Мятежники (СИ) - Яхина Ирина

Агнея берегла его на случай ранений. Часть вина она, даже не разбавляя водой, сварила с шалфеем, приворотником, яблоками, клюквой и тёрном. И тысячу раз успела воздать благодарность учителю-лекарю за науку. Получилось не только терпимо, даже вкусно. Напившись обжигающего вина, Агнея уснула, свернувшись калачиком на единственной лавке, и с утра уже чувствовала себя совершенно здоровой.

Весь следующий день она провела на охоте. Ягоды тёрна и клюква пропадали в желудке без следа, и только дразнили аппетит. А день выдался как нельзя удачным. Сначала Агнее повезло подстрелить в болотистых зарослях у реки большого, жирного селезня, который отдыхал от перелёта. А на обратном пути она увидела, что в силки попался заяц.

Утке Агнея быстро свернула шею, зажмурившись, а вот над зайцем долго стояла, кусая губу и размышляя — не обойтись ли ей в ближайшие дни утятиной.

Агнея не умела убивать. Даже охота всегда оставалась развлечением, и рядом находились егеря, ловчие и стражники, которые добивали добычу.

Осгри, наставник из Топорного Ущелья, хоть и учил леди рыцарскому искусству боя, всегда хмурился, если дело доходило до уроков с мечом или когда воспитанницы леди Норы брались за топоры — традиционное оружие Ордена со дня его основания. «Не женское это дело», — часто упрямо твердил он. Однажды Агнея вспылила. Девушки стояли у мишеней, и Осгри выдёргивал стрелы. Все выстрелы Агнеи попали в щит, одна ближе другой к красному кружку центра. Она заметила учителю, что владеет луком лучше, чем половина отборного гарнизона Ордена. Осгри только хмуро покачал головой, как всегда. «Женщина, леди Агнея, — сказал он ей тогда, — это жизнь. Женщина даёт жизнь, бережёт, не отнимает. Воевать мы и вас, девок, умеем». Тогда она впервые подумала, зачем на самом деле держит в руке меч. Агнея обожала лошадей и скачки, ей нравились уроки и тренировки, и всё это получалось как весёлая азартная игра.

А, когда настал час, она подвела всех. Особенно Этель.

Боль событий минувших дней, казалось, притупилась под грузом усталости. Воспоминания подёрнулись туманом, и Агнея неосознанно хотела поскорее утопить их, бежать, как от зловонного болота, пока её не затянуло.

На их отряд напали ночью, когда норвальдский обоз остановился лагерем в лесу. Агнея даже толком не поняла, где её люди. Девушку вытащили, брыкающуюся и кричащую, волоком, разбили губу. Она упала, поднялась на руках и увидела перед собой мертвенно-бледное лицо стражника. Любимец её служанки. Наверно, эти двое первыми попали под удар. В ту ночь воин дежурил, и Этель ускользнула вечером из палатки. Всполохи факелов, огонь, крики и болезненный нечеловеческий вой раненых. Агнее накинули мешок на голову, связали руки. Скачка поперёк седла совершенно лишила сил. Агнея крутила головой, задыхаясь в пыльном мешке. Наконец, тряска прекратилась.

— Эй, полегче с леди! Помрёт ненароком, — крикнул кто-то.

И тут же что-то жесткое и острое впилось в бок: Агнею сбросили. Мешок сняли. Перед глазами расплывалось улыбающееся щербатое лицо.

— Ути, маленькая, испугалась? — Хохот. — Посиди пока, золотая.

Агнея откинулась назад и съехала по стволу дерева. Кололись торчащие из земли корни. Разбойники потрошили дорожные сумки. Победный вопль огласил поляну, когда один из вояк нашёл бочонок вина, сбил пробку и начал пить обливаясь. Другой принялся отнимать ценную находку.

Агнея лежала, не двигаясь, и наблюдала за ними. Её не стерегли. Чего бояться десяти здоровенным мужикам, когда добыча и так на глазах? Агнею всю облапали, шутили, что хорошо развлекутся и не покушаясь на её честь, потом всё-таки оставили в покое. Этель разбойники тоже взяли живой. И Этель не была леди.

