Один неверный шаг - Харлан Кобен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Майрон на малой скорости по подъездной дорожке приблизился к дому. Под шинами хрустел гравий. Неожиданно включилось освещение: вероятно, среагировали датчики движения. Майрон остановил машину, выбрался из салона и шагнул в теплый тихий вечер. Домик относился к разряду рыбацких хижин, именовавшихся в просторечии солонками. Неплохой домик, между прочим, подумал Майрон, и прямо на озере. Рядом находился небольшой док, в котором стояли лодки. Майрон прислушался, но плеска воды не услышал. На озере стояла необыкновенная тишина. Казалось, его для большей сохранности накрывали на ночь куском стекла. Редкие огни, освещавшие подъездную дорожку, отражались в воде, на зеркальной поверхности которой не наблюдалось даже легчайшей ряби. В небе висела луна, напоминавшая большую круглую серьгу. Сидевшие рядком на ветке дерева летучие мыши походили на королевских гвардейцев в миниатюре.
Майрон быстрым шагом направился к двери. В доме горел свет, но Майрон не заметил на веранде ни малейшего движения. Он постучал в дверь. Никакой реакции. Он постучал снова, а в следующую секунду ощутил затылком леденящее прикосновение револьверного ствола.
— Не поворачивайся, — сказал Эли.
Майрон не стал.
— Ты вооружен?
— Да.
— Подними руки и расставь ноги. И не делай глупостей. Не заставляй стрелять в тебя, Майрон. Мне не хотелось бы тебя убивать — ведь ты был таким хорошим мальчиком.
— Нет никакой необходимости прибегать к оружию, Эли. — Довольно глупая фраза, если разобраться. Но она предназначалась не Уикнеру. У Майрона во внутреннем кармане лежал включенный сотовый и Уин по идее должен был слышать каждое его слово. Майрон мысленно произвел некоторую калькуляцию. Ему понадобился час, чтобы добраться до этого места. Уину, вероятно, потребуется для этого вдвое меньше.
Нужно тянуть время…
Пока Уикнер обыскивал его, Майрон уловил запах алкоголя. Плохой знак, подумал он, и даже хотел было отпрыгнуть в сторону и попытаться скрыться во тьме. Уикнер однако был опытным копом, а кроме того, поставил его в позу задержанного, не способствовавшую активным действиям.
Уикнер нашел револьвер Майрона почти сразу, открыл барабан, вытряс пули на землю, после чего сунул оружие в карман.
— Открой дверь, — скомандовал Уикнер.
Майрон повернул ручку, и Уикнер, подтолкнув его стволом, заставил войти в помещение. Когда Майрон вошел, его сердце трепыхнулось и провалилось куда-то в область желудка. Страх сдавил горло жестокой рукой так сильно, что он едва мог дышать. Помещение было обставлено и оформлено в духе типичного пристанища рыбака. Каминную полку украшали выделанные таксидермистом чучела крупных рыбин, стены покрывали потемневшие от времени деревянные панели, в углу помещался небольшой бар с расставленными вдоль стойки простыми, но удобными стульями. На дощатом полу лежал довольно потертый бежевый ковер. Совершенно неожиданной и чуждой деталью интерьера были темно-красные следы ног на ковре.
Кровавые следы.
Причем кровь была совсем свежая — в воздухе витал острый запах мокрой ржавчины.
Майрон повернулся и посмотрел на Эли Уикнера. Тот держался на безопасном расстоянии, предписанном полицейскими правилами, а ствол его револьвера смотрел точно в грудь Майрона. Легкая мишень. Даже, пожалуй, слишком легкая. Зрачки у Уикнера казались чуть больше, чем в прошлый раз на поле «Литтл-лиг», а красная каемка вокруг глаз чуть шире и ярче. Кожа на лице отставного полицейского была сухой и белой, как пергамент; на правой щеке под кожей проступала хорошо заметная паутина голубоватых вен. Имелся ли подобный паутинный узор на левой щеке, Майрон сказать не мог, поскольку левую щеку покрывала корка засохшей крови.
— Вы?.. — Майрон замолчал, поскольку не знал, что говорить дальше.
Уикнер промолчал.
— Что происходит, Эли?
— Иди в заднюю комнату, — приказал Уикнер.
— Вам ведь не хочется этого делать, Эли…
— Это уже не важно, Майрон. Повернись и топай, куда велено.
