Обречённый на любовь - Николай Романецкий

- Ну?

Калинов лишь помотал головой. Лицо Виты скривилось, на лбу родились тонкие - ниточками - морщинки.

Стареет, не к месту подумал Калинов, без слов, дежурно, обнял приму и отправился в ванную.

Уныло поворачиваясь под колкими струйками душа, он размышлял. Итак, помимо маловероятной уголовщины, кандидатами в похитители являются как минимум три организации монистов: ортодоксы-церковники, мальчики из Всемирной Организации Одиноких Мужчин и девочки из Ассоциации Лесбийской Любви. Хорошо хоть голубым от сильного пола наплевать на многоженство... Впрочем, церковники пока еще не докатились в своей борьбе до похищений, их оружием являются проповеди. Однако, где гарантия, что кто-нибудь из прихожан, причастившись к слову Божьему, не выразит таким образом свое отношение к греховодникам?..

Приняв душ, он включил массажер, а потом, одевшись, не спускаясь вниз, отправился в свой кабинет. Сел за стол, открыл окно.

За окном оживленно переговаривались птицы, время от времени с глухим стуком падали на траву сосновые шишки: поднимался ветерок.

Калинов повернулся к тейлору и, набрав серию кодов и свой личный номер спецдопуска, вышел в информационный банк своей организации. Поинтересовался, кто по их ведомству находится сейчас под административным арестом в связи с нарушением общественного порядка: не верилось, что похищение предпринято только для того, чтобы заставить его отказаться от участия в выборах. Обнаружил несколько лесбиянок - активисток АЛЛ. Никто из Одиноких под арестом не содержался. Калинов сбросил информацию и запросил данные по Адепту Восточноевропейского филиала Организации Одиноких Мужчин Федору Салову. Разочарованно хмыкнул. Толстяк вел себя тише воды ниже травы.

В дверь постучали. Калинов отключился и крикнул:

- Войдите.

Это была Сельма. Подбежала, чмокнула отца в щеку, затараторила:

- Мама-раз сказала, чтобы ты спускался вниз. Гости уже явились.

Калинов обнял дочку, потом отодвинул от себя, оглядел с ног до головы. Хорошая у них с Витой девчонка получилась, лицом похожа на мать, но пофигуристей - с узкой талией и высокой грудью. Будь здоров, девочка!

Будь здоров девочка еще раз чмокнула отца.

- Как дела? - спросил Калинов.

- Сегодня сдала социальную психологию.

- Молодец! А как Сережка?

- А что Сережка? Он же школьник! У них экзамен сдать - раз плюнуть!

- Ну уж так и раз плюнуть? - усомнился Калинов.

- Конечно... Так что мне сказать маме?

- Скажи, через пять минут буду. Переоденусь и спущусь.

Но Сельма не тронулась с места. Лицо ее помрачнело.

- Мама-раз сказала, что мама-два заболела и ее положили в клинику. Это правда?

- Конечно. Почему это ты сомневаешься в словах матери?

- Я не сомневаюсь... Но почему мама-раз волнуется?

- Потому и волнуется. Хоть медицина и сильна, изредка случается всякое. Но с мамой-два все будет в порядке, у нее же не первый ребенок.

Сельма снова заулыбалась и опять чмокнула отца в щеку.

- У тебя есть парень, дочка? - спросил Калинов.

- Конечно. - Сельма крутанулась на одной ноге, взметнула колоколом юбку. - У кого же их нет!

Не влюблена, подумал Калинов и спросил:

- Скажи, дочка, ты уже изучила элементарную сексологию?

Сельма кивнула.

- Скажи мне тогда, как ты относишься к лесбиянкам?

- А я к ним не отношусь, папа! - Сельма фыркнула. - Чего это ты ими заинтересовался?

- Кажется, они начинают доставлять мне неприятности... Ну ладно, иди, я сейчас буду.

Он быстро переоделся, нацепил галстук. Потом заглянул в детскую, к Женьке. Там оказалась Анфиса.

- Здравствуйте, Александр Петрович!

- Здравствуй, здравствуй!.. У тебя же давно закончился рабочий день.

Анфиса махнула рукой:

- Ой да ладно! Я посижу с Женькой, пока уснет. Потом отгуляю.

Женька сразу полез к отцу на руки:

- А где мама-два?

- Заболела, сынок.

- А она придет меня поцеловать?

- Обязательно! Дня через три.

- Долго ждать... - Женька вздохнул и тут же принялся делиться дневными впечатлениями: - А мы с Анфисой сегодня опять купались на озере...

С трудом, но вырваться из детской удалось. Уж лучше бы с сыном поиграть, подумал Калинов, чем сидеть там с гостями. Он любил Женьку совсем не так, как Сельму или Сережку. Впрочем, наверное, причиной было то, что старшие выросли. Сережка вон ходит по дому, словно незнакомый посторонний мужик. Ростом-то с отца стал... Калинов никак не мог привыкнуть к этому.

Гости уже собрались. На сегодня Вита пригласила четверых: чету Крыловых, с которыми давно уже не встречались, и незнакомую Калинову пару из Москвы, с которыми Вита была каким-то образом связана по работе. Калинов познакомился с москвичами, пожал руку Игорю, чмокнул Аллу. Игоря за последнее время немного разнесло, а вот "мисс миллионерша" была по-прежнему хороша. Для брюнетки возраст сказывался на ней очень мало.

- Хорошо выглядишь, - сказал Калинов. - Не я ли тебе говорил, что ребенок красит женщину?

Алла счастливо рассмеялась, прижалась к мужу. Калинову ее движение показалось несколько наигранным.

- А где же твоя вторая? - спросил Игорь.

- В клинике, на обследовании.

- Богатый ты будешь папа, - сказала Алла. - А Игорь вот никак не хочет второго.

Он и первого-то не хотел, подумал Калинов.

- Зря, старик, - сказал он. - Дети украшают и мужчину.

- И я ему доказываю, - защебетала Алла. - Все равно ведь на Земле сидит!

- Ты так и не решил вернуться? - ляпнул Калинов и тут же пожалел: Зяблик насупился, для него это был больной вопрос.

- Ладно, старик, извини, - сказал Калинов. - Вы поговорите тут, я пока помогу Вите накрыть до конца стол.

Он пошел на кухню, сбегая от прямолинейности своего вопроса. Вита доставала из рисивера блюда. Зеленые глаза ее были грустными. Рыжеволосая тростиночка с хрустальным голосом, вспомнил Калинов, но в сердце почему-то ничего не отозвалось.

- Надо было все-таки отменить вечеринку, - сказала Вита.

Калинов замотал головой:

- Нет, пусть все идет, как должно идти... Полагаю, ей ничто не грозит. - Фраза звучала полуутверждением-полувопросом.

Вита вскинула брови:

- Как знаешь... Она твоя жена, не моя.

Это было безжалостно, и Калинов с размаху ухнул кулаком по столу.

- Знаю!.. - Он прищурился. - Ты-то чего беспокоишься? Отдохнешь от нее... Ты же радоваться должна!

Вита уронила руки, села на стул. В глазах - слезы.

- Ты стал жестоким, Саша, - сказала она дрожащим голосом. - По-моему, ты и Марину не любишь.

- Глупости! - рявкнул Калинов. - Я люблю вас обеих и ни от кого из вас не собираюсь отказываться! Меня вполне устраивает наша семья... А тебя что, не устраивает? Все не можешь побороть свою ревность?