Утрата и обретение - Алан Фостер

Как это ни удивительно, но ночью он спал, и даже прекрасно выспался. Проснувшись, он не сразу вспомнил, где он и что с ним произошло. Выйдя из палатки, он увидел ту же фиктивную сойку Стеллера, ругающуюся со страдающим несварением желудка бурундуком за мнимый орех. В полусне Уокер решил, что его похитители навсегда зафиксировали одну и ту же сцену. Он хихикнул. Надо серьезно поговорить с главным надзирателем и попенять ему на неудачное программирование.

Собственный смех напугал Уокера. Несомненно, безумие будет неплохим развлечением для его похитителей, и они, пожалуй, усомнятся в состоянии здоровья своего пленника. Перспектива стать объектом медицинского обследования со стороны гигантских пурпурных, покрытых бугристой кожей чужаков, вооруженных, наверное, незнакомыми инструментами, отнюдь не прельщала Уокера, и он решил сохранять — насколько это возможно — вид абсолютно здорового человека.

Спустившись на берег перенесенного в его мир куска озера, Маркус ополоснул лицо прозрачной холодной водой. Это немного помогло. Вернувшись к палатке, он заметил двух пришельцев, наблюдающих за ним из коридора, образовывавшего четвертую сторону его более или менее квадратного пространства. Глядя на них, Уокер не смог разобрать, те ли это инопланетяне, которых он видел накануне, или другие.

Войдя в палатку, он наскоро оделся. А когда снова вышел, пришельцы все еще находились на прежнем месте и продолжали, не двигаясь, смотреть на него. Поколебавшись, Уокер направился к ним, держась на некотором отдалении от заградительного поля, расположение которого хорошо помнил со вчерашнего дня.

Панорамные глаза не мигая следили за продвижением Маркуса Уокера. Этот взгляд, пожалуй, нельзя было назвать холодным. Он слишком плохо знал пришельцев, чтобы приписывать их внешности какие-то эмоции. Однако этот пронизывающий, неотвратимый взгляд нельзя было назвать и теплым.

— Привет.

Никакой реакции не последовало. Не было даже предупреждения о «соответствующем поведении». Слуховые органы на вершине конического черепа гипнотизировали своей пульсацией, словно меняющие цвет актинии.

— Кто вы? Зачем меня похитили? Где мы? Мы на Земле — на моей родной планете? Движемся ли мы куда-нибудь?

Так как вчера он хорошо их понял, то разумно было бы предположить, что и они его понимают. Но удостовериться в этом он не смог, потому что пришельцы не ответили. Посмотрев на него еще с минуту, они повернулись и заковыляли по коридору в том же направлении, что и вчерашняя парочка. На ногах пришельцев — он успел это заметить — были сегодня не пластиковые ласты, а нечто похожее на большие темные носки. Эти носки издавали едва слышный шорох, когда их обладатели, переваливаясь из стороны в сторону, шагали по коридору. Растерянный и обозленный Уокер с удивлением обнаружил, что слышит все звуки, раздающиеся за границей, обозначенной электрическим полем. Это означало, что воздух свободно циркулирует между недоступным для него коридором и его клеткой. Несмотря на совершенно иное телосложение пришельцев, можно было с уверенностью предположить, что оптовые торговцы из Чикаго и пурпурные пришельцы бог-знает-откуда питаются одними и теми же эфирными соками.

Он прошел вперед, насколько это было возможно, подойдя почти вплотную к заграждению. Заглядывая в коридор, он принялся подпрыгивать и размахивать руками над головой.

— Эй, эй! Поговорите со мной! Скажите мне хотя бы, что происходит! Скажите хоть что-нибудь, черт бы вас побрал!

Но ни кипевший гнев, ни жесты, которыми он сопровождался, не заставили уходивших пришельцев даже обернуться. Они ушли, и Уокер снова остался один.

Дни шли за днями. Время от времени из коридора выходили наблюдавшие за ним пришельцы. Некоторых Маркус уже стал узнавать. После нескольких бесплодных попыток завязать с инопланетянами контакт он надулся и весь день просидел в палатке. Такое поведение не понравилось пришельцам, и наказание последовало незамедлительно. Брикеты и вода в течение двадцати четырех часов так и не появились на поверхности. Пришельцы оставили его со скудным запасом крекеров и консервов. Воды было в избытке благодаря сохраненному пришельцами кусочку озера, но и его они могли убрать с той же легкостью, с какой лишили его брикетов. Намек был понят безошибочно. Лучше играть в эту игру, пусть даже она приводит его в ярость, заставляя чувствовать себя животным в клетке зверинца.

