Сады Луны - Стивен Эриксон

— Ты говоришь об Опоннах.

Крупп снова посмотрел вниз, на улицу.

— Быть может. А быть может, это лишь безжалостная уловка, призванная сбить с толку глупого Круппа…

Глупого? Барук внутренне усмехнулся. Вот уж точно нет.

— …кто знает? — Крупп поднял руку, на его ладони лежал круглый восковой диск. — Предмет, — тихо проговорил он, не сводя глаз с диска, — который берут и дают, не спрашивая, откуда он взялся, многие ищут его, жаждут его холодного поцелуя, за который нередко закладывают саму жизнь и всё, что есть в ней. Один он — корона нищего. Во множестве — королевская причуда. Вес его — гибель, но кровь с него смоет легчайший дождь, и новый владелец не узрит и намёка на то, какая цена была за него заплачена. Он таков, каков есть, говорит Крупп, он ничего не стоит для тех, кто не утверждает обратного.

Барук вдруг понял, что вот уже некоторое время стоит, затаив дыхание. Лёгкие пылали огнём, но, лишь пересилив себя, он снова смог вздохнуть. Слова Круппа открыли ему кое-что — чувство огромных потаённых знаний и тень уверенной, твёрдой и точной руки, которая собрала их, оценила и нанесла на пергамент. Словно в библиотеку с полками чёрного дерева, томами в строгом переплёте из блестящей кожи, пожелтевшими свитками, старым столом с чернильными кляксами — Барук понял, что смог на миг заглянуть в этот чертог в голове Круппа, в тайную комнату, двери в которую были заперты для всех, кроме одного.

— Ты говоришь, — медленно произнёс Барук, пытаясь вернуться к реальности, глядя на восковой диск на ладони Круппа, — о монете.

Крупп резко сомкнул пальцы. Он обернулся и положил диск на подоконник.

— Взгляни на эти образы, мастер Барук. Они выбиты на обеих сторонах единой монеты, — на свет снова явился платок, и Крупп отступил, промокая лоб. — Ах, как же жарко, говорит Крупп!

— Налей себе вина, — пробормотал Барук.

Когда толстяк отошёл, алхимик открыл свой Путь. Он повёл пальцами, и восковой диск взмыл в воздух, медленно поднялся на уровень глаз. Барук внимательно осмотрел обращённый у нему оттиск.

— Госпожа, — прошептал он, кивая. Диск развернулся, открыв ему профиль Господина. Диск развернулся снова, и Барук широко раскрыл глаза, когда копия монеты начала вертеться всё быстрей и быстрей. Звенящий звук загудел в голове Барука. Он почувствовал, как Путь сопротивляется давлению, которое росло вместе со звуком, а потом источник силы алхимика схлопнулся.

Слабо, словно с огромного расстояния, прозвучал голос Круппа:

— Даже в этой копии, мастер Барук, живёт дыханье Близнецов. Никакой чародейский Путь не устоит перед таким ветром.

Диск всё ещё вертелся перед Баруком — смазанное серебристое пятно. Вокруг него появилась тонкая дымка. Горячие капли брызнули в лицо алхимику, и он отступил на шаг назад. Тающий всё быстрей и быстрей воск полыхнул голубоватым огнём. А миг спустя — исчез; и звенящий звук, а вместе с ним и давление, резко оборвались.

Внезапная тишина наполнила голову Барука болью. Дрожащей рукой он нашёл подоконник и опёрся на него, а после закрыл глаза.

— Кто несёт Монету, Крупп? — сдавленно прохрипел он. — Кто?

Крупп уже снова стоял рядом с ним.

— Юноша, — небрежно бросил он. — Крупп его знает — хорошо знает! — как и прочие твои агенты: Мурильо, Раллик и Колл.

Барук снова открыл глаза.

— Это не может быть совпадением, — прошипел он, и несмотря на ужас, в его сердце разгорелась отчаянная надежда. Опонны вошли в игру, а на таком уровне силы жизнь одного города и всех его обитателей ничего не значила. Он воззрился на Круппа. — Собери их. Всех, кого назвал. Они давно служили моим интересам, и теперь снова должны им послужить — прежде всех прочих дел. Ты меня понимаешь?

— Крупп передаст им твоё настояние. Хоть Раллика и сковывает долг перед Гильдией, Колл, если дать ему цель в жизни, может снова твёрдо встать на ноги и принять это задание близко к сердцу. Кстати, мастер Барук? Каково же сие задание?

— Защищать Носителя Монеты. Следи за ним, выясни, какой лик лежит на нём — благой или злотворный. Я должен знать: держит его Госпожа или Господин. И поэтому, Крупп, найди Раллика. Если Носителем владеет Господин, могут потребоваться таланты убийцы.

Крупп моргнул.

— Понятно. Увы, да улыбнётся милость юному Крокусу.

— Крокусу? — Барук нахмурился. — Это имя я где-то слышал.

Лицо Круппа оставалось бесстрастным.

— Ладно, неважно. Хорошо, Крупп. — Алхимик снова повернулся к окну. — Держи меня в курсе.

— Как всегда, о Барук, добрый друг Круппа, — толстяк поклонился. — И спасибо тебе за вино, оно было восхитительным.

Барук услышал, как дверь открылась и снова закрылась. Он посмотрел на улицу. Алхимик уже справился со страхом. Опонны умели разрушать самые тщательно выверенные планы. Баруку было отвратительно даже думать о том, чтобы полагаться в своих делах на удачу. Больше он не мог рассчитывать на свою способность предвидеть, отсекать случайности, рассматривать все вероятности, и находить путь, наиболее подходящий для его целей. Монета вертится, а с нею — весь город.

И вдобавок — загадочные поступки Императрицы. Нужно приказать Роальду, чтобы заварил целебный чай. Головная боль стала так сильна, что мешала думать. Алхимик провёл рукой перед глазами и заметил что-то красное. Он поднял обе ладони. На них были пятна красных чернил.

Барук опёрся на подоконник. В переливающемся облаке пыли перед ним раскинулись крыши Даруджистана, а дальше — порт.

— И ты, Императрица, — прошептал он. — Я знаю, что ты где-то здесь. Твои пешки ходят, пока что оставаясь невидимыми, но я их найду. В этом уж будь уверена — с помощью или без помощи треклятой удачи Опоннов.

КНИГА ТРЕТЬЯ

ЗАДАНИЕ

Марионетки пляшут

по воле искусных рук —

меж ними ступаю

с запинкой, спотыкаясь,

в переплетении нитей

и в прихотливом танце

этих шутов проклинаю

в их шальных пируэтах —

жить как они не стану

нет, вы меня оставьте

в моём круговращении —

эти непрошеные судороги

и есть живое искусство —

клянусь могилой Худа! —

искусство во плоти.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Тогда он спустился к ним

мужчинам и женщинам

лишённый звания

в её выбраковке гнусной

на орошённый кровью песок

куда пролились жизни