Патрик Леруа. Годы 1821—1830 - Татьяна Адаменко

– Я видел, как от вас выходил младший д’Эвре, – заметил Леруа, присаживаясь. – Не ожидал увидеть его здесь.

– Да! Это было очень любезно с его стороны! Очень, очень любезно, – эхом самого себя повторил Герье.

– И что же он взял почитать? – полюбопытствовал Леруа.

– А почему, собственно, вас это так заинтересовало? – скрипучим, раздраженным тоном спросил Герье.

Леруа снова пожал плечами.

– Банальное любопытство, только и всего, – примирительным тоном сообщил он. – Мне очень понравилась та книга, что я взял у вас вчера.

– Да, Беранже совсем неплох, хотя иногда чересчур вульгарен, – мсье Герье с готовностью поддержал тему поэзии.

Разговор шел рывками, скрипя при каждом повороте, как несмазанная телега, вчерашняя непринужденность исчезла бесследно, и потому, когда библиотекарь на минутку откланялся, Леруа только вздохнул с облегчением. Леруа уже решил, что, когда Герье вернется, он, не затягивая беседу, попрощается и вернется к себе. Естественно, он не мог не задаться вопросом, что послужило причиной такое перемены в поведении мсье Герье… Мысль, что эта перемена и визит Жана д’Эвре оказалась связаны, показалась ему интересной, но бездоказательной.

Дожидаясь Герье, он встал с кресла и прохаживался между полок, почти бессознательной приближаясь к той самой, где была собрана «библиотека злодейства» де Бенажа; и, наконец, вытащил первую попавшуюся книгу. Это оказалась именно «Жюстина, или несчастья добродетели».

И вдруг Леруа показалось, что стеллажи рванулись ввысь, к неосвещенному потолку, доводя инспектора до головокружения, что темнота сгущается и грозится его раздавить…

Книга легко открылась в его руках, доказывая, что ее не раз читали.

Леруа пролистнул страницы, но замер и снова открыл форзац. На первой странице не было экслибриса – ни экслибриса Арно, и какого-либо другого.

А ведь Бенаж был яростно жаден до обладания книгами, и свой первый, тогда еще на меди, экслибрис, заказал, едва только стал студентом. Он обожал помечать книги, он будто становился богаче в собственных глазах; а после того, как студент Фример, насмехаясь, объяснил ему, что «ставить экслибрис на книги, которые ты еще не читал, все равно, что назвать своей женщину, в чьей постели ты не успел побывать», он помечал им только книги прочитанные. Леруа стал открывать другие книги со злополучной полки; «120 дней Содома», «Путешествие Бриза-Тесты», «О тайных знаках на теле» … и везде первая станица была девственно чиста.

Податной инспектор, подумав, взялся за другие полки – редко, но экслибрис мелькал.

– Вы ищете что-то конкретное, мсье? – вернувшийся библиотекарь удивился его бешеной активности. – Вас так взбодрил ваш чай?

– Нет, – Леруа едва успел снова улыбнуться, – Просто столько знакомых книг, но в роскошных новых нарядах; например, монография Гаспара де Прони у меня была с оторванной обложкой… У вас отличная библиотека, мсье Герье!

Польщенный библиотекарь закивал. Леруа выбрал из предложенного ему «легкого чтения» томик комедий Мельвиля и тепло распрощался со старичком.

Возвращаясь в свою комнату, Леруа пытался сохранить хладнокровие, пока его мозг с привычной точностью и скоростью следовал цепочке выводов.

Арно не покупал и не читал этих книг, а, значит, – рассуждал Леруа, – все эти тома поставлены для отвода глаз. Наверняка они появились в библиотеке за достаточно короткий промежуток времени между убийством и обыском. Значит, эти книги у кого-то в замке были под рукой, кто-то их читал, это собрание из глубоко личной библиотечки… – Леруа глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

Кто мог обладать такими специфическими интересами, достаточной суммой денег для того, чтобы вырядить дешевую порнографию в переплеты классики, знанием немецкого и английского? Кто поставил эти книги в библиотеку?

Ответ легко дался Леруа. Шарль. Меткий стрелок.

Но зачем?

Этот вопрос был чуть сложнее, но возможно, – подумал Леруа, – стоило взглянуть на то, что Шарль д’Эвре получил в результате. А Шарль, благодаря своему выстрелу, вернул замок в семейную собственность и подарил сестре немалое состояние де Бенажа. Были ли свидетели той погони с секирой, того якобы спасительного выстрела, кроме членов семьи? Был ли между ними сговор? А найденные в комнате тела – в самом ли деле в их смерти повинен де Бенаж? Скорее всего, да.

