Собрание сочинений. Том 5. Черногория и славянские земли. Четыре месяца в Черногории. - Егор Петрович Ковалевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эту ловкость, умение вести интригу и действовать более золотом, чем мечом, он выказал и в начале войны против черногорцев. Он успел восстановить нахию Пипери против князя-владетеля и посредством их вторгся в границы Черногории.
Описывая жизнь последнего владыки Черногории и начало правления нынешнего владетельного князя ее, я рассказал подробно весь ход войны Омер-паши против Черногории, которую он обещал в течение нескольких дней подчинить турецкому владычеству. Борьба эта за независимость горсти народа конечно не может увеличить военной славы Омер-паши. Омер-паша двинулся в Черногорию с 15.000 регулярной пехоты, тремя эскадронами конницы, 18.000 албанцев и с 28 орудиями – и с этими силами ничего не мог сделать, против народа, который после измены пиперян, едва мог собрать 8.000 человек, разметанных в разных концах своих границ, и застигнутый врасплох, очень нуждался в порохе и свинце. Три месяца, с декабря до половины февраля, продержал Омер-паша свои войска в долинах, покрытых водой, где они болели и гибли сотнями, несмотря на терпение, с которым турки переносят всякого рода труды и лишения, и наконец принужден был силою обстоятельств отступить.
Омер-паша не говорит по-французски; но знает немного по-итальянски; немецкий и сербский языки ему одинаково родные; по-турецки он научился уже в Турции. Мы избрали для разговора с ним язык сербский, так как при переговорах присутствовал Осман-паша, генерал-губернатор Скутарийский. Омер-паша вообще боялся возбудить подозрение турок; они и то глядели на него не дружелюбно, не забывая его европейского происхождения и не доверяя его новым религиозным убеждениям, в которых он не слишком был крепок. В крайности однако прибегали к немецкому языку, чтобы разъяснить какое-либо обстоятельство австрийским комиссарам, которые в свою очередь мало понимали по-сербски.
Противоположность между Омер-пашею и Осман-пашею была резкая, и не только в наружности, сколько в приеме, и надо сознаться, что в этом случае преимущество было не на стороне европейца.
Конечно ни для кого не любопытны все наши переговоры, нередко прерываемые, с тем, чтобы не возобновлять их вновь, и опять возобновляемые по поводу каких-либо уступок, и опять прекращаемые… Замечу только, что конечная цель наших требований состояла в совершенном очищении Черногории от неприятеля и возвращение захваченных турками нескольких человек черногорцев, одним словом – в восстановлении прежнего порядка вещей – statu quo ante bellum. Омер-паша наконец и соглашался на это; может быть он даже доволен был, что борьба прекращалась так неожиданно, борьба, которой последствия и исход он не совсем хорошо предвидел. Но вопрос состоял в том, какие именно границы были Черногории до начала войны; вопрос этот, как известно, возбуждался еще недавно и сопровождался теми же спорами, как и при нас, и может быть окончательно разрешен только при одном искреннем стремлении, при возможности дать Черногории ее естественные границы, а не те, которые создают случайности войны или мира. Дело в том, что многие пограничные племена при первой возможности присоединяются к Черногории, куда их влекут и предания исторические, и происхождение и вера, или складываются в отдельные республики и ведут постоянную войну с местными турецкими властями. Это тоже, что движущиеся пески африканских пустынь: какая возможность определить сего дня, где стояла такая-то гряда холмов вчера и куда увлечет ее вихрь завтра?
Особенным сборным пунктом служило Грахово, которое Омер-паша не хотел очистить от своих войск и 30 человек пленных этого племени, которых он не хотел выдать, как возмутившихся поданных Султана, и осуждал на все истязания турецкой казни.
Читатель верно припомнит, что такое Грахово? Это самое храброе племя во всей Черногории, Герцеговине и Албании, а следовательно во всей Турции. Оно лежит между границ Черногории, Австрии и Герцеговины. Турки постоянно оспоривают владычество над ними, то у черногорцев, то у самих жителей. Редкий год проходит без взаимных стычек; граховлянин, вверяя посев зерна земле, столько раз увлажненной кровью, должен потом отбивать у неприятеля свою жатву и, может быть, тут же сложить и свою голову.
Не далее, как в 1835 и в 1843 годах турки покушались, во чтобы ни стало, завоевать Грахово, и напали на него в первый раз с 12, а во второй раз с 10.000 войска, но граховляне, которые в то время могли еще выставить до 800 человек в поле, засев в своих домах, служивших им жилищем и укреплением, отбивались в течение нескольких дней, пока не подоспели на помощь черногорцы. Тут пали лучшие люди края. От фамилии Даковича (Вуятчича) остался только Яков, воевода Грахова, 70-ти летний старик, храбрейший во всем крае с маленьким сыном: человек двадцать остальных членов семейства погибли в различных битвах. Покойный владыка лишился здесь своего брата 15-ти летнего юношу, надежду и любимца всех черногорцев, красавца собой и храбрейшего между ними, племянника и несколько человек из своей фамилии. Граховское племя, которое за мою память выставляло 800 человек в поле, теперь уже не может поставить и 400!
Если граховляне, в течение более столетия, отстаивали с такими пожертвованиями свою независимость, то конечно, мы должны были в свою очередь употребить все усилия, чтобы спасти их от рабства. Особенно участь воеводы Даковича сокрушала нас. Мы знали, как содержались пленные в Турции, а их злейший враг, любимец страны, конечно мог возбуждать не удивление геройской защитой своего племени, но только жажду мести. Я уже рассказал когда-то, каким случаем этот несчастный старик попал в плен. Нам хотелось выручить его, во чтобы то ни стало, скорее, тем более, что с ним и его сыном, 14-ти летним мальчиком, прекращалась храбрейшая фамилия Граховских воевод; – Яков имел в глазах русских еще другой повод к сочувствию: он вместе с племенем своим, которого не был еще
