Потаенная девушка - Кен Лю

– Многие величайшие борцы за сохранение природы ходили по этому двору, – сказал я. В представлении широкой публики двор Гарвардского университета – что-то вроде афинского Акрополя или римского Форума. Я попытался представить себе вместо разноцветного рифа, протянувшегося подо мной, зеленую лужайку, усыпанную багряными и желтыми листьями в прохладный день осени Новой Англии, и студентов с преподавателями за обсуждением судьбы планеты.

– Несмотря на склонность к романтизму, которую мне приписывают, – сказала Аса, – я не считаю, что Гарвард из прошлого был лучше Гарварда настоящего. Этот университет, как и все остальные, также воспитывал генералов и президентов, которые отрицали то, что человечество способно изменить климат, и повели падких на демагогию людей войной на беднейшие страны Азии и Африки.

Умолкнув, мы продолжали скользить над двором, наблюдая за тем, как туристы залезают в выбитые окна, обросшие ракушками, подобно крабам, ползающим сквозь глазницы многоглазого черепа. Некоторые, практически голые, волочили за собой воздушные ткани, вызывающие в памяти вечерние платья эпохи ранней Американской республики; другие были в костюмах, вдохновленных стилем Американской империи, в имитациях бронежилетов и в касках с противогазами; кто-то изображал беженцев, таща за собой кислородные баллоны с подтеками искусственной ржавчины.

Что они ищут? Нашли ли?

«Ностальгия – это рана, которой мы не позволяем затянуться со временем», – как-то написала Аса.

Через несколько часов, насытившись впечатлениями, туристы направились к поверхности, словно косяки рыб, спасающиеся от какого-то невидимого хищника, и в некотором смысле это действительно было так.

Прогноз погоды обещал сильный шторм. Массачусетское море редко бывает спокойным.

После того как море вокруг нас очистилось от посторонних и круизный лайнер, огромное облако-остров, скрылся, Аса заметно успокоилась. Заверив меня в том, что нам ничто не угрожает, она укрыла погрузившийся в воду плот под защитой рифа Мемориальной церкви. Здесь, под бушующей поверхностью моря, нам предстояло переждать шторм.

Солнце зашло, небо потемнело, вокруг нас ожили миллионы огней. С наступлением ночи коралловый риф и не думал засыпать. Именно в эту пору светящиеся ночные создания – медузы, креветки, светляки и рыбы-миктофы – выбираются из укрытия, чтобы насладиться жизнью в этом подводном мегаполисе, который никогда не спит.

Пока над нами бушевали ветер и волны, мы практически ничего не ощущали, дрейфуя в бездне моря, окруженные бесчисленными живыми звездами.

Мы не смотрим.

Мы не видим.

Мы преодолеваем миллионы миль ради того, чтобы найти свежие впечатления, ни разу не заглянув внутрь собственной черепной коробки, – с этим восхитительным незнакомым ландшафтом не сравнится ничто во всей вселенной. Мы найдем более чем достаточно, для того чтобы утолить свое любопытство и неуемную тягу к новизне, если просто обратим свой взор на десять квадратных метров вокруг себя: неповторимый продольный рисунок на каждой плитке у нас под ногами, химическая симфония, оживляющая каждую бактерию на нашей коже, таинство того, как мы можем созерцать себя, смотря на себя.

Звезды у нас над головой так же бесконечно далеки – и в то же время так же близки, как светящиеся коралловые черви за иллюминатором моего плота. Нам нужно только посмотреть, чтобы увидеть Красоту, которой наполнен каждый атом.

Лишь в одиночестве возможно жить так же самодостаточно, как живет звезда.

Я удовлетворена тем, что у меня есть это. Есть сейчас.

Вдалеке, на фоне похожей на скалу громады библиотеки Уайденера, вспыхнул яркий свет, в пустоте зажглась сверхновая.

Звезды вокруг погасли, оставив лишь чернильный мрак, но сама сверхновая, бесформенное облако света, продолжала клубиться и бурлить.

