Дума о Севастополе (сборник) - Эдуард Асадов

А мой напарник приподнимет бровь

И вдруг промолвит: – Не сочти за службу,

А ну, дружище, прочитай про дружбу! —

И улыбнется: – Ну и про любовь…

И я, навек той верою согрет,

Пишу о дружбе в память о друживших

И о любви – за них, недолюбивших,

За них, за тех, кого сегодня нет.

Горячие ребята, добровольцы,

Мечтатели, безусые юнцы,

Не ведавшие страха комсомольцы,

Не знавшие уныния бойцы!

Итак, друзья, понять совсем не сложно,

Зачем я больше лирику пишу.

Затем, что быть сухим мне просто тошно,

А я – поэт сугубо молодежный,

И вы об этом помните. Прошу!

1964

Велики ль богатства у солдата?..

Велики ль богатства у солдата?

Скатка, автомат, да вещмешок,

Да лопатка сбоку, да граната,

Да простой походный котелок.

А еще родимая земля —

От границ до самого Кремля.

1966

Статистика войны

О, сколько прошло уже светлых лет,

А все не кончается горький след.

И ныне для каждой десятой женщины

Нет ни цветов, ни фаты невесты.

И ей будто злою судьбой завещано

Рядом навечно пустое место…

Но пусть же простит нас она, десятая.

Мужчины пред ней – без вины виноватые:

Ведь в тяжкие годы в моей стране

Каждый десятый погиб на войне.

Безмолвье – ему. Безнадежность – ей.

Только бы все это не забылось!

Только бы люди стали мудрей

И все это снова не повторилось!

1974

Неприметные герои

Я часто слышу яростные споры,

Кому из поколений повезло.

А то вдруг раздаются разговоры,

Что, дескать, время подвигов прошло.

Лишь на войне кидают в дот гранаты,

Идут в разведку в логово врага,

По стеклам штаба бьют из автомата

И в схватке добывают «языка».

А в мирный день такое отпадает.

Ну где себя проявишь и когда?

Ведь не всегда пожары возникают,

И тонут люди тоже не всегда!

Что ж, коль сердца на подвиги равняются,

Мне, скажем прямо, это по душе.

Но только так проблемы не решаются,

И пусть дома пореже загораются,

А люди пусть не тонут вообще!

И споры о различье поколений,

По-моему, нелепы и смешны.

Ведь поколенья, так же как ступени,

Всегда равны по весу и значенью

И меж собой навечно скреплены.

Кто выдумал, что нынче не бывает

Побед, ранений, а порой смертей?

Ведь есть еще подобие людей

И те, кто перед злом не отступают.

И подвиг тут не меньше, чем на фронте!

Ведь дрянь, до пят пропахшая вином,

Она всегда втроем иль впятером.

А он шагнул и говорит им: – Бросьте!

Там – кулаки с кастетами, с ножами,

Там ненависть прицелилась в него.

А у него лишь правда за плечами

Да мужество, и больше ничего!

И пусть тут быть любой неравной драке,

Он не уйдет, не повернет назад.

А это вам не легче, чем в атаке,

И он герой не меньше, чем солдат!

Есть много разновидностей геройства,

Но я бы к ним еще приплюсовал

И мужество чуть-чуть иного свойства:

Готовое к поступку благородство,

Как взрыва ожидающий запал.

Ведь кажется порой невероятно,

Что подвиг рядом, как и жизнь сама.

Но, для того чтоб стало все понятно,

Я приведу отрывок из письма:

«…Вы, Эдуард Аркадьевич, простите

За то, что отрываю Вас от дел.

Вы столько людям нужного творите,

А у меня куда скромней удел!

Мне девятнадцать. Я совсем недавно

Окончил десять классов. И сейчас

Работаю механиком комбайна

В донецкой шахте. Вот и весь рассказ.

Живу, как все. Мой жизненный маршрут

Один из многих. Я смотрю реально:

Ну, изучу предметы досконально,

Ну, поступлю и кончу институт.

Ну, пусть пойду не узенькой тропою.

И все же откровенно говорю,

Что ничего-то я не сотворю

И ничего такого не открою.

Мои глаза… Поверьте… Вы должны

Понять, что тут не глупая затея…

Они мне, как и всякому, нужны,

Но Вам они, конечно же, нужнее!

И пусть ни разу не мелькнет у Вас

Насчет меня хоть слабое сомненье.

Даю Вам слово, что свое решенье

Я взвесил и обдумал много раз!

Ведь если снова я верну Вам свет,

То буду счастлив! Счастлив, понимаете?!

Итак, Вы предложенье принимаете.

Не отвечайте только мне, что нет!

Я сильный! И, прошу, не надо, слышите,

Про жертвы говорить или беду.

Не беспокойтесь, я не пропаду!

А Вы… Вы столько людям понапишете!

А сделать это можно, говорят,

В какой-то вашей клинике московской.

Пишите. Буду тотчас, как солдат.

