Опасный Геныч - Алиса Перова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Геныч, ты где? – нервно рычит обычно уравновешенный Макс.
– Спокойно, Малыш, скоро буду. У меня дама за рулём, так что придётся набраться терпения.
– Ты охерел? – повышает он голос. – Ты что… ты в натуре доверил тачку этой…
И в это же время в другое ухо шипит Анжелика:
– По-твоему, я не умею водить?! – она прибавляет газ и выкрикивает уже для Макса: – Это теперь моя тачка, придурок губастый!
– Не дури, Красивая, я не говорил, что ты не умеешь, – отвечаю ей примирительно, но она не успокаивается:
– У меня, между прочим, стаж вождения три года! Понял? И на курсах я была лучшей, и сдала с первого раза! – запальчиво выдаёт Анжелика. На хрен мне эта информация? – Просто я ещё не привыкла к этой машине, поэтому не торопилась.
– Вот и правильно, не надо никуда торопиться, – я улыбаюсь и глажу моего нервного водителя по плечу. – И я не сомневаюсь ни в чём, ты же всегда и во всё самая лучшая.
Это я зря. От моего прикосновения Анжелика просто взбесилась и втопила быстрее. А я уже не реагирую на окрики Макса и не пытаюсь вразумить девчонку, я сосредоточил внимание на дороге и страхую руль.
– Держись чуть левее, детка, не съезжай на обочину, – ласково прошу, когда замечаю, что её явно ведёт вправо.
– Не надо меня учить водить мою машину, ясно?
– Ясно.
Я замолкаю и сбрасываю вызов, когда на смену Максу заступает взбесившийся Жека. Анжелика сердито сопит, вцепившись в руль, но теперь ЕЁ машина движется по центру дороги, сжирая разделительную полосу.
– Правее, – прошу я очень тихо и, когда не вижу реакции, осторожно протягиваю руку к рулю.
– Да пошёл ты! – резко шарахается от меня Анжелика, уводя за собой руль…
А я вдруг очень чётко увидел глаза встречного водителя и понял, что это конец. Стало так остро жаль маму…
Глава 7
Анжелика, до невозможности красивая в своём солнечном сарафанчике и с трогательными золотыми кудряшками, протягивает мне руку и улыбается:
– Не грусти, Гном, пойдём со мной…
Я тоже улыбаюсь, тянусь к ней… и боль отступает. А где-то позади вздыхает мама: «На душе как-то неспокойно, сынок…»
Я оглядываюсь… и тело взрывается лютой болью. А мир вдруг превращается в чудовищный хаос, наполненный удушливым запахом гари… оглушающим звоном осколков и пронзительным визгом… Этот мир окрашен кровью и скорбью… и невозможно дышать…
– Больно тебе, Геночка? Иди ко мне, – нежный и зовущий голос Анжелики. – Здесь тебе не будет больно… и я больше никогда не уйду.
Ее глаза, как летнее ясное небо, а губы – сладкий нектар … И сама Анжелика похожа на прекрасного ангела. Рядом с ней очень тихо и спокойно… так хорошо!..
– Я не отпущу тебя! – тревожный и требовательный голос мамы.
И ласковый – Анжелики:
– Дай мне руку, любимый!
– Нет! Ты ведь такой сильный, сыночек! – отчаянно зовёт мама. – Сердечко моё, вернись ко мне!
И оно, сердце, отзывается с болезненным стоном… И снова бесконечная всепоглощающая боль… мерзкий скрежет металла в ушах… и вкус металла во рту… И так хочется туда, в светлую тишину… Я протягиваю руку и едва касаюсь прохладной Анжеликиной ладошки, но обжигающе горячие и крепкие руки мамы выдёргивают меня из блаженного штиля и безжалостно забрасывают в адскую мясорубку. И дрожащий от ярости голос обещает:
– Ты справишься, боец!
Но я не справляюсь… и проваливаюсь в бездонную глухую пустоту, отсекающую чувства, желания, память… Здесь, между раем и адом, больше нет страданий и боли… и радости тоже нет. И лишь размеренно и равнодушно бьётся сильное и одинокое сердце.
* * *И снова боль застучала в висках, начала кромсать тело, вырывая из груди стон.
– Терпи, родненький, ты ведь у меня очень сильный мальчик!.. Такой терпеливый… сыночек мой… любимый мой.
Больно, мама!
– А помнишь, как ты, маленький, ножку распорол?.. Как же я испугалась тогда, милый! А ты всё успокаивал меня: «Ты только не волнуйся, мамочка, мне совсем-совсем не больно – ни капельки!» Помнишь?..
Помню… было очень больно и страшно.
– Сыночек, ты только держись… ты сможешь! Мальчишкам совсем плохо без тебя. Максимушка уж которую ночь тут в коридоре спит… А Женечка – весь исхудал деточка. Ты так им нужен, сынок. Помнишь, что мы в ответе за тех, кто нас любит? Возвращайся к нам, Геночка!
Больно!
* * *Боль уже не настолько отупляющая, но как же хочется пить.
– …А меня, слышь, с гитарой не пропустили… так я аккомпанемент на мобилу записал. А спою я сам, только негромко… ладно? Твою любимую, братишка… Ты меня слушаешь?
Слушаю, Малыш… Запевай.
Слегка приглушённые звуки гитарных струн… и тихий, чуть подрагивающий голос Макса:
– «Заходите к нам на огонёк, – пела скрипка ласково и так нежно… В этот вечер я так одинок… я так промок… налей, сынок! Дома ждёт холодная постель… пьяная соседка, а в глазах – по-хоть…»
Слова прерываются коротким всхлипом и рваным вздохом, но спустя несколько секунд уже догоняют убежавшую мелодию: «Сегодня болен я душой, так выпьем же, друзья, со мной…» И снова сдавленно всхлипывает и шмыгает носом.
Хватит ныть, Малыш! Пой давай.
– А я сегодня, знаешь, что вспомнил?.. – короткий смешок. – Как мы у бабки Клавы козу увели… помнишь?
Ага, помню.
И хочется улыбаться. Бабка её на убой готовила и даже не подозревала, что «Чип и Дейл» спешат козе на помощь. Эта рогатая скотина тогда сожрала мамины лилии, а потом, когда отец нас с ней в пинки выгнал, бескультурная животина засрала Максу весь балкон. В итоге нас, конечно, рассекретили, и пришлось козу вернуть.
