Агнесса. Том 2 - Лора Бекитт

Джеку не стало лучше, но и ухудшения пока не наступило; хотел он этого или нет, но Агнесса была рядом, и комната в старом доме ее усилиями превратилась в некий оазис: здесь было чисто, тепло и светло. Джек лежал теперь на белых простынях, под теплыми одеялами, поскольку его донимала дрожь; его поили молоком и отварами трав, пичкали лекарствами и постоянно уговаривали поесть хоть немного; Агнесса была неизменно ласкова с ним, он слышал, как утром стучат по лестнице ее каблучки, — она всегда спешила и каждый раз не входила, а влетала в комнату, увидев его с открытыми глазами, облегченно вздыхала и улыбалась. Она не вспоминала при нем про Орвила, не говорила о том, как трудно ей бывает убежать из дома, спрашивая, как он себя чувствует, брала за руку, как ему казалось, очень нежно, и голос ее был мягок.

Джек не знал, поправится он или нет, как не понимал точно, что на самом деле движет Агнессой, но принимал ее заботу, в очередной раз поддавшись слабости, теперь уже не только душевной, но и телесной. Врач, приходивший еще несколько раз, сказал Агнессе, что при таком уходе больной продержится дальше, может быть, месяц или два, но Агнесса не теряла надежды вытащить Джека из болезни совсем, хотя ей и говорили, что он вряд ли когда-либо обретет прежнее здоровье и силы.

Тем временем каждодневные отлучки Агнессы были замечены, и прежде всего — прислугой.

— Где миссис Лемб? — спросила Рейчел в то время, как прислуга обедала, собравшись на кухне. — Я не знаю, что приготовить на ужин (хотя, похоже, ее больше интересовало другое, — во всяком случае, подобные вопросы звучали из ее уст все чаще и с нарастающим неодобрением в голосе).

Лизелла пожала плечами.

— Я видела, как она уезжала.

— С мистером Лембом?

— Нет, одна. Мистер Лемб выехал раньше.

Некоторое время все молчали, тишина прерывалась лишь стуком столовых приборов, но вопрос повис в воздухе, и все, по крайней мере, почти все, понимали это.

Вошла Френсин, ведя за руку Джерри. Сразу несколько рук, белых и черных, потянулись к малышу, личико которого мгновенно расплылось в улыбке, как и лица взрослых. Лизелла посадила мальчика на колени, и он проворно схватил ее вилку.

— Ой, не давай ему, Лиза, я только что накормила его! — подскочила Френсин. — Хотела уложить спать, но он раскапризничался.

— Незачем тащить ребенка в кухню, — проворчала Рейчел, подавая второе. — Вряд ли мистер Лемб остался бы доволен, если б узнал, что вы тут тискаете его сына. Оставь! — кинула она Лизелле. — Это тебе не игрушка! Заведи себе негритенка…

Лизелла обиделась, а Френсин извиняющимся тоном произнесла:

— Мне не с кем его оставить: дети в школе, господ нет. Ну, ладно, я потом поем…

— Садись, — кивнула Рейчел. — Полли за ним присмотрит.

Полли, чувствуя, что предстоит немаловажный разговор, взяв ребенка, не ушла, а остановилась возле дверей.

— Миссис Лемб часто стала выезжать одна, — заметила Рейчел. — Раньше она сидела дома.

— Ну и что? — ответила Лизелла. — Она возит мисс Джессику на уроки, потом у нее появились приятельницы… Молодая дама и не должна целыми днями сидеть дома.

— Да, — сказала Рейчел, громыхнув посудой, что служило признаком крайнего раздражения, — но когда ребенок зовет мать, а ее нет, как хотите, но мне это не нравится!

— Она не плохая мать! — откликнулась Полли от дверей. — Вы, мисс Хойл, всегда напрасно придираетесь к ней.

Вслед за ее словами раздался дикий грохот — Джерри вывалил из шкафа гору кастрюль. Полли расхохоталась.

— Выйди! — отрезала Рейчел. — И уведи ребенка.

Ее серые глаза уставились на Френсин, которая сжалась в первую минуту, но затем уверенно расправила плечи.

— Почему вы так смотрите на меня? — спросила она, на Рейчел ничего не ответила.

— В самом деле, мисс Хойл, — вступила Лизелла, сверкая белками черных глаз, — все меняется. Раньше миссис Лемб сидела дома, теперь выезжает, но ведь и мальчик подрос. И мисс Джессика теперь редко забегает к вам, а раньше только тут и пропадала.

— Она приходит, — улыбнулась Рейчел, — каждое утро приходит ко мне.

— Есть же я, — рискнула вставить Френсин. — Я смотрю за ребенком.

— Ты не мать! — заявила Рейчел, всем видом давая понять, что этим все сказано. — Кстати, ее повез Джон?

— С Джоном мистер Лемб уехал.

Рейчел поджала губы и ничего не сказала. Она принялась мыть подаваемую Лизеллой посуду с явным намерением прекратить разговор, но тут Полли, которая так и не ушла, произнесла:

— Слушайте, а тот человек, помните, который тогда еще приезжал…— Она обвела присутствующих взглядом, словно желая узнать, все ли понимают, о ком идет речь. — Он действительно стоит того, чтобы миссис голову потеряла?

Лизелла, куда более тактичная и умная, чем Полли, многозначительно уставилась на подружку, желая показать Полли ее промах, а та, вращая круглыми глазами, защищаясь от устремленных на нее красноречивых взглядов, проговорила:

— Ну и что? Я не разглядела его тогда… А вы сами болтали, что…— И умолкла, не решаясь продолжать.

Служанки молчали, пока вновь не заговорила стремительно обернувшаяся Рейчел — глубокая обида была на ее лице.

— Вот что я вам скажу и запомните: никакого это значения не имеет! Женщина, если захочет, всегда найдет в мужчине хорошее, даже если этот мужчина — сущий дьявол, и всегда сможет судить о нем дурно, будь он даже небесным ангелом, стоит ей только пожелать! К счастью, тот, о ком ты сказала, не вернулся, но миссис… дай ей Бог разума! Ее беда в том, что она думает, будто она сама по себе, не зависит ни от кого, а на деле…

— Ну, мисс Хойл! — перебила Лизелла, вы уж тоже выдумаете! Готовы обвинить миссис во всех смертных грехах только за то, что она выезжает на прогулки! В конце концов мистер Лемб не глупее нас, и если б там было что, сам бы давно догадался. И живут они душа в душу!

— Ладно, девушки, — вздохнула Рейчел, — идите работать. Что-то у меня на сердце нехорошо, но, даст Бог, все обойдется.

Как в доме Орвила Лемба заметили постоянные таинственные отъезды Агнессы, так в доме старухи и Молли — ее периодическое появление. Пару раз ее видели соседи — богато одетую элегантную даму, но, к счастью, в этом доме жили люди, привыкшие, ко всему, ничему особо не удивлявшиеся, со своими заботами, которые не оставляли времени всерьез размышлять о чужих делах.

Через неделю Орвил спросил у жены, оправдались ли ее опасения, и Агнесса, уже позабывшая об этом разговоре, ответила, что тревога была ложной. Орвил, как и Рейчел, заметил, что Агнесса изменилась, но приписывал это естественному течению времени, перемене привычек, тем более что в основном — в отношении к нему и детям, она оставалась прежней. Джек уже не казался ему опасным, Орвил воспринимал его теперь как нечто пережитое, пройденное и, вероятнее всего, канувшее в никуда.