И верьте мне: я вправду буду рад.

Ваш друг, механик Слава Комаровский».

Я распахнул окно и полной грудью

Вдохнул прохладу в предвечерней мгле.

Ах, как же славно, что такие люди

Живут средь нас и ходят по земле!

И не герой, а именно герои!

Давно ли из Карелии лесной

Пришло письмо. И в точности такое ж,

От инженера Маши Кузьминой.

Да, имена… Но суть не только в них,

А в том, что жизнь подчас такая светлая,

И благородство, часто неприметное,

Живет, горит в товарищах твоих.

И пусть я на такие предложенья

Не соглашусь. Поступок золотой

Ничуть не сник, не потерял значенья.

Ведь лишь одно такое вот решенье

Уже есть подвиг. И еще какой!

И я сегодня, как поэт и воин,

Скажу, сметая всяческую ложь,

Что я за нашу молодежь спокоен,

Что очень верю в нашу молодежь!

И никакой ей ветер злой и хлесткий,

И никакая подлость не страшна,

Пока живут красиво и неброско

Такие вот, как Слава Комаровский,

Такие вот, как Маша Кузьмина!

Песня о мужестве

Памяти болгарской пионерки Вали Найденовой посвящаю

Автор

Валя, Валентина,

Что с тобой теперь?

Белая палата,

Крашеная дверь.

Э. Багрицкий

Я эту поэму с детства читал,

Волнуясь от каждой строки,

Читал и от боли бессильно сжимал

Мальчишечьи кулаки.

Я шел по проулку вечерней Москвой,

Зажженный пламенем темы,

И, словно живая, была предо мной

Девочка из поэмы.

Те строки бессмертны. Но время не ждет.

И мог ли я думать, что ныне

Судьба меня властной рукой приведет

К другой, живой Валентине?!

Нет прав на сомненье, – смогу не смогу? —

Когда невозможно молчать!

Я помню. Я в сердце ее берегу.

Я должен о ней рассказать!

Пусть жизнь эта будет примером для нас

Самой высокой мерки.

Но хватит. Пора. Начинаю рассказ

О маленькой пионерке.

1. Новая пациентка

Машина. Рессоры тряские…

Больница. Плафонов лучи…

Русские и болгарские

Склонились над ней врачи.

Лечиться, значит, лечиться!

Сердца неровный стук,

Худенькие ключицы,

Бледная кожа рук.

Дышала с трудом, белея

В подушках и простынях,

Лишь галстук на тонкой шее

Костром полыхал в снегах.

Отглаженный, новенький, красный,

Всем в мире врагам – гроза,

Такой же горячий и ясный,

Как девочкины глаза.

Кто-то сказал: – Простите,

Но он ей может мешать.

Прошу вас, переведите:

Что лучше пока бы снять.

Но Валя сдержала взглядом

И с мягким акцентом: – Нет!

Пожалуйста. Снять не надо.

Он мне хорошо надет!

Клянусь вам, он не мешает!

Вот, кажется, все прошло.

Он даже мне помогает,

Когда совсем тяжело.

Откинулась на подушки,

Сердце стучит, стучит…

Русская доктор слушает,

Слушает и молчит…

Сердце, оно тугое,

Оно с кулачок всего,

А это совсем иное:

Измученное, больное,

Ни сил, ни мышц – ничего!

Порок. Тяжелый и сложный.

Все замерли. Ждут тревожно.

Может, побьем, победим?

Но вывод как нож: безнадежно,

Пробовать было бы можно,

Когда бы не ревматизм.

А вслух улыбнулась: будет,

Полечимся, последим.

Вот профессор прибудет,

Тогда мы все и решим.

Боли бывают разными:

То острыми вроде зубной,

То жгут обручами красными,

То пилят тупой пилой.

А ей они все достались.

Вот они… снова тут!

Как волки, во тьме подкрались,

Вцепились разом и рвут.

Закрыла глаза. Побелела.

Сомкнутый рот горяч…

А свора кромсает тело.

Сдавайся, мучайся, плачь!

Но что это? Непонятно!

Звон в ушах или стон?

Песня? Невероятно!

Похоже, что просто сон.

«Орленок, орленок, мой верный товарищ,

Ты видишь, что я уцелел.

Лети на станицу, родимой расскажешь,

Как сына вели на расстрел».

Доктор губу закусила:

– У девочки, видно, бред. —

Та смолкла. Глаза открыла.

И ясно проговорила:

– Доктор, поверьте. Нет!

Врач на коллег взглянула.

Одна шепнула: – Прошу! —

Тихо на дверь кивнула:

– Выйдем, я расскажу.

2. Рассказ о Валином дедушке

Дед был у Вали солдатом,

Трубил мировую войну.

Контужен был на Карпатах,

Потом был в русском плену.

Вот там и была развеяна

Ложь короля, как дым.

Развеяна правдой Ленина

И словом его живым.

Когда ж довелось вернуться им

К селам родных Балкан,

Он стал бойцом революции