Поклажа для Инера - Агагельды Алланазаров

спокойный стук моего сердца… И вдруг подумал неожиданно, что вот так же спокойно бегут воды нашего родного Мургаба… Мне было удивительно хорошо сейчас, я был спокоен и уверен в себе.

V

Бригадир заметил, что воды в арыке стало меньше. Недолго размышляя над причинами, он решил, что все дело в камышах, водорослях и прочей растительности. Нам был отдан приказ расчистить арык.

За несколько дней до этого я нашел на дороге хороший плоский камень, почти что брусок. Мы как следует наточили серпы и – делать нечего! – полезли в воду.

Было раннее утро, но вода оказалась совсем не холодной, чего я по правде говоря, здорово побаивался. Наоборот, в воде было очень приятно. Я даже подумал: “Как под одеялом». И невольно усмехнулся этому странному сравнению.

Сперва мы долго не разговаривали, а только работали да работали. Даже Сарагыз не изрекла ни одной из своих шуточек про “начальника».

Серпы ударили в лад, в такт, получалось у нас хорошо и споро. Наверное до самого обеда мы так и проработали бы молча, если бы вдруг… мимо нас не проплыл уж! Он держал в зубах пойманную лягушку. Головка его торчала из воды и была очень похожа на воткнутую в дно палку. Но мы-то слишком хорошо знали, что это не палка!

Работа сразу разладилась. И хотя уж через несколько секунд исчез, Сарагыз и гелнедже поскорей выбрались на берег. Они решили резать камыш с берега, а это, конечно, неудобно. Мне же ничего иного не оставалось, как только быть мужчиной. И я сказал им как можно спокойнее и храбрее:

– Да что он сделал?.. Ужи ведь не кусаются!

А самому, признаться, было сильно не по себе. Да ведь не трусить же!

И я немедленно стал думать о том, какие они обе слабые, в сущности, создания. И какой я – ого-го! – мужчина. Да пусть из этого несчастного арыка вынырнет любая змея… Даже сам дракон, я его… И тут же замечал, что трусливо жду: вот сейчас меня тяпнет за ногу такая с виду совсем безобидная змейка…

Но у змей, слава богу, достаточно благоразумия. И они отлично понимают, что укус не остается безнаказанным, и острый серп хорошо умеет резать не только камыш!

Я повернулся к женщинам своим, чтобы сказать им, чтобы они почувствовали, какой я…

Передо мной стояла Сарагыз! Мокрое платье так ясно, так броско и привлекательно облепило всю ее – я не мог вымолвить ни слова.

Острая грудь – и девичья, и женская одновременно, и гибкая талия, и прямые, изящного рисунка

плечи, и стройные ноги…

Не хочешь, да вспомнишь, что ты мужчина!

Переполненный приятными и острыми чувствами, которые трудно передать на словах и совсем не принято передавать на бумаге, я думать забыл, что стою по шею в воде, что еще минуту назад прямо перед моим носом проплыла змея…

Сарагыз! Всегда она казалась мне и грубоватой, и мужиковатой, с такими слишком размашистыми движениями и слишком громким разговором.

Теперь мне виделась прелестная девушка, быть может, чуть угловатая, которая вся была поглощена таким, к тому же бесконечно женским делом – она сосредоточенно искала оброненную заколку…

Машинально я перевел глаза на гелнедже…

Не знаю, уж наверное, я хотел сравнить их… Бедная гелнедже моя стояла, выкручивая подол… И мне стало нестерпимо стыдно! Захотелось, чтоб они поскорее ушли.

Стараясь, чтобы мой голос звучал как можно естественней, я проговорил:

– Гелнедже, да вы идите. Чего тут осталось-то?.. Несколько камышинок! Я сам это все сделаю… Идите, правда.

С этими словами я кивнул в сторону Сарагыз: мол, к тебе это тоже относится:

– Знаешь, – вдруг сказала она, – пойдем-ка лучше с нами, Язлы. А потом, когда эта гадость забудется… Пойдем! Пока можно заняться чем-нибудь другим… – и краем мысли Сарагыз не подозревала о том, что сейчас творилось у меня в душе.

А у меня действительно творилось! И я не как не мог взять себя в руки. И боялся, что они сейчас заметят все. И от этого волновался еще больше.

– А правда, пойдем отсюда все вместе! – гелнедже улыбнулась…Она, конечно, тоже ни о чем не могла подозревать! Само собой, я отправил их одних. И потом долго еще резал камыш, чтобы, говоря красивыми словами, обрести душевное равновесие.

Наконец, я расправился с последними камыәшинками. И, надо сказать, чувство большого облегчения я испытал, когда смог со спокойной совестью выбраться из воды. Ведь едва мне удалось изгнать из своей памяти образ Сарагыз, которая ищет потерянную заколку, как немедленно на ее место поселился образ… змеи, тихо подплывающей ко мне…

Какое-то время я еще посидел на берегу. Мне казалось, что прошло слишком мало времени, и я неминуемо нарвусь на ехидный вопрос: “Что это ты вдруг так быстро, начальник? Или все-таки страх взял тебя за шиворот, а?».

Чем выше поднималось солнце, тем, увы, короче становилась тень, в которой я устроился. Да и мошкара, целой толпой собравшаяся возле коровьей лепешки, не давала мне отдохнуть по-человечески. Ладно, делать нечего. Я решил идти. Увидел Сарагыз и гелнедже. Они тоже сидели под кустом. И не слышали меня.

А я их отлично слышал и видел!

Конечно, в какой-то иной компании это было бы невозможно. А пока они оставались вдвоем, Сарагыз решила примерить бёрик моей гелнедже.

Гелнедже чувствовала себя неловко, стараясь взять бёрик, потому что нельзя, неудобно замужней женщине сидеть простоволосой. Так, видимо, она считала, моя милая гелнедже.

Сарагыз, нисколько не обращая на это внимания, делала вид, что она с кем-то кокетничает, посмеивается и жеманно поворачивала голову.

– Да отдай же ты! Вот глупенькая! – мягко улыбалась моя гелнедже. – Нашла о чем мечтать… Будто ступа на голову надета.

Сарагыз, однако, и не думала отдавать бёрик. Она рассматривала себя в осколочек зеркала и думала о том, как же она будет выглядеть, когда выйдет замуж. Она приглаживала на лбу волосы, старательно прихорашивалась. А когда нечаянно сдвинула бёрик набекрень, стала громко и счастливо хохотать.

А то вдруг поспешно прикладывала к губам конец платка, словно с кем-то стыдливо здоровалась – такая вся тихая и покорная. Гелнедже покачала головой. Я услышал в ее голосе и печаль, и участие:

– Не спеши ты, красавица, зря не спеши! Вот кончится война проклятая, вернутся настоящие парни… Тогда и твоя наступит пора! Гелнедже опять покачала головой, но уже по-другому, как-то особенно задумчиво. – Придут они, скажут: “А ну-ка, хватит. Становитесь опять женщинами. Давайте сюда ваши серпы и лопаты. Вспоминайте, как детей рожать, как