Морские титаны - Александр Калантаев

Воплощение английской легенды и сладостного самообмана должно было вдребезги разбиться о холодную твердыню крупповской стали. Где‑то в подсознании англичан могли терзать сомнения и воспоминания кровавых событий Ютланда. Очевидно, этим и обусловлен состав эскадры, вышедшей на перехват. Тандем «новый плюс старый корабль» мог бы сработать, не будь линкор «Принс оф Уэлс» столь новым, а тактический рисунок боя — полностью другим. Какая‑то мистическая вера в непобедимость «Могучего Худа» парализовала здравый смысл командующего и подставила слабо защищенный корабль под смертоносные снаряды. И только после трагедии все прозрели, удивившись собственной недальновидности при составлении таблиц с «боевыми коэффициентами» и навсегда определившись с аксиомой: более старый и слабо бронированный корабль не должен вступать в бой с кораблем более современным и защищенным. И никакая всенародная любовь и ореол непобедимости значения не имеют! Почти сразу происшедшее оценил командующий Флотом метрополии Джон Тови, отдав приказ о запрете на участие в битве с «Бисмарком» линейного крейсера «Ринаун», еще более слабого, чем «Худ», корабля. И хотя альтернативы бою не было, гипотетический шанс сохранить свой флагман у Холланда был. Требовалось лишь реально оценить силы своей эскадры и правильно расставить корабли в момент сближения. К сожалению, для Англии и самого адмирала стереотипное мышление оказалось сильнее.

Теперь о такой бурной реакции премьер–министра Черчилля. Британцы не раз за время войны теряли «капитальные» корабли. Были это и линкоры, и авианосцы. Но ни разу сэр Уинстон так категорично не требовал потопить обидчика любой ценой, вплоть до потери еще нескольких кораблей. Версия о мести за доблестно павший «Худ» красива, но не более. В свое время автору попалась интереснейшая статья аналитика Р. Исмаилова «Флот и стратегия непрямых действий», где указывается следующее: «Эффективность действия пиратов можно оценить по размеру ставки страхования. Чем больше ставка, тем успешнее, с точки зрения противника, действуют пираты. Так вот, за всю Вторую мировую войну эта ставка в Великобритании взлетела до максимума после потопления «Бисмарком» «Худа»! Выигрыш рейдером сражения или просто его возвращение в базу означал, что английский флот не способен противостоять угрозе надводных рейдеров. Ставка выросла до 25 %. То есть для того, чтобы застраховать судно, судовладелец должен был заплатить четверть его стоимости. Если такая ставка продержалась хотя бы месяц, объем морских перевозок сократился бы примерно на 15 %. Скорее всего, произошел бы коллапс торговли. При такой ставке мало судовладельцев способны были бы ее оплатить, морская торговля сократилась бы на порядок, а непрерывный поток товаров превратился бы в дискретный. Падение же уровня перевозок и переход на тайм–чартеры (временный фрахт судна) означал для Великобритании одно — проигрыш войны!» Для Германии удачный исход операции «Рейнюбунг» означал удачный старт океанской стратегии. Тихая паника на бирже и в страховых компаниях и явилась причиной нервозности премьера. Британия еще никогда не была так близка к поражению, как в те трагические майские дни.

И реакция англичан на подобный вызов явилась однозначной. А потоплен ли «Худ», «Принс оф Уэлс» или авианосец «Викториес», значения не имело. Слишком многое было поставлено на карту, а гибель «Худа» лишь подлила масла в огонь. И то, что для одних историков оказалось обычным разменом корабля на корабль, для других выявило крах германской океанской стратегии.

Вот теперь, кажется, все становится на свои места в тех далеких событиях, когда один обреченный германский рейдер бросил вызов судьбе, чтобы навсегда остаться в памяти истории!

Эпическая драма мая 1941 года еще долгое время будоражила умы историков, документалистов и исследователей. Интерес к ней не иссяк и в наши дни. С течением времени ширится поток новой информации и обнаруживаются очередные свидетельства. Чаще это архивные материалы или обрывки воспоминаний тех немногих, кто по прошествии стольких лет остался жив.

