Беги-беги, я догоню - Анна Роддик

Риччи внимательно посмотрел на меня, но не стал спрашивать, почему я отказываюсь. Казалось, он все понял без слов – и не стал настаивать. Вскоре они с Сабриной покинули отель, я же сосредоточилась на себе. Впервые за последние несколько дней я пошла, наконец, играть в водное поло. Впервые за последние несколько дней просто сидела и читала книжку. Впервые за последние несколько дней просто пошла на пляж, легла на лежак, включила плеер и начала наслаждаться морским воздухом, отдыхом и Турцией в целом. Я и забыла, как это прекрасно – наслаждаться ничегонеделанием наедине с самой собой. В два часа, в самую жару, когда все разбрелись по комнатам, я осталась у моря. Я обожаю это время дня. 45 градусов по Цельсию, и я просто плавлюсь от удовольствия.

Взяв себе стакан холодного спрайта, я открыла учебник по английскому языку и начала читать какой-то текст. Прочитав, я отложила тетрадь и просто растянулась на лежаке. В наушниках играла приятная медленная музыка, еще больше настраивавшая меня на наслаждение этим полуденным солнцем. Никогда не забуду эти два часа в середине дня. Время тут останавливается, ты просто лежишь на пляже, иногда залезая в море, ждешь, когда возле бассейна снова заиграет музыка. В этот раз я еще и обещала одной из девушек-аниматоров, которая сидела в диджей-кабине сегодня (они дежурят там по очереди каждый день), что я посижу с ней после полудня, чтобы она там не дай бог не уснула. Этим я и занялась после того, как поняла, что уже вдоволь належалась на солнце. Мы разговаривали обо всем понемногу, так пролетел час или около того, после чего пришел, наконец, диджей и избавил нас от необходимости страдать фигней.

После я пошла играть в петанк, и только мы успели разыграться, как пришел Риччи. Он сел за один из столиков вместе с кем-то из аниматоров. Увидев меня, он улыбнулся и наблюдал за мной в течение всей игры. Я же старалась не смотреть на него. Но он не мог просто оставить меня без внимания и вскоре подошел к лужайке для петанка поближе. К счастью, меня окликнул один из официантов и сообщил, что мой бармен ждет меня около пляжа и хочет мне что-то сказать. Я позволила себе бросить игру, заметив, что Риччи при этом очень внимательно посмотрел, куда и зачем я пошла. Однако ни до, ни после, он ничего мне об этом не сказал.

После петанка, не дав мне уйти, он усадил меня играть в нарды. Не найдя достойной отговорки, я была вынуждена согласиться и проиграла ему еще одну позорную партию. После этого мы просто сидели за столиком, и он пыталcя завязать беседу. Он поинтересовался, что я таскала с собой в сумке – я начала выкладывать все, что у меня там лежало. Русско-турецкий словарь, книжка Бэмби на немецком и еще много всяких разных вещей. Похвалив меня по поводу словаря, он открыл Бэмби на какой-то странице, протянул книжку мне и, высокомерно посмотрев куда-то в сторону, сказал: «Читай». Внезапно для себя я, залившись краской, покорно взяла и углубилась в текст. Как за секунду до экзамена, я пыталась найти там хоть что-то знакомое и понятное мне, чтобы не провалиться целиком и полностью. «Вслух!» – напомнил мне Риччи, и я начала тихо читать то, во что секунду назад пыталась хоть чуть-чуть вникнуть. Прочитав один абзац, я получила комплимент за свой немецкий. Выдохнув с облегчением, я не стала уточнять, что поняла только три слова из ста: два артикля и имя Бэмби. Вскоре я поспешила ретироваться, придумав какую-то не слишком правдоподобную отговорку. Риччи же попросил меня позвонить ему, как только я соберусь на ужин. «Может быть» – сказала я, безучастно отвернувшись. С упреком в голосе он переспросил меня, но я твердо настаивала на своем ответе, зная, что это «может быть» в данном случае – «точно нет».

Вечером перед шоу я села за столик к Сабрине, ее маме и Лауре. Так мы и просидели все шоу и вечер после. Риччи после представления сел к нам и, несмотря на то, что он живо поддерживал разговор, иногда он выглядел так, как будто вот-вот уснет. Я же, как ни странно, понимала все, о чем говорили за столиком, несмотря на то, что разговор шел исключительно на немецком. Даже пару раз отвечала и шутила вместе со всеми. Мне нравилось участвовать в немецкой беседе. Риччи же, заметив, что я в упор на него не смотрю и, всякий раз, когда он мне улыбается, демонстративно отворачиваюсь и говорю что-нибудь Сабрине, подозвал диджея и попросил поставить его любимые песни Фрэнка Синатры. Когда приказ был исполнен, он встал, взял меня за руку и потащил танцевать. Я трижды сказала «нет», но его это не интересовало. Он готов был меня вытянуть из-за столика во что бы то ни стало. Собственно, практически так и сделал, подхватив меня со стула.