Животное в зверинце. Это была не слишком приятная мысль. Но исключить ее Уокер, к несчастью, не мог. Эта мысль будет сверлить мозг до тех пор, пока кто-нибудь из пришельцев не снизойдет до разговора с ним и не скажет о том, с какой целью его похитили из родного дома. Нет, не из дома, мысленно поправил он себя. Случилось так, что они захватили его в палатке на берегу озера в Сьерра-Неваде. Этот уголок они и воспроизвели для места его заключения. Он искренне пожалел о том, что они похитили его не из роскошных номеров отеля «Времена года».

Все это продолжалось две недели, потом пошла третья. К этому времени гнев уступил место меланхолии и отчаянию. Он был совершенно один, судьба его неизвестна, будущее не сулило ничего хорошего. Однажды ночью, наплевав на тот несомненный факт, что за ним следили круглосуточно, Уокер предпринял отчаянную попытку добраться до коридора. Электрическое поле, уже давно обнаруженное и исследованное им, как выяснилось, становилось мощнее по мере того, как он проникал в него. Мало того что оно его парализовало, так еще и отшвырнуло назад, в предназначенный для него загон. Это был единственный раз, когда он попытался с разбега преодолеть окружавший его барьер. На что он рассчитывал? Ведь он знал, что заграждение сплошное, начинается со дна озера и заканчивается на такой высоте, до которой он не сможет допрыгнуть или долезть по дереву. Он не мог ни подкопаться под поле, ни перепрыгнуть его, ни пробежать сквозь него.

Ко всему прочему скоропалительная попытка бегства стоила ему дневного рациона.

Имитированное солнце продолжало светить, поддельные птицы — петь, мнимые рыбы — выпрыгивать из воды, а один фальшивый день застал его безудержно плачущим на пороге палатки. Уокер понимал, что делать этого не следует. Наблюдая за ним, контролируя его поведение, занимаясь окружающим его пространством, пришельцы могли прийти к выводу, что он болен, и начать его «лечить». Но они только выходили в коридор и некоторое время смотрели на него — больше ничего. Это они проделывали по нескольку раз в день. Правда, в последнее время эти визиты стали короче и реже. Может быть, он им наскучил? Не смог стать для них подходящим развлечением?

— Проклятые чертовы ублюдки! — заорал он, подняв красные от слез глаза на парочку инопланетян, смотревших на него из коридора. — Может, хватит? Мне все это уже надоело, я хочу вернуться домой!

Он вспомнил о друзьях. О Чарлин, которая всегда дружески улыбалась ему, когда он приходил на работу. Об Эрли Готорне, торжественно-сдержанном, как сотрудник похоронного бюро, и всегда готовом отпустить сомнительную шутку. О Тайроне Дэвисе, с которым они, помнится, до хрипоты обсуждали достоинства и недостатки бейсболистов из «Бирз энд буллз» за торопливым обедом в одном из трех ресторанов, расположенных недалеко от их офиса.

Сначала они, конечно, встревожились оттого, что он вовремя не вышел на работу, потом испугались, расстроились и наконец смирились. Теперь они, безусловно, уверены, что он погиб. Сорвался со скалы в глубокую пропасть, и труп его уже давно расклевали стервятники. Именно так подумают его друзья, и нельзя их за это винить. Слава богу, что он не женат. Слава богу, что у него нет детей. Мать умерла от рака несколько лет назад, но отец до сих пор жив, здоров и снова женат. Мысль о реакции старика на весть о том, что его единственный сын пропал и, возможно, погиб, заставила его снова разрыдаться.

Когда Уокер наконец взял себя в руки и перестал плакать и жаловаться на судьбу, устав от рыданий и неспособный больше причитать, поднял голову и осмотрелся, то обнаружил, что инопланетяне уже ушли. Это хорошо. Это очень хорошо. Весь этот плач абсолютно бесполезен, и единственное, к чему он может привести, — к лишению еды на следующий день. Хуже того, Уокер стал подумывать о том, не швырнуть ли в них чем-нибудь тяжелым. Конечно, он был поставлен в положение обороняющейся стороны, но у него всегда был хороший бросок. Может быть, попадание камня размером с кулак в коническую голову спровоцирует этих уродов хоть на какую-то реакцию? Намного раньше, чем ожидал, Маркус пришел в такое состояние, что его уже не волновало, какова именно будет эта реакция.

Подобрав с земли очередной увесистый метательный снаряд, который Уокер собирался добавить к внушительной куче уже собранных камней, он выпрямился и посмотрел направо. То, что он увидел, заставило его уронить собранные булыжники.