Майрон двинулся в указанном направлении, ступая по кровавым следам на бежевом ковре. Цепочка кровавых следов походила на кровавую тропу из фильма ужасов или сериала о вампирах. Стены в комнате были сплошь завешаны фотографиями, сделанными на поле и стадионе «Литтл-лиг». Самые ранние датировались началом семидесятых годов. На каждом снимке Уикнер позировал в окружении своих юных питомцев из детской любительской бейсбольной лиги. На фото Уикнер неизменно улыбался, щурясь от бившего в глаза солнца. Окружавшие его маленькие игроки держали в руках плакаты с рекламными лозунгами вроде: «Мороженое Френдли» или «Завтраки и обеды для настоящих индейцев от Сеймура». И здесь не обошлось без спонсоров, подумал Майрон. Ребятишки на снимках подмигивали в камеру, махали руками или улыбались щербатыми ртами. Все они очень походили друг на друга. Майрон с удивлением отметил, что за последние тридцать лет дети почти совсем не изменились. Но Эли, разумеется, выглядел старше от снимка к снимку. Фактически по этим фотографиям можно было год за годом проследить всю его жизнь. Развешанные в хронологическом порядке изображения стареющего хозяина дома в окружении вечно юных игроков в бейсбол производили странный, если не сказать зловещий эффект.
Они вошли в заднюю комнату, представлявшую своего рода офис. Здесь на стенах тоже висели многочисленные фотографии — Уикнер, получающий Большой приз взрослой любительской лиги. Памятный снимок плаката, украшавшего защитную решетку в тот день, когда трибуну назвали его именем. Уикнер в парадной полицейской форме в компании с экс-губернатором Брендоном Бирном. Уикнер с Кубком победителя чемпионата по бейсболу среди полицейских участков. Помимо фотографий, на стенах красовались всевозможные похвальные грамоты и поздравительные адреса в застекленных рамках; на полках и верхних панелях шкафов стояли кубки с изображением бейсбольных мячей, полученные за победы на различных региональных соревнованиях и первенствах. Майрон даже ухитрился разглядеть написанное детским почерком поздравление с какой-то важной датой, начинавшееся словами: «Что значит для меня мой тренер…»
И повсюду в комнате виднелись кровавые пятна.
Страх снова сдавил сердце Майрона ледяной рукой.
В углу на спине, широко раскинув руки, словно готовясь к распятию, лежал шеф детективного бюро Рой Померанц. Казалось, кто-то вылил ему на рубашку ведерко вишневого сиропа. Его широко раскрытые мертвые глаза уперлись остекленевшим взглядом в потолок.
— Вы убили своего партнера… — медленно произнес Майрон, констатируя очевидный факт. Не для себя и не для Уикнера произнес — для Уина. На тот случай, если тот приедет слишком поздно. «Можно сказать, для вечности говорю, — с мрачной иронией подумал Майрон. — Фраза из серии „мертвый обвиняет“ или что-то в этом роде. Глупость, конечно…»
— Десять минут назад, может, чуть больше, — сказал Уикнер.
— Зачем?
— Присаживайся, Майрон. Вон туда, если не возражаешь.
Майрон опустился в огромное кресло с массивными подлокотниками. Уикнер, держа револьвер на уровне груди, подошел к письменному столу, выдвинул ящик и сунул в него револьвер Майрона, после чего швырнул Майрону пару наручников.
— Пристегнись к подлокотнику. Не хочу постоянно думать о том, как бы ты не сбежал, и следить за каждым твоим движением. Майрон повел глазами по комнате. Ситуация была из разряда: сейчас или никогда. Как только наручники прикуют его к креслу, у него не останется ни единого шанса на побег или любое иное активное действие. Увы, всякая попытка бунта обречена на провал. Уикнер находился от него слишком далеко. Кроме того, их разделял стол. Неожиданно взгляд Майрона упал на лежавший на поверхности стола нож для писем. Может, схватить его и метнуть в Уикнера подобно мастеру боевых искусств? Если бы ему удалось попасть Уикнеру в сонную артерию, Брюс Ли определенно был бы им доволен.
Уикнер, словно прочитав его мысли, поднял ствол пистолета чуть выше.
— Приковывайся, Майрон. Немедленно!
Ни единого шанса. Так что придется продолжать тянуть волынку. И надеяться на то, что Уин прибудет вовремя. Майрон защелкнул наручник на своем левом запястье, а второй — на подлокотнике.
Уикнер заметно расслабился.
— Мне следовало догадаться, что они поставили на телефон «жучок», — сказал он.
— Кто?
Уикнер, казалось, не слышал.
— Но вся штука в том, что никто не может приблизиться к моему дому так, чтобы я об этом не знал. И хруст гравия тут совершенно ни при чем. У меня повсюду установлены датчики движения, и дом освещается как рождественская елка, с какой бы стороны ни подходил незваный гость. Я использовал эту систему, чтобы отпугивать животных, которые повадились посещать ящик для отбросов. Они узнали о моем намерении и направили ко мне человека, которому я по идее должен доверять. Моего старого партнера.