Благородный разбойник - Лаура Кинсейл

Франко недоверчиво хмыкнул, когда бандит дрожащими руками надел на Аллегрето кандалы, и хмуро взглянул на Элейн.

– Вы будете иметь то, что по праву ваше, – сказала она ему. – Навона получит назад все, что принадлежало ему. Как при моем деде. Вы с этим согласны?

Франко облизнул губы. Посмотрел на Аллегрето, затем снова на Элейн.

– Я не понимаю. А как же наше обручение?

– Обручения не было.

– Ты от него отрекаешься?

– Тут не от чего отрекаться. Я не давала согласия.

– Этот контракт! – Франко вдруг понял ее. – Будь проклята эта английская свинья! Так за этим стоит Ланкастер? – Он застонал, ступив на раненую ногу. – Ты продала нас англичанину?

– Нет.

– Лучше англичанину, чем Навоне, – фыркнул Риата. Лицо у него скривилось от боли и ненависти. – Он сделал тебе другого ублюдка вроде себя?

– Нет, – прямо ответила Элейн.

Ресницы у Аллегрето чуть дрогнули, на лице мелькнуло странное выражение. Он холодно смотрел на нее. Элейн чувствовала, как сердце у нее разрывается на части, которые невозможно будет сложить.

– А что с моим сыном? – повысил голос Франко Пьетро. – Я хочу забрать сына.

– Маттео останется со мной, пока я не решу иначе. Он не будет во власти Навоны.

– Я тебе не верю. Ты появилась здесь тайно, вместе с ним.

– Значит, подождем, когда поверите, – ответила Элейн. – Я постараюсь быть справедливой. Но Монтеверде – прежде всего. Прежде Риаты. Прежде Навоны. Монтеверде – все мы, а это самое главное.

С отрядом бандитов она взяла Авину.

Филипп удерживал монетный двор, который легко захватил, когда все убежали смотреть пожар, с легкостью защищал его, когда были закрыты ворота в стене. Крепость Маладир была ее, остатки гарнизона Риаты сдались людям Филиппа.

Горожане, не понимающие, что случилось, толпились за сожженным мостом, кричали, размахивали руками, однако не могли подойти к замку.

Элейн приказала Филиппу звонить в колокол на площади.

Зафер с ее разрешения перевязал рану Аллегрето и подвесил его руку на жгут, сделанный из тюрбана. Франко не мог ступить на раненую ногу, и его пришлось нести. Бандиты быстро доставили заключенных подземными ходами на освещенный факелами помост на площади.

Элейн уже стояла там, держа меч и оглядывая толпу встревоженных людей, собравшихся внизу. Ей вновь вспомнились слова леди Меланты. «Будь умна. Будь отважна, если необходимо. Действуй по обстоятельствам». Принц Лигурио одобрил бы ее. Она была в этом уверена, словно дед стоял рядом и подсказывал ей, что делать дальше.

– Я впервые пришла сюда! – крикнула она в толпу. – Я – Елена Монтеверде, а вы народ моего отца и деда. – Она взглянула вниз на молодого рудокопа, стоявшего перед нею. – И мой народ.

Парень стоял с открытым ртом и смущенно кивнул, поймав ее взгляд. Элейн кивнула в ответ.

– Сегодня в крепости, пока горел мост, сражались Риата и Навона – вожди своих домов. – Она показала мечом на Аллегрето и Франко Пьетро. – Они перед вами.

Люди смотрели, переговаривались, видя то, что она хотела: двух человек, окровавленных, в порванной одежде. Внизу стояли и горожане в дорогих мехах, и бедно одетые рудокопы с женами и детьми. Среди них были сторонники Риаты и тайные приверженцы Навоны. Люди уже заполнили всю площадь. Элейн знала, что от ее действий Риата проиграет, а Навона поднимется. Но здесь были еще и те, кто не принадлежал ни к одному из домов, те, о которых писал ее дед, кто больше всего страдал от непрерывных междоусобиц.

– Вот чем было Монтеверде, – сказала она, подняв окровавленный меч. – Полем битвы для волков! Я пришла, чтобы положить этому конец. Пришла, чтобы от имени принца Лигурио и моего отца править в мире и справедливости. У меня нет союзников. Я не Навона и не Риата. Мне нечем вас подавлять. У меня только несколько разбойников, которые стоят рядом. Но это не они лишили Монтеверде согласия и мира.

На площади царила мертвая тишина, если не считать шипения факелов да скрипа снега под ногами людей.

– Да, вами еще не правила женщина. Но все зависит от вас. Я сегодня удерживаю малыми силами монетный двор, замок и тех двух человек. Завтра каждый из вас, будь то мужчина или женщина, принесет с собой камень, чтобы выбрать правителя, как делали при старой республике. Один камень за одного из нас. Мы перед вами. Франко Пьетро делла Риата. Аллегрето делла Навона. Елена Монтеверде. Смотрите, думайте, решайте, кого бы вы хотели для себя и своих детей.

Элейн шагнула назад, опустила меч и отвернулась. Связанный Аллегрето глядел на нее как человек, следящий за падающей кометой. Молодой рудокоп поднял кулак.

– Монтеверде! – крикнул он.

В толпе подхватили этот крик, люди двинулись вперед, протягивая к ней руки. Элейн на секунду испугалась, но в их поведении не было враждебности, они улыбались.

Бросив меч, она встала на колени и прикасалась к их рукам.

Глава 23

Пока колокола не отзвонили полночь, у Элейн не было ни секунды, чтобы подумать о значимости того, что она сделала. И почувствовать страх. Филипп, Зафер, Маргарет с Маттео, даже необщительная донна Грация требовали ее внимания.

С Филиппом она советовалась, куда поместить арестованных, Заферу велено было проследить, чтобы никакие послания из крепости не попали в город. Поручив Маргарет заняться Маттео и собаками, она без лишних слов обняла веснушчатую служанку. Дарио все время находился рядом и не покинул ее, даже когда донна Грация со слезами на глазах попросила уделить ей хотя бы минуту внимания. Минута обернулась часом. Хозяйка поведала, как Риата убил всех ее братьев, но она простила его ради своего умершего мужа. Как испугали ее планы Аллегрето, но она согласилась помогать ему в память о своих погибших братьях. Закончила она смущенной клятвой верности дому Монтеверде. Донна Грация очень боялась, как бы Элейн не решила, что она с Навоной или с Риатой, и не наказала ее.

Элейн начала сознавать всю опасность своего положения: она могла оказаться между враждующими сторонами. Дарио понимал это и не отходил от нее с тех пор, как она сошла с помоста. Не давал приблизиться даже Заферу, явно опасаясь покушения на нее.

Оставив при себе одного Дарио, она сидела в комнате, где находилась книга ее деда. Она листала страницы и пыталась воскресить ощущение, что Лигурио стоит рядом. Сама его книга была руководством к действию. Но там не было указаний, как ей поступить сейчас, как преодолеть зияющую передней пропасть. Как убедить Франко Пьетро добровольно оказаться от власти, как остаться в живых или куда бежать, если утром народ проголосует за Риату, отдав их с Навоной на милость победителя.