Женский хор - Мартин Винклер

— Это мне очень жаль… Я тоже не нашла для этого времени.

— Этот тип вас нечасто отпускает! Не успели вы приехать, как он устроил вам допрос! Это он виноват. Как всегда.

— Да, — сказала я, — мужчины всегда во всем виноваты.

Она широко улыбнулась.

— Когда вы закончите свою феминистическую церемонию, может быть, перейдем к более важным делам? — вмешался Карма с напускным раздражением. — Анжела говорила мне о Катрин.

— Как она? О, черт побери, какой глупейший вопрос, девочка моя, она же одной ногой в могиле…

Анжела встала и подошла к нам.

— Хорошо, насколько это возможно в данных обстоятельствах, — сказала она.

— Думаешь, она… преодолела барьер? — спросил Карма.

— Нет. Думаю, она на его пороге. Она попросила позвонить ее мужу и попросить его прийти сюда вместе с дочерью.

Барьер?

Анжела заметила мой удивленный взгляд:

— Наступает момент, когда умирающие проходят точку невозврата, когда окружающее перестает их интересовать. Это никак не связано с болью или уходом в себя; эту отстраненность можно наблюдать у людей, которые больше не страдают, ни физически, ни морально, но которые вот-вот… угаснут. Иногда перед тем, как переступить через этот символический барьер, они возвращаются, чтобы сказать последнее слово своим близким. — Она посмотрела на часы: — Жак и Мона скоро будут. — Она посмотрела на меня, затем обратилась к Карме: — Хорошо, что вас двое. Вы их увидите…

— Мммм…

Она улыбнулась. Мы одновременно промычали: «Мммм…»

В кармане Кармы что-то пискнуло. Он достал телефон:

— Слушаю, дорогая.

Он неисправим.

— Хорошо, еду.

Он убрал телефон и поднял указательный палец к потолку:

— Анжела, там, наверху, ЧП. Не могла бы ты нас немного подождать?

— Я могу вас заменить, — сказала я Анжеле, — если вы хотите вернуться к себе.

— Нет, ты не можешь, — сказал Карма. — Ты нужна мне. — Он потянул меня за рукав халата, увлекая за собой. — Это Сесиль. Помнишь ее?

— Сесиль? Да (выглядит на шестнадцать, хотя ей двадцать три, панический страх забеременеть, мое разбухшее запястье, автобус, который остановился будто по волшебству, ее улыбка), помню. Что с ней случилось?

— Она пришла, потому что у нее болит живот, и она, как всегда, боится, что забеременела. Но на этот раз она пришла не одна.

— С парнем?

— Хуже — с мамой.

— Что вы имеете против мам? — спросила я, почти переходя на бег, чтобы поспеть за ним.

— Я? Я ничего не имею против мам. Не знаю, откуда ты это взяла. Я очень люблю мам. Мои лучшие друзья — это мамы. А как дела у твоей мамы?

Я никогда не говорила с ним о моей матери!

— Она по-прежнему на кладбище, спасибо.

— Прости, — смущенно сказал он, резко остановившись посреди коридора. — У меня дурная манера, и я не знал…

— No problemo. Она умерла при родах, как принято говорить. И я не могу сказать, что мне ее сильно не хватало. Я отлично выросла и без нее.

— Прости меня еще раз… А мать Сесиль… — сказал он, продолжая путь, — я ее видел всего один раз, но она — личность исключительная. У нее два мужика, два брата, которыми она ловко манипулирует, натравливает друг на друга, я не знаю, как…

Зал ожидания акушерской клиники находился в конце коридора, где поставили три стула и низкий столик с обрывками журналов, датируемых, как минимум, XIX веком. Когда мы появились в коридоре, женщина поднялась. Ей было лет пятьдесят, у нее был потрепанный вид, очень грязные волосы, красное лицо, коричневое платье, чулки и дырявые кеды. Слева и справа от нее стояли двое мужчин с фигурами дровосеков, по меньшей мере лет на десять младше ее.

— Где Сесиль? — спросил Карма.

— Здесь, — донесся голос из кабинета УЗИ.

Она лежала на кушетке. Медсестра измеряла ей давление.

Я вошла в кабинет УЗИ. Увидев меня, Сесиль протянула мне руку:

— А… это вы… вы здесь, я так испугалась…

Под глазами у нее виднелись круги, рука и лоб пылали.

— У нее температура 39,2°, — сказала медсестра, с беспокойством посмотрев на выстроившееся на пороге трио.

В кабинет вошла мать, и Карма преградил путь мужчинам, которые намеревались последовать за ней. Он указал на кресла в зале ожидания, сухо произнес «Присядьте!», подождал, пока две гориллы сядут, и лишь потом закрыл дверь в кабинет.

