Земные и небесные странствия поэта - Тимур Зульфикаров

Ай далека… Ой далека…

Та степь…

Та река Онон…

Та та та матерь дальная моя…

…Но вот стоишь ты дивная блаженная чудовая молодая пришественница странница скиталица веков моя Анастасия-Русь у алычового куста у нынешней реки Кафирнихан…

Глава четвертая

…Но вот ты стоишь матерь Анастасия-Русь пришелица пустынница странница вдова солдатка веков а свеж твой яринник нетронут сарафан а свежа крута злата млада твоя христова полевая спелая хмельная налитая дальная коса коса коса…

— Сыне, сынок, Тимофеюшко, последний мой, Бог бродягу не старит, — улыбается поэту Тимофею-Тимуру у куста алычового иль жасминового она… Она!..

И она улыбается мне матерь Анастасия пришелица смиренница веков Анастасия-Воскресенье-Русь матерь матерь тихая смиренница моя.

И свежея яринник самотканный кумачник сарафан а только рукава да ворот все все все в вологодских русских наших кружевах как в вербных дымчатых серьгах серьгах серьгах…

…Ай матерь мати мать…

Да из каких ты дней веков дымов пришла!.. Моя!..

Матерь Анастасия-Русь моя!..

Но дай уйти сойти мне в саванах-волн'ах!..

Нет сил на берегу на земле этой безбожной на Руси кромешной сонной спать спать страдать таить живую душу да удушенно роптать…

Нет сил матерь… Нет… мать…

И жаль мне и зеленого невинного кузнечика полевика что родился на Руси…

И жаль мне и обломанный куст-орешник, что безвинно у дороги стоит…

Так мне хочется его рубахою своей потной больничным беглым халатом прикрыть покрыть защитить приветить приютить…

И жаль мне колос новгородский ржаной былой, что в поле брошенном дождем безвылазным залит палит дымит горчит горит!

А что уж тут вспоминать Русь хаты-избы что могильною травою гроб-травою барвинком слепым бельмом всерусским конским щавелем поросли…

А что тут вспоминать и о безвинном безымянном безоглядном поле невиновных довременных могил?..

И кто там зарыт убит забыт?..

И чья невинно погребенная до времени живая кость посмертная нагая вопит болит молит скорбит вопит?..

Да что тут Господи!..

Иль не раздолие приволие да пиршество да торжество да торжище да ярмарка подземная братских могил могил могил…

И столько там невинных незрелых нераспустившихся тел и душ лежит, что земля горит и травы не родит…

И там могилы как солончаки такыры соляные наги…

И им травой забвенной насмерть навека не зарасти!..

…О Господи!.. Прости… Мне малому… мне грешному…

Но темны Твоя пути…

Твоя судьбы…

Твоя суды…

К чему Тебе Господь пророк поэт на этой палой Гроб-Руси?

К чему певунья птаха лесовольная малиновка там, где бродит необъятный червь могил?..

…Матерь… милая… да в волны навек в волны саваны текучие шелковые реки Кафирнихана отпусти да тихо отпусти прости прости…

Да куст жасминовый приречный алычовый напоследок над рекою сотронь нарушь отряхни…

Да пусть падут да протекут над водяной моей могилой жемчужные кружева божьи свежи лепестки!..

Матерь в волны навек отпусти…

…Сыне Тимофеюшко последний последыш яблоневый! яблоко в саду ноябрьском снежном суздальском яблоко забытое во снежных заметенных сирых ветвях погоди!..

Сыне Погоди… не оставляй одну меня…

Дай тихо с миром с богом тех мужей сынов моих твоих предтеч братьев похоронить смирить забыть…

Дай сыне постоять у тех родных родимых так и не забытых не заросших гроб-травой могил могил могил…

Сыне погоди… хоть знаю, что последнего отсталого и собаки рвут…

Но погоди…

Аминь…

Тимофей погоди…

Гляди…

…Вот брат твой князь Михаил Черниговский сын русский дальный мой у шатра у юрты ханской у батыевой стоит…

Гляди — чрез этот алычовый куст — гляди!

…Твой брат князь Михаил у Шатра Батыя Батыги-хана погромщика губителя язвителя червя загробного Святой Руси стоит…

Дай сыне постоять у тех святых у наших русских вопиющих безвестных безымянных у могил могил могил!..

…Эй русский человече нынешний человек бражник грешник иль забыл?..

Гляди!..

Гляди на брата твоего единоутробного гляди на русского князя пресветлого Михаила Черниговского!.. Гляди!..

…Эй русский человек кумирник идолопоклонник трупопоклонник раб брат гад кат — и я таков — увы!..