В этот раз танец шел гораздо живее, нежели несколько дней назад. Риччи крепко обнимал меня за талию и прижимался к моей щеке. «Пожалуйста, больше не садись за этот столик…» – я многозначительно промолчала, а он продолжил: «Я очень хочу проводить время с тобой. Только с тобой и ни с кем это время не делить… Пожалуйста, в следующий раз сядь за любой другой столик… Это же невозможно! Мы сидим и вот только бла-бла-бла! Одни разговоры! У меня уже голова лопается. А я хотел побыть с тобой…» – он уткнулся носом в мои волосы и глубоко вдохнул, при этом на некоторое мгновение прижав меня к себе еще сильнее. Тихо напевая «My way» мне на ухо, он медленно кружил меня в танце. Я не чувствовала себя неуютно, но решила, что тактика «не оставаться с Риччи наедине» должна быть изменена на любую другую, потому что ее он уже раскусил. «Почему ты не позвонила мне? Я же просил…» – его тон был снова полон упрека и разочарования. Я же придерживалась уже высказанной в прошлой раз позиции: «Я не знала, зачем звонить и что говорить… Глупо звонить, когда не знаешь, что сказать…» «И все-таки позвони утром, пожалуйста…» – сказал он. Музыка закончилась, он поблагодарил меня за танец. Я кивнула и сказала: «Может быть…» – вздохнув, он покачал головой. Думаю, он и сам понимал, что конкретно означало мое «может быть» всякий раз, когда я это ему говорила. Мы вернулись за столик, но потом Риччи застали врасплох неожиданно возникшие дела, да и я вскоре ушла к себе. День прошел без инцидентов и меня это радовало. Оставалось всего два дня…

Вечером я села за отдельный столик, намеренно отделившись от Сабрины и компании, однако на этот раз вовсе не из-за Риччи. В этот день я была решительно против его общества. У меня резко испортилось настроение, все вокруг будто окрасилось в черные тона. Я злилась на себя за свои эмоции и на Риччи за то, что вызывал их во мне. Я снова надела на себя шипы и прочую подростковую фигню, о которой на некоторое время забыла. Я включила плеер и тупо уставилась в свечку перед собой. Мне снова стало противно в этом отеле – я представила себе, как мистер шеф каждые две недели клеит новую девушку. Я ненавидела себя за то, что поддалась на его ухаживания и ненавидела Риччи за то, что он в этот раз выбрал именно меня, а не Надю, Сабрину или кого бы то ни было еще (постарше, кстати!) … И к тому же я понимала, к чему он все это ведет. Ему же нужен секс. А от меня он этого не получит. Впервые за две недели я готова была поддаться на ухаживания бармена. Он хотя бы был почти мой ровесник, да и не такой… важный.

Когда пришло время танцевать клубный танец после шоу, я осталась сидеть на своем месте. Риччи, заметив это, прямо в микрофон сказал: «Энн, встань пожалуйста, присоединись к всеобщему танцу…» – на площади повисла тишина, оба прожектора направили мне в лицо. Секунда неловкости – и я резко с шумом отодвинула стул, встав и показав всем своим видом, как мне это противно. Впрочем, когда болтология в микрофон закончилась и заиграла музыка, я вновь села, вызвав полный упрека взгляд шефа. Он покачал головой, я же, безразлично отвернувшись, встала и вышла из-за столика в направлении дамской комнаты. Там я умылась и, когда музыка закончилась, вернулась на свое место. После шоу был запланирован салют. Я вместе со всеми направилась на лужайку, решив, что после я все-таки присоединюсь к Сабрине.

Через некоторое время Риччи подошел к нам. Я стояла и тряслась от холода – погодка была еще та. Он взял меня за руку и отвел в диджей-кабину, сказав, что там тепло. Несмотря на то, что эта комнатушка была открыта со всех сторон, там и правда было значительно теплей. Заметив на моем лице недоумение, Риччи улыбнулся и сказал: «Наш ди-джей – горячий парень!» Я хмыкнула и плюхнулась на предложенный мне стул, даже не поблагодарив. Риччи посмотрел на часы и спросил, собираюсь ли я на дискотеку. Я кивнула, после чего он продолжил: «Я сейчас на полчаса должен отлучиться в номер. Во-первых, мне надо переодеться, во-вторых, дискотека все равно начнется только в полночь. Если хочешь, пошли со мной…» – я никогда не забуду, сколько всяких мыслей буквально взорвалось в голове в тот момент. В свое «нет» я вложила столько ненависти, сколько накопилась у меня в сердце на все и на всех за всю жизнь. Я сказала «нет» с такой злобой и посмотрела на него с такой неприязнью, что даже он удивленно вскинул брови и, кажется, невольно попятился. Я продолжала сверлить его злым-презлым взглядом, и он понял, что перегнул палку. «Тогда посиди пока здесь, погрейся или иди сразу на дискотеку, вы с Сабриной не ждите меня. Я потом приду…»