Люди, чей интерес к «Бисмарку» и его последнему бою не удовлетворила литература, решили прикоснуться к истории непосредственно в глубинах моря. Поиски корабля — дело дорогостоящее и трудоемкое, но, несмотря на это, первую экспедицию к германскому линкору организовал не Джеймс Камерон. Первенцем здесь оказался Роберт Баллард — исследователь настойчивый и скрупулезный. Благодаря его глубоководным работам мир впервые в 1985 году увидел легендарный «Титаник», снятый подводным аппаратом «Арго». Желание найти «Бисмарк» владело исследователем давно, и в июне 1988 года Баллард предпринял первую попытку, опираясь на координаты гибели корабля, указанные в вахтенных журналах тяжелого крейсера «Дорсетшир» и эсминцев. Экспедиция, стартовавшая от берегов Испании, окончилась фиаско. Глубоководный аппарат обнаружил деревянный остов корабля, напоминающего галеон. Но Баллард не был бы Баллардом, если бы так просто сдался. На следующий год, сканируя предполагаемый район гибели линкора мощным сонаром, исследователь обнаружил на дне нечто огромное. 8 июня 1989 года «Бисмарк» был найден. Позже коллеги Балларда сняли великолепный фильм об этой уникальной экспедиции, ставший впоследствии широко известным среди любителей военной истории.

Внесли свой вклад в изучение тайн германского исполина и знаменитые российские глубоководные аппараты «Мир», базирующиеся на научно–исследовательском судне «Академик Мстислав Келдыш». В июне 2001 года произошла сенсация! Члены экспедиции Майкла Мак–Доуэлла, используя российские аппараты, смогли воочию увидеть останки погибшего исполина. После этого судьбы двух таких разных кораблей удивительным образом переплелись. Любое путешествие к «Бисмарку» не обходится без «Мстислава Келдыша» и его уникальной техники. Второй знаменитый фильм, о котором уже упоминалось, сделанный Джеймсом Камероном в июне 2002 года, был бы невозможен без участия российского корабля. Последнее посещение братской могилы 2175 немецких моряков произошло в мае 2005 года — «Бисмарк» вновь посетил «Мир» с Мак–Доуэллом на борту. Сделаны сотни новых снимков и отсняты очередные кадры будущего фильма. Какая‑то мистическая тайна продолжает будоражить умы исследователей глубин океана, притягивая их в объятия бездны. Туда, где в вечном мраке продолжает свой поход один из самых великих и знаменитых кораблей XX века, ставший символом человеческого безумия, имя которому — война на море.

ЛИНКОРЫ «ЯМАТО» И «МУСАСИ»

ГИБЕЛЬ МОРСКИХ БОГОВ

Битва угасла.

Над нами — лишь мрачное небо

Сезона дождей.

Утром 8 декабря 1941 года на борту линейного корабля Королевского флота «Принс оф Уэлс» состоялось экстренное совещание. Днем раньше случилось то, о чем многие говорили и предупреждали, но верить до конца не решались, — Япония вступила в войну, атаковав базу ВМФ США на Гавайских островах — Пёрл–Харбор. Одновременно с бомбардировкой американских кораблей на далеких Гавайях японцы смертоносным шквалом прошлись по британским опорным пунктам на Малайе и Сиаме. Пылал Гонконг—оплот белого владычества в регионе. Но сил для отражения агрессии не хватало — все, что имела Великобритания, необходимо было на Западе, где страна сошлась в смертельном поединке с нацистской Германией. И все же премьер–министр Уинстон Черчилль, предчувствуя удар Японии, выделил два «капитальных» корабля на усиление Восточного флота метрополии — новейший линкор «Принс оф Уэлс» и старый, но не менее ценный линейный крейсер «Рипалс». Эскадру дополнили авианосцем «Индомитейбл».

Корабли вышли в море 6 ноября и прибыли в Сингапур быстро — 2 декабря 1941 года их якоря легли на грунт сингапурской гавани. Гарнизон встречал двух гигантов овациями, но командующему соединением адмиралу Томасу Филлипсу было о чем задуматься. Еще в океане эскадру обнаружили японские самолеты и подводные лодки, а «Индомитейбл» распорол днище о камни отмели недалеко от острова Ямайка. Сэр Филипс был не из тех, кто не выполняет приказы, — ставшие на якорь корабли в любой момент могли мощью своих колоссальных орудий остудить боевой пыл японцев. Вечером 7 декабря пришли страшные новости…

Адмиральский салон «Принс оф Уэлса», обшитый мореным столетним дубом, более напоминал один из представительских кабинетов британского парламента За массивным овальным столом сидели два адмирала, два капитана и шесть офицеров штаба Восточного флота.

Утопающий в габардиновом кресле сэр Томас Филлипс внимательно читал последнюю сводку воздушной разведки:

— Господа, японские корабли прошли южную точку французского Индокитая. Пилоты докладывают о более чем сорока транспортах с десантом, — адмирал резко встал, — я планирую выйти в море немедленно! Прошу сесть и высказать ваше мнение.