Разбойники ругались над сундуком и, к счастью для Агнеи, не успели обыскать всех лошадей. А на маленькую котомку с лечебными травами просто не обратили внимания, отбросили. Мешочки с порошками рассыпались по земле. Уже стали затихать споры под утро, пьяные разбойники повалились спать, пришёл сменщик, который должен был сторожить Агнею. Она ждала. Разбойник задремал. Агнея сползла на землю, дотянулась ногой и пнула в угли припасы, среди которых краснела веревочка завязки на мешочке с дурмань-травой, а сама уткнулась лицом во влажный мох.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Лошади знали хозяйку. С Грейпл Агнея частенько выезжала тайком из конюшни, и умная кобылка была приучена отзываться на лёгкий свист.

Пока дурмань витал в дыме костра, Агнея вытащила кинжал своего охранника, на четвереньках отползла в сторону, подтянула подпруги на нерассёдланной лошади и, таясь, как вор, повела её прочь от лагеря разбойников. И не убила ни одного лиходея. Позорно дрожала, как осиновый листок, не прогнала остальных лошадей, хотя и порезала все поводья. Подобрала свой лук со стрелами из кучи трофеев, но даже не пыталась нападать на захмелевших и потерявшихся с дыму похитителей. Голову мутило, Агнея вскарабкалась на лошадь, зашептала ей. Грейпл послушно порысила в сторону.

Каждый шаг, каждый час, каждый день после бегства Агнея думала только о том, как скоро её нагонят, и понукала уставшую Грейпл брести дальше и дальше. Если бы страх остаться пешей не оказался сильней, Агнея загнала бы лошадь.

Теперь она стояла над зайцем в лесу. Зверёк всё равно разодрал себе лапу и уже покорно сник. Агнея искренне попросила у него прощения и достала кинжал.

Подвесив зайца рядом с селезнем на пояс, она пробиралась сквозь тонкие ветки прибрежного кустарника, густо усеявшего каменистые берега речушки, к броду перед домом и остановилась в последний момент. Мужские голоса прозвучали совсем близко. Всхрапнула лошадь, бряцнул металл, плеснула вода.

Агнея замерла. Почувствовала себя сама несчастным зайцем в ловушке. Судя по разговору, мужчины были на берегу. Проскочить незаметной через речку точно не удастся. А Грейпл осталась привязанной за домом на той стороне.

— Вон, — сказал один голос, — дом пустой. Крестьяне в город ушли. Переночуем под крышей.

О, нет! Дом могли оставить, а вот лошадь со свежей водой в поилке никто бы не бросил. Мало того что Грейпл заберут, чего доброго, начнут искать хозяина.

Затаив дыхание, Агнея поправила капюшон и стала пробираться ближе. Подкрадываться, стараясь не уронить лук, с болтающимися на поясе тушками трофеев, оказалось совсем неудобно. Ей казалось, ещё мгновение, ещё один шорох, и её обнаружат.

Мужчины не слышали. Мерно журчал ручей, фыркали лошади. Почти ползком Агнея прокралась под ракитовый куст и увидела незваных гостей.

Буквально в десяти шагах от неё стоял настоящий великан, которому Агнея едва ли достала бы до подмышки. В выгоревшем на солнце, добротном и крепком стёганном дублете, с огромным боевым мечом на потрёпанной перевязи с такой внушительной рукоятью, что мог бы служить Агнее трёхручником. Он стоял вполоборота, и лица Агнея не видела, только длинные чёрные волосы, неровно прядями спускавшиеся до плеч. Верзила поил лошадей:

— Поохотиться бы, — прогудел он. — До смерти надоел твой сыр.

— Не стоит плодить слухи, — звонким голосом ответил его спутник.

Второй мужчина стоял по колено в реке, сбросив на берегу дублет, в одной рубашке и закатанных бриджах. Он умывался, откидывая с лица мягкие волны золотисто-пшеничных волос. Даже отсюда, через ветви, Агнея видела, что он молод, силён и совсем недурен.

Даже жаль будет, если придётся его пристрелить, — подумала она.

— Тогда наплоди мне нормальный ужин, умник! — грубо огрызнулся здоровяк.

— Сверр, — мужчина в реке выпрямился и тряхнул влажными кудрями, — кругом без этого только и говорят о драконах. Внимание Думхолма нам совсем не нужно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Думхолма! Крестьяне ушли в город. В Думхолм! Это же пограничный город Эстсуэка. Сердце Агнеи подпрыгнуло. Странно, как она могла так глупо рвануть в противоположную сторону от моря, всё равно суэкские земли близко! До ближайшего города, а там — вызволяй её жених, приезжайте, сэр, на гнедом скакуне, и, честное слово, она будет целовать своего лорда-спасителя до самого порта!