Невроз и личностный рост. Борьба за самоосуществление - Карен Хорни

* См.Г.Флобер. «Мадам Бовари». Оба ее любовника устали от нее и порвали с ней. См. также К.Хорни. «Самоанализ», – самоанализ Клары.

Первое, что поражает нас, это полная включенность такой женщины в отношения с партнером. Он становится единственным центром ее существования. Все вращается вокруг него. Ее настроение зависит от того, лучше или хуже он к ней относится. Она не осмеливается строить никаких планов, чтобы не дай Бог, не пропустить его звонка или вечера с ним. Ее мысли сосредоточены на том, чтобы понять его или помочь ему. Ее усилия направлены на то, чтобы выполнить его ожидания, какими она их видит. У нее только один страх – противоречить ему и потерять его. Все другие интересы идут побоку. Ее работа, если она не связана с ним, становится сравнительно ненужной ей. Это может быть даже дело, в общем-то дорогое для нее, или продуктивная профессиональная работа, в которой она многого достигла. Естественно, при этом работа страдает, и больше всего.

Другие человеческие отношения тоже уходят далеко на задний план. Она может забросить или оставить своих детей, свой дом. Дружба все более и более служит тому, чтобы заполнить время без него. Договоренности рушатся в ту же секунду, стоит ему появиться на горизонте. К ухудшению ее отношений с другими часто прикладывает руку и партнер, потому что, в свою очередь, хочет сделать ее еще более зависимой от него. Глядеть на своих друзей и родных она начинает его глазами. Он насмехается над ее доверием к людям и вселяет в нее свою собственную подозрительность. Так она теряет корни и беднеет духовно. Вдобавок падает ее интерес к себе самой, и без того невысокий. Она может залезть в долги, рисковать своей репутацией, здоровьем, достоинством. Если она находится в анализе или занимается самоанализом, интерес к самопознанию уступает дорогу заинтересованности в том, чтобы понять его мотивацию и помочь ему.

Несчастье может начаться прямо сразу, «с порога». Но иногда некоторое время ничего не вызывает особых подозрений. Определенным невротическим способом эти двое кажутся созданными друг для друга. Ему нужно быть властелином; ей нужно покоряться. Он открыто требователен, она – уступчива. Она может покориться, только если сломлена ее гордость, а он, по многим причинам, не упустит этого сделать. Но рано или поздно начнутся столкновения двух характеров, или, точнее, двух невротических структур, по всем параметрам диаметрально противоположных. Главные столкновения происходят из-за чувств – из-за «любви». Она настаивает на любви, внимании, близости. Он безнадежно боится позитивных чувств. Их проявление кажется ему недостойным. Ее заверения в любви кажутся ему просто притворством – и, действительно, как мы знаем, ее, скорее, толкает потребность утратить себя и слиться с ним, чем личная любовь к нему. Он не может удержаться от борьбы против ее чувств и, следовательно, против нее. Это заставляет ее чувствовать, что ею пренебрегают или оскорбляют ее, возбуждает в ней тревогу и усиливает ее установку «вцепляться». И здесь происходит новое столкновение их интересов. Хотя он делает все, чтобы она зависела от него, ее цепляние пугает и отталкивает его. Он боится и осуждает любую слабость в себе, а в ней – презирает. Это означает еще одно отвержение для нее, вызывает еще большую тревогу и еще большее цепляние. Ее невысказанные требования он ощущает как принуждение и должен отбиваться от них, чтобы удержать свое чувство власти. Ее компульсивная услужливость оскорбляет его гордость своей самодостаточностью. Она настаивает на своем «понимании» его, и это еще одно подобное оскорбление. И действительно, при всей искренности ее попыток, она не понимает его по-настоящему и вряд ли может понять. Кроме того, в ее «понимании» слишком много потребности найти извинение и простить, поскольку она считает все свои установки хорошими и естественными. Он, в свою очередь, ощущает ее чувство нравственного превосходства, и оно вызывает в нем желание свернуть шею связанным с ним претензиям. Для разговора обо всем этом по-хорошему остаются самые скудные возможности, поскольку в глубине души оба чувствуют свою правоту. Она начинает видеть в нем скотину, а он в ней – довольную своей правильностью дуру. Покончить с ее претензиями было бы на редкость полезно, если бы это делалось конструктивно. Но поскольку это в основном происходит в саркастической, унизительной манере, это только обижает ее, делает еще более незащищенной и зависимой.

