула. Я подтянула одеяло к подбородку, боясь даже представить себе, что нас ждет в ближайшие дни. Наш гость будет жить в Гринвиче у своей сестры, но от памяти о нем избавиться будет сложно, как от запаха горькой травы или трупного цветка – есть такое растение в Индонезии, которое цветет раз в семь лет, источая запах смерти. Я надеялась, что Зили немного погрустит и двинется дальше.
Но я ошибалась. В начале лета 1957 года мне казалось, что я контролирую свою жизнь; я прошла половину учебного курса и строила планы на будущее. Вот только в те летние дни я практически ходила по минному полю –