Разбудив Асу, я указал ей на это странное явление. Не сказав ни слова, она направила к нему плавучее жилище. Когда мы приблизились, пятно света превратилось в барахтающуюся фигуру. Осьминог? Нет, человек.

– Должно быть, отставший от группы турист, – предположила Аса. – Если он сейчас поднимется на поверхность, то погибнет в шторм.

Аса зажгла яркий прожектор спереди плота, привлекая внимание. Луч света выхватил растерянную молодую женщину в «мокром» гидрокостюме, облепленном люминесцентными наклейками; она прикрывала ладонью глаза от резкого света прожектора. Щели ее искусственных жабр быстро открывались и закрывались, выдавая ее смятение и испуг.

– Она не может понять, где верх, – пробормотала Аса.

Прильнув к иллюминатору, она замахала рукой, предлагая женщине следовать за плотом. Крошечное жилище не было оборудовано шлюзовой камерой, поэтому нам нужно было подняться на поверхность, чтобы принять женщину на борт. Та кивнула.

На поверхности шквалами налетал дождь; волнение было таким сильным, что невозможно было стоять на ногах. Распластавшись на животе на узкой площадке рядом со входом, мы с Асой кое-как вытащили неизвестную на плот, тотчас же просевший ниже под дополнительным весом. С большим трудом нам удалось затащить ее внутрь и закупорить купол, после чего мы сразу же погрузились вглубь.

Двадцать минут спустя насухо вытеревшаяся, снявшая жабры, надежно укутанная в теплое одеяло, с кружкой горячего чая в руке Сарам <Мост-Золотые-ворота> – <Киото> с благодарностью смотрела на нас.

– Я заблудилась внутри, – начала она. – Пустые книгохранилища уходили в бесконечность, а они везде выглядели совершенно одинаково. Сначала я направилась следом за рыбой-иглой, надеясь на то, что она выведет меня наружу, но рыба, похоже, плавала кругами.

– Вы нашли то, что искали? – спросила Аса.

Сарам объяснила, что она учится на станции «Гарвард» – высшем учебном заведении, висящем в верхних слоях атмосферы Венеры, которое по лицензии получило название старого университета, чьи развалины сейчас раскинулись под нами. По собственной инициативе Сарам приехала сюда, чтобы своими глазами увидеть легендарный университет, питая романтические надежды порыться в хранилищах мертвой библиотеки в поисках какой-нибудь забытой книги.

Аса посмотрела в иллюминатор на внушительную громаду пустой библиотеки.

– Сомневаюсь, что после стольких лет здесь сохранилось хоть что-нибудь.

– Возможно, – согласилась Сарам. – Но история не умирает. Когда-нибудь вода отступит отсюда. И, возможно, я доживу до того дня, когда Природа вернется в свое первозданное состояние.

Наверное, Сарам была настроена чересчур оптимистически. Лишь в начале этого года «Объединенным планетам» с помощью кораблей с ионными двигателями удалось вытолкнуть на околоземную орбиту шесть астероидов, а возведение космических зеркал еще и не началось. Даже по самым оптимистичным прогнозам считалось, что потребуются десятки (а то и сотни) лет на то, чтобы зеркала сократили количество падающего на Землю солнечного света в достаточной степени и начался процесс охлаждения климата и возвращения планеты в свое древнее состояние, превращения ее обратно в мягкий Эдем с полярными ледовыми шапками и ледниками на вершинах горных пиков. Скорее всего, на Марсе к тому времени терраформирование уже полностью завершится.

– А разве Доггер-банка – что-то более естественное, чем Массачусетское море? – спросила Аса.

– Ледниковый период едва ли можно сравнить с творением человеческих рук, – не моргнув глазом ответила Сарам.

– Кто мы такие, чтобы согревать планету ради мечты и охлаждать ее из чувства ностальгии?

– Мистицизм не облегчит