Эй русский человек из Руси-кумирни-капища-сироты избы развалюхи коморы безбожной гляди гляди гляди внемли…

Эй брат! сын! раб! враг! друг! потомок! трупопоклонник!..

Гляди, как помирали твои отцы князья христиане Руси…

Вот!..

…И князь Михаил посол вестник Руси весел от коня сошедши только что с веселого коня сойдя идет весел весел улыбчив горюч текуч горяч как ноздря дышащая гневно гонно ноздря его коня…

И князь Михаил Черниговский сойдя сбежав спав млад с коня идет хмельной лесной идет неготовый яростный русский улыбчивый отворенный идет к шатру хана Батыя…

И там стоят нукеры и темники и шаманы-тадибеи самоедские и чадят костры и нукеры кричат:

— Кху! Кху!.. Берикилля! Берикилля!.. Урангх!.. Уран!.. Айда!.. Нож о горло точить ласкать ломать укрощать!.. Берикилляя!..

…О Господи о Спасе Иисусе охрани меня мя неповинного Твоея!..

…А в степи татарской сырой чужой продувной февраль.

А в степи февраль.

А в душе князя февраль.

А в душе князя Русь-улус-ясак-тать-тля-оброк-оброн-падь-рана-свеща-таль…

А в душе князя Русь-малая дщерь его отроковица Василиса в княжеском платье рытого золотого персидского бархата бежит бежит бежит в талых дальных дальных черниговских родимыих холстах холмах простынях льняных снегах снегах снегах…

И ручонками берет и пьет талый хрупкий ломкий снег сквозистый крупитчатый она…

…Дщерь, не пей талый снег…

Дщерь, остудишь отроческую юную гортань…

Русь… Дщерь в снегах побереги девичью блаженную гортань…

Дщерь не пей полевую таль!..

…А в степи сечень февраль.

А в степи шатер.

А в степи Батый-хан.

А князь идет к шатру а в душе его болит бежит Русь дщерь его отроковица непослушная певунья лепетунья лопотунья младшая его Василиса в черниговских талых снегах и пьет снега и берег снега в уста в девичью хрупкую арбузную алую податливую гортань…

…Ай дщерь возлюбленная лакомая нельзя!..

И улыбается Михаил Всеволодович князь отец воспомнив дщерь в талых полях полях полях…

…Ай Русь!

Ай дщерь!..

Ай поля ай талые снега!..

Ай мне уж вас не увидать!..

Но!..

Но улыбается князь отец воспомнив дщерь свою бегущую в талых черниговских полях полях полях…

И на князе беличий охабень с откидным четвероугольным воротом-кобеняком соболиным, а на крутых ногах пестрые сафьяновые булгарские сапоги с серебряными подковками, а под охабнем красная рубаха персидского шелка и пояс золотой витой, а под рубахой открытое чистое молодое снежное сметанное тело — такое оно невинное упоенное! так жить дышать хочет хочет жаждет алчет оно!..

Но!.. Но…

…Кху! Кху!.. Айда! Уран!.. Берикилля! Берикилля!.. Аман! Аман! Аман!..

А у Шатра хана Батыя два костра горят чадят.

И там стоит растет поминальный адов куст китайского змеиного карагача.

И там на повозке стояли стоял идолы из войлока Заягачи-Хранитель Судьбы и Эмегелджи-Творитель пастырь монгольских необъятных стад стад стад.

И там на повозке стоят стоит Идол Образ Повелителя Вселенной Чингиз-хана из тибетских тьмовых непролазных шкур горных яков зверояков кутасов…

И там стоял Идол Гад Кат Кость Смерть Тлен Червь Прах!..

…Айда князь коназ Михаил айда смирись поклонись Идолу Чингизу дремливому могильному татар!..

Айда!..

Иль не нужна не дорога не заветна красавица блаженная чаша потир хмельная русская глава гордыня голова?..

Иль хочешь голову-чашу обронить расплескать?

Иль не поползет перед Идолом льстивая змеиная покорная она?

Айда князь!..

И два шамана-тадибея прыскали кумысом свежим в Идолов их и шипели шептали:

— Утт! Отт!.. Очча! Кычча! Кииск!..

Кто минует костры — тому смерть!..

Кто минует поминальный куст — тому смерть!..

Кто минует Идолов — тому смерть!..

И два адовых батыевых сотника сокровника охранника Кун-дуй-Казан и Арапша-Сальдур кричат поют велят князю Михаилу Всеволодовичу послу Руси и соратнику сподвижнику его боярину Федору:

— Князь — поклонись огню! Поклонись кусту! Поклонись Золотому Властителю Чингизу из тибетских горных высших шкур!.. Уйю!.. Уй!..