Бесполезно задаваться вопросом, могли бы они, при всех этих противоречиях, быть полезны друг другу. Конечно, он может чуть смягчиться, а она чуть укрепиться. Но в основном они оба слишком глубоко окопались в траншеях своих невротических потребностей и антипатий. Порочные круги, в которые вовлечено худшее из того, что есть в них обоих, продолжают закручиваться и могут закончиться только взаимным мучением.

Фрустрации и ограничения, которым она подвергается, различаются не столько по виду, сколько по их цивилизованности и интенсивности. Всегда присутствует игра в кошки-мышки: ее то притягивают, то отталкивают, то привязывают, то уходят от нее. За половым удовлетворением могут последовать грубые оскорбления, вслед за чудесным вечером он «забывает» о годовщине важного события, вытянув из нее доверительные признания, он использует их против нее. Она может попытаться играть в ту же игру, но у нее слишком много запретов, чтобы это хорошо получалось. Но она всегда хороший «инструмент для игры», поскольку его нападки приводят ее в уныние, а его расположение духа, кажущееся ей хорошим, вызывает массу ложных надежд на то, как теперь все будет хорошо. Множество вещей он считает себя вправе делать, вовсе ее не спрашивая. Его требования могут касаться финансовой поддержки, подарков себе, своим друзьям и родственникам; работы на него, например, по дому или машинописи; помощи в его карьере; особого внимания к его потребностям. Последнее, например, может относиться к временному распорядку, к безраздельному и некритичному интересу к его занятиям, к тому, чтобы была компания или ее не было, к невозмутимости и спокойствию, когда он угрюм или раздражителен и т.д. и т.п.

Чего бы он ни требовал, это его самоочевидное право. Когда его желание не выполняется, у него нет неприятных предчувствий, а лишь придирчивое раздражение. Он считает, да и заявляет совершенно определенно, что это не он требователен, а она скаредная, неряшливая, невнимательная и незаботливая, и что он обязан поставить ей это на вид в обрамлении всяческих оскорблений. С другой стороны, он очень проницателен насчет ее требований, объявляя их все невротическими. Ее потребность во внимании, времени или компании – это стремление к обладанию, если ей хочется секса или вкусной еды – это распущенность. Поэтому, когда он фрустрирует ее потребности, что неизбежно по его внутренним причинам, с его точки зрения – это никакая не фрустрация. Ей же лучше, что пренебрегают ее потребностями, потому что ей должно быть стыдно, что они у нее вообще есть. На самом деле, его техника фрустрации хорошо разработана. В нее входит умение испортить радость угрюмостью, заставить ее почувствовать себя ненужной и нежеланной, отдаленной физически или психически. Наиболее вредоносная и наименее внутренне близкая ей часть их – это его общая пренебрежительная и презрительная установка. Каким бы на самом деле ни было его отношение к ее особенностям или качествам, оно редко выражается. С другой стороны, как я уже говорила, он и на самом деле презирает ее за мягкость, уклончивость и отсутствие прямоты. Но вдобавок, в силу потребности в активном вынесении вовне своей ненависти к себе, он придирается к ней и унижает ее. Если она, в свою очередь, осмеливается критиковать его, он высокомерно отбрасывает в сторону все, что она говорит, или доказывает ей, что она ему мстит.

Больше всего вариантов мы находим в половой стороне их жизни. Половые отношения могут выделяться на общем фоне как единственно удовлетворительный вид контакта. Или, в том случае, если у него есть запреты на наслаждение сексом, он может фрустрировать ее и в этом отношении тоже, что ощущается наиболее остро, так как при отсутствии нежности с его стороны секс может быть для нее единственным доказательством его любви. Секс может быть средством обидеть и унизить ее. Он достаточно ясно может высказываться, что для него она только сексуальный объект. Он может гордо выставлять напоказ половые отношения с другими женщинами, сопровождая это унизительными комментариями по поводу ее меньшей привлекательности или отзывчивости. Сам половой акт может быть унизительным из-за отсутствия всякой нежности или вследствие применения садистских приемов.

Ее отношение к такому плохому обращению полно противоречий. Как мы сейчас увидим, это не статичный набор реакций, но колебательный процесс, приводящий ее ко все большим и большим конфликтам. Прежде всего, она просто беспомощна, как и всегда была по отношению к агрессивным людям. Она никогда не могла настроиться против них и ответить хоть сколько-нибудь эффективно. Уступить ей всегда было легче. И, склонная чувствовать себя виноватой в любом случае, она скорее соглашается с упреками, в особенности потому, что в них есть доля истины.