Пасынки страны - Анатолий Махавкин

Но осаждённые и не думали сдаваться: водяные метались по периметру крыши, сшибая тех нападающих, которые успели доползти до верха. Водяной орудовал огромным деревянным брусом, а русалка, с оглушительным визгом, пинала тварей в уродливые морды. То и дело монотонный вой прерывался диким рыком и очередной монстр летел вниз. Кажется это не делало чудовищ более дружелюбными.

Я прибыл крайне вовремя. Оба водоплавающих совершенно выбились из сил и им требовалось по нескольку пинков, чтобы освободить крышу от назойливых посетителей.

— Оба сюда, немедленно! — рявкнул я, опустившись на липкую поверхность и удерживая предательскую дрожь в коленях, — да быстрее же, балбесы!

— Максим! — Вера тут же рванула ко мне, — Максик!!

— Какого чёрта? — Серёга, всегда бывший тугодумом, последний раз опустил дубину на уродливую рогатую голову и лишь потом потрусил к нам, — ты откуда здесь взялся?

— Нет времени объяснять, суй в жопу помидоры, — я нервно хихикнул, глядя в их широко распахнутые глаза, — держитесь за меня. Очень крепко.

Чёрная волна воющих чудовищ захлестнула крышу и хлынула к нам, протягивая когтистые лапы и скаля зубастые пасти.

Немного опоздали.

В это раз стало совсем плохо. Живот резало так, словно там активно рылась бригада патологоанатомов, не дождавшихся моей кончины, а в голове пульсировало живое пламя, протянувшее ложноножки к стенкам черепа. Я почти ничего не видел и не слышал, с огромным трудом соображая, на каком свете нахожусь. Кто‑то повис на мне, больно сжимая грудь и оба предплечья, а какая‑то хрень, похожая на лазерный луч, пыталась меня отыскать, медленно трансформируясь в застывший ядерный взрыв.

— Мы летим! — било по ушам, — Максим, как ты это делаешь?

— Рассвет! — раскатывался гром и щетинился молниями, — солнце над горизонтом! Он же сгорит!! Макс, ты меня слышишь?

Я слышал, но не мг понять, о чём идёт речь. Летим. Солнце. О чём это? Рассвет…

И тут меня словно током ударило. Боль, терзающая тело осталась, но морок беспамятства отлетел, позволив оценить полушарие светила, успевшего подняться над золотистой полоской леса. Я не успел. Странно, почему и жив то, до сих пор.

В отчаянии я огляделся. Мы успели преодолеть стены Проклятого Города и теперь медленно тащились над блестящей полоской извилистой реки. Странно, когда я летел с Марго, рядом не было и признака водоёма.

— Бросай нас! — рявкнуло в ухо и от неожиданности я разжал руки, отпустив два невероятно тяжёлых предмета, тут же устремившихся вниз.

Два громких всплеска оказались последним, что зафиксировало моё гаснущее сознание, ускользающее в бездну огненного беспамятства. Кажется ещё присутствовало ощущение стремительного падения, но я не был в этом уверен. Остановившийся атомный взрыв отыскал меня и пристально уставился на вампира, спутавшего день и ночь.

И море пламени поглотило меня.

Очнулся я от звука, похожего на звон посуды. Память — странная штука и на пару минут, пока затуманенный мозг пытался осознать, где и когда, находится его хозяин, она выдала картинку далёкого прошлого. Мама на кухне готовит завтрак, а значит скоро её мягкая ладонь скользнёт по волосам и тихий голос шепнёт в ухо: «Вставай, соня. Петушок пропел давно».

Я ещё не успел осознать, как далеко в прошлом находится ласковая мамина побудка, а низкий, с приятной хрипотцой, женский голос, прокрался в сумрак моей дремоты:

— Поднимайся, соня.

Странными оказались интонации этого приятного голоса. Словно кто‑то нашёл вещь, которую считал безнадежно утерянной, вот только теперь утрата принадлежит кому‑то другому. И радость и грусть одновременно.

Я открыл глаза. Вот это да! Всякий бы раз так приходить в сознание, когда вырубаешься от жуткой боли без всякой надежды на спасение. Небольшая уютная спаленка с огромной двуспальной кроватью под изумрудным полупрозрачным пологом. Занавеска ничуть не помешала рассмотреть бирюзовые стены комнаты с полотнами морских пейзажей, высокий трельяж и столик, уставленный баночками и бутылочками, явно из арсенала опытной модницы.

А вот и она. Сидит на краю ложа и разглядывает меня. На лице незнакомки я различил то же странное выражение светлой грусти, которое прорезалось в её речи. Правильные черты загорелого лица, зелёные глаза поразительной глубины, в обрамлении длинных пушистых ресниц и густые волосы насыщенного бронзового окраса.

Ведьма.

Незнакомка протянула мне широкую чашку с чем‑то дымящимся и невероятно ароматным. Как кофе, только намного лучше. Почти, как кровь.

— Пей, не бойся, — я послушно принял предложенное, ощутив лёгкое содрогание тонких пальцев, когда они прикоснулись к моей руке, — думаю, тебе должно понравиться.

Ну ещё бы! Вкус оказался гораздо лучше запаха и прервать первый глоток оказалось невероятно сложно. Казалось будто жидкий огонь наполняет моё тело, изгоняя слабость и наполняя мышцы силой и бодростью.

— Что это? — я смешался под насмешливым взглядом и попытавшись скрыть смущение, вновь отхлебнул ароматный напиток, — в смысле, спасибо. То есть, здравствуйте…Чёрт! Кто вы?

Ведьма рассмеялась и одним плавным движением поднялась, позволив оценить тело, своей красотой ничуть не уступающее совершенному лицу. Узкая талия, широкие бёдра, высокая пышная грудь и стройные ноги: взгляд не мог отыскать ни единого изъяна. Кроме того, женщина оказалась весьма немаленького роста, а рыжие волосы ниспадали почти до пят. Одежда, состоящая из тонкой полупрозрачной рубашки, странным образом равно скрывала и подчёркивала достоинства фигуры. О–ох! Я ощутил возбуждение и дело тут было не только в бодрящем напитке. Он, кстати, успел закончиться.

— Здравствуй, Максим, — переливы звенящего смеха сменились тем же приятным голосом, — ни к чему «выканье», думаю, мы с тобой станем друзьями. Сразу избавимся от недомолвок и тайн; меня зовут Каролина и это именно я нашла тебя в лесу и притащила в свой пряничный домик.

— Ты — ведьма, — констатировал я очевидное и осторожно приподнялся, опёршись на подушку. При этом обнаружилась крайне забавная штука: я оказался абсолютно обнажён, — хм.

— Не смущайся, — она вновь рассмеялась и отобрала мой опустевший сосуд, — кроме того, приятно сознавать, что даже такая старая, забытая всеми, затворница ещё способна возбудить молодого симпатичного вампира. И да: я — ведьма. Очень жаль, что в наше смутно время, это способно разделять представителей наших народов.

— Не всех, — я порыскал взглядом, пытаясь отыскать одеяло или ещё какой‑нибудь предмет, способный прикрыть «индикатор» моего интереса, — если ведьма в адеквате, не вижу ни единой причины вступать с ней в противоборство. Вот чёрт!