Исследование о смертной казни - Александр Кистяковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
44
Как необузданно действует безграничная власть отца семьи у первобытных народов, можно судить по следующему факту: на островах Великого океана погибает вследствие этого две трети новорожденных, — Авт.
45
106 статья Каролины повелевает богохульника наказывать или телесно, или отнятием жизни, смотря по состоянию и качеству лиц. Соден также говорит, что немецкий закон принимает дворянство преступника за обстоятельство, смягчающее преступление богохульства, — Авт.
46
То же самое было и по законам Германии. В комментарии к 120 статье Каролины говорится: «Хотя суды очень смягчают строгость закона против прелюбодеяния, вследствие трудности исследования этого преступления и вследствие разных обстоятельств, которые требуют великой осмотрительности; однако ж они сохраняют в известных случаях всю строгость, предписываемую законом, предавая смертной казни слуг (valets, serviteur ou facteur, domestiques ou metayers) за прелюбодеяние с госпожами». По 117 ст. Каролины определяется за кровосмешение смертная казнь. Но к этой статье в виде толкования прибавлено следующее замечание: «Строгость этого закона терпит некоторые исключения; во-первых, во внимание к лицам высшего сословия или состояния, которых проступки, не оставаясь ненаказанными, должны влечь за собою только изгнание или конфискацию половины имения». О влиянии сословия на меру наказания говорится также в 119 ст. Каролины, в которой определяется смертная казнь за изнасилование, — Авт.
47
Восемнадцатого столетия криминалист Бриссо де Варвиль, автор «Теории уголовных законов», говорит: «Тяжесть наказаний падает главным образом на народ: класс подданных, которых мы называем честными людьми, людьми comme il faut, владеет искусством избегать наказаний или, по крайней мере, пользоваться их смягчением. В наши дни негодуют на эти возмутительные черты, рассеянные в истории наших предков. Но пусть беспристрастные читатели, — говорит он далее, — обратят свои взоры на нынешние наши правительства и видят, не служит ли всегда звание виновного патентом на прощение и часто даже на ненаказанность… Однако ж я не восстаю против права помилования; я восстаю только против злоупотреблений, против пагубного торга, который ведется этим правом в некоторых государствах, против опасной легкости, с которою могущественные преступники его получают. Гораздо реже можно видеть преследование богатого лихоимца, чем простого вора». Другой публицист XVIII в., автор сочинения «План уголовного законодательства» (1790 г.), говорит: «Так как преступление бесславит всех людей в равной мере, то нужно, чтобы за одно и то же преступление было одно и то же наказание для всякого преступника. Поэтому должно уничтожить ненавистные различия некоторых стран, где бесчестящие наказания берегутся только для народа, где одно и то же преступление одного человека приводит к колесованию, а другого — в крепкое убежище (chateaux de force), где, для того чтобы уйти от наказания (что видим во Франции каждый день), нужно быть только именитым злодеем». Пасторе говорит: «Наказывают виселицею легкое воровство, сделанное в царском доме. Награждают публичных грабителей; за лихоимство назначают только денежное наказание, и вешают того, кто ворует фарфор в версальском или тюильерийском замке». Филипон Маделенский, писатель XVIII в., так говорит по этому поводу: «Другой порок этого рода наказаний (т. е. смертных казней): тяжесть их падает только на народ; смертный, которого фортуна прикрывает своим крылом, почти всегда избегает смертной казни. Это есть та ткань паука, о которой говорил Анахарсис: мушка в ней погибает, а шмель ее прорывает. Сильный человек, который не боится более совершать преступления, имеет в запасе все силы, чтобы уйти от наказания. И чем страшнее наказания, тем больше делают усилий, чтобы от них скрыться. Друзья, родные, союзники, покровители, креатуры — все приходит в движение», — Авт.
48
Бриссо де Варвиль говорит: Фома Бекет, тот, который велел сжечь светского темного человека под предлогом ереси, защищал жизнь священника, виновного в убийстве, обольщении и изнасиловании, — Авт.
49
В странах, низко стоящих в цивилизации: в Монголии человек, виновный за убийство с предумышлением, платит большой штраф, тогда как раб, убивший своего господина, разрезывается живой на куски; в Японии богатый человек вместо того, чтобы платить жизнью, платит деньгами. Подобное неравенство существует у негров на Золотом Берегу, — Авт.
50
Гр. Соден говорит: закон грозит за недонесение о богохульстве тем же наказанием, как и за самое преступление, — Авт.
51
В средние века уравнено было со скотоложством плотское сношение с еврейкою, туркинею и вообще неверною, потому что эти женщины подобны животным и для них закрыт путь к спасению, — Авт.
52
«Так как воровство и мошенничество суть преступления бедных, говорит Бриссо де Варвиль, — так как три четверти этих преступлений совершается вследствие бедности, то следует начать с уничтожения бедности как причины преступления, вместо того чтобы несчастные жертвы отдавать в руки палачей», — Авт.
53
Один из англичан, соединяющих с большими теоретическими сведениями знание практики, по имени Гармер, в одной из первых комиссий, наряженных для исследования состояния уголовного законодательства, сделал следующее показание: я видел много приговоров, освобождающих от всякого наказания за подлог, приговоров, возбуждавших общее удивление, потому что виновность обвиняемого была очевидна. Старые воры по профессии знали в совершенстве эти симпатии присяжных и охотнее желали, чтобы их обвиняли в преступлении, наказываемом смертною казнью, чем в другом. Я имел с ними многочисленные сношения и часто слышал, как они выражали такое желание, говоря, что в этом случае для них больше шансов не быть наказанными, — Авт.
54
У евреев смертные казни совершались при городских воротах. О Западной Европе Гизо говорит: во всю длину дорог стояли виселицы и валялись разорванные члены казненных. Баршев говорит: «Не было, можно сказать, ни одной проезжей улицы во всей Европе, где бы в это время не стояли постоянно виселицы». В Москве смертные казни совершались на лобной площади, прилегавшей к Кремлю; на этой площади находилось и знаменитое лобное место, с которого нередко цари и патриархи говорили к народу. Во время казни стрельцов в 1698 г. при въезде в каждые ворота Москвы было воздвигнуто по две двойных виселицы, из коих каждая назначена была для 6 бунтовщиков; на этих виселицах казнено было 230 человек в один день; чрез 10 дней повешено было 200 других бунтовщиков на бойницах кремлевской ограды, а через три дня повешено было несколько сот на ограде, называемой Белая стена. В Китае до сих пор выставляют в