— У нее обезвоживание, — сказала я, осторожно приложив палец к губам Сесиль. Я повернулась к матери и рявкнула: — Как давно у нее лихорадка?

— Я ничего не знаю! Почему вы говорите со мной в таком тоне?

— Вы ее мать, и такие вещи вы должны знать, разве нет?

— Она мне ничего не говорит! Она приходит, уходит, я даже не знаю, где она шляется!

Сесиль потянула меня за рукав, я наклонилась к ней, и она прошептала мне на ухо:

— Пусть она уйдет. Не хочу ее видеть. Не хочу их видеть. Пусть они уйдут. Пожалуйста, я не хочу туда возвращаться!

Карма подошел к нам. Я посмотрела на него.

— Это твоя пациентка? — спросил он, приподняв бровь.

Его вопрос выбил меня из равновесия. Я не собиралась действовать в обход него.

— Я… не знаю, я…

— Я хочу, чтобы меня лечила она, — сказал Сесиль, вцепившись в мою руку.

Карма наклонил голову:

— Ваши указания, доктор Этвуд?

— Ее нужно госпитализировать. Но вначале я осмотрю ее здесь, пока УЗИ под рукой… — Я наклонилась к Сесиль и тихо сказала: — Чтобы удостовериться, что ты не беременна.

Сесиль кивнула и едва заметно улыбнулась.

— Во сколько мне все это обойдется? — спросила мать.

Я снова посмотрела на Карму. Он наклонил голову.

— Мадам, — сказал он, подхватив ее под руку и направившись с ней к двери, — сейчас я попрошу вас выйти.

— Как это? Она моя дочь, и, если я хочу остаться, я останусь.

— Сесиль совершеннолетняя, и ей необходимо уединение, так что будьте так любезны…

— Что? — закричала женщина, разворачиваясь к своей дочери. — Так ты благодаришь меня за все, что я для тебя сделала? Это тебе с рук не сойдет! Во-первых, я не хочу, чтобы ее лечили здесь, я отвезу ее в другую больницу! — взревела она, подбегая к двери. — Филипп! Жан-Клод! На помощь!!! Они хотят отнять у нас Сесиль! Сюда!!!

— Ооооо… черт, — пробормотал Карма, подняв глаза к небу. Затем, взглянув на нас троих, медсестру, Сесиль и меня, добавил: — Главное, не двигайтесь.

Через открытую дверь я увидела, как две гориллы пришли в движение. Карма уже стоял на пороге и поднял руки, призывая их успокоиться:

— Ну же, ну же, господа. Давайте успокоимся. Ус-по-ко-им-ся.

Один из мужчин попытался ударить его в лицо. Карма быстро уклонился, кулак врезался в перегородку и застрял между обломками штукатурки и древесиной. Второй мужчина замахнулся, но Карма нагнулся и ударил ему между бедер. У мужчины перехватило дыхание, и он согнулся пополам. Сжав кулаки, Карма стоял неподвижно и почти расслабленно. Когда второй тип отдышался и поднялся, озверевший от гнева, Синяя Борода зарядил ему подряд три удара в лицо, а завершил все это ударом слева в подбородок. Мужчина пошатнулся и опрокинулся на низкий столик.

В это время первый бандит, собрав все свои силы, все же вырвался из ловушки и направился к нам, потрясая окровавленным кулаком. Я подала медсестре знак отступить, а сама пошла ему навстречу. Он сально усмехнулся:

— Думаешь, я испугаюсь бабу?

— Нет, я думаю, вам стоит как следует подумать, прежде чем вы сделаете еще шаг.

— Почему же, цыпонька? — сказал он и схватил своим кулачищем воротник моего халата. — Чем я рискую?

Не успел он закончить фразу, как моя левая рука обернулась вокруг его запястья, правая легла на локоть, и — без усилий, Скарабей, без усилий — я вывернула ему руку. Вскрикнув, он развернулся, согнул колени и опустился на живот. Я поставила правое колено на его спину, надавила на него всем весом и заблокировала ему плечо приемом, который, как я знала, очень болезненный.

— Вы рискуете… остаться с вывихнутым плечом. Хотите?

— Грязная шлюха, ты увидишь, что я с тобой сделаю, когда ты…

— Если вы настаиваете…

Я нажала сильнее, совсем чуть-чуть. Плечо сместилось со зловещим треском, тип издал короткий вопль и потерял сознание от боли.

— О-ля-ля, мужчины сейчас уже не те, что раньше.

Карма, который склонился над своим противником и стал измерять ему пульс, через открытую дверь бросил на меня печальный взгляд:

— Нужно было их предупредить, что в молодости я занимался боксом… А ты… что у тебя за секретное оружие?

— С пятнадцати до восемнадцати лет я занималась айкидо. К сожалению, мне пришлось это бросить, когда я ушла в медицину…