Но и в этом случае, – лихорадочно рассуждал Леруа, – ничто не отменяет возможной провокации. Возможно, мадам Сильвия обнаружила тайник намного раньше и без свидетелей в лице разгневанного мужа. Возможно, благодаря отличной выдержке, она не стала падать в обморок возле статуй, а пошла и поделилась своей находкой с братьями. И тогда, на семейном совете, было принято решение…?

Но она могла просто разоблачить де Бенажа, обратившись к главе здешней полиции, мэтру Гийому, показать ему комнату, дождавшись, когда муж уедет…

Леруа давно встал с постели, он зажег свечу и снова сел за стол, выводя на бумаге затейливые линии сухим пером.

Почему же она не захотела это сделать? – размышлял Леруа. Возможно, просто решила, что так надежнее, – почти сразу нашел он ответ на свой вопрос. Смерть – это всегда надежней, чем аресты, допросы… А для убедительности подкинуть книги, чтоб сразу разбудить неизжитые суеверия и уничтожить желание задавать любые вопросы. Зачем, если все ответы – вот они, на поверхности! Практичное решение вполне в духе д’Эвре, насколько Леруа успел в них разобраться. А пыточные приспособления – сколько лет они пылились там, в подвале, с каких времен?

Или он напрасно пренебрегает бритвой Оккама, ищет сложное объяснение там, где все давным-давно приняли простое? Может, развившаяся за годы службы подозрительность, наконец, перешла все пределы здравого смысла? Конечно, раньше она всегда оправдывала себя, но все же, все же…

И – весьма интересная деталь – что же было с ним в библиотеке, что за наплыв тьмы? Он ведь так давно привык, что кроме Справделивости, его никто не тревожит, а тут книги будто ожили…

Несмотря на крепкую нервную организацию, эти вопросы довольно долго мешали Леруа заснуть. Он успокоился, только составив примерный план действий, который, по его замыслу, должен был подтвердить или опровергнуть его фантастичные подозрения.

Глава 2. Уместность ностальгии

Расспрашивать в чужом доме новонанятую прислугу или беспокоить хозяев своими догадками, основанными на воспоминаниях двадцатилетней давности, было бы совершенным верхом глупости.

Но ведь кроме замка, была ещё и деревня. Утром следующего дня Леруа заявил, что ему необходимо прогуляться, а заодно и отправить письмо. Никто его не удерживал, а секретарь Жанно, казалось, едва смог утаить вздох облегчения. Первым пунктом в своем полусерьезном походе за истиной Леруа поставил знакомое из документов имя: мэтр Гийом, глава местной полиции.

Идя по улицам Поммерэ, он то и дело сталкивался с любопытными взглядами и сам в свою очередь с интересом рассматривал низкие и широкие дома, затейливые флюгеры на крышах, неработающий фонтан с покосившейся нимфой, держащей в руках кувшин. Подойдя поближе, он увидел, что лицо нимфы все в рытвинах, вероятно, от пуль.

Двухэтажный дом на площади мог похвастать невысокой и толстой башенкой, где размещалось отделение полиции (четыре человека от силы, – прикинул Леруа) и архив. Именно там, в скромном, густо пропитанном ароматами табака кабинете, инспектор и нашел мэтра Гийома. Высокий, с изрядным брюшком и могучими руками, он был занят тем, что следил, как безусый юнец в форме, кашляя и отплевываясь, опустошает стакан какой-то мутноватой жидкости. Когда тот закончил, мэтр, не слушая возражений, налил еще.

– И второй, быстро! И третий! А теперь марш домой, спать!

Мальчишка послушно побрел к выходу, неуверенно поздоровавшись с Леруа. Теперь они с мэтром Гийомом остались в кабинете вдвоем.

Мэтр посмотрел на прилично, но совершенно немодно одетого гостя с изрядно побитым жизнью портфелем в руках, сухим невыразительным лицом чиновника, и безошибочно его поприветствовал:

– Доброе утро, мсье инспектор!

– Доброе утро, – сдержанно кивнул Леруа в ответ, не удивляясь такой проницательности. Что в замке, что в деревне, вероятно, не осталось ни одного человека, который не знал бы о приезжем инспекторе, а уж совместить лицо с должностью…

– Вы, верно, не понимаете, что тут только что было?

– Не откажите в разъяснениях, – согласился Леруа.

– Этот паренек, Жан, сегодня ночью своего первого убил. Тут недалеко облава была, один идиот торговца зарезал, в разбойники решил подаваться. Но – идиот. Вернулся домой за едой и теплой одеждой, не захотел зимой в лесу мерзнуть. А тут мы, а он принялся дубиной махать, вместо того, чтобы пойти по хорошему… Вот Жан его на штык и принял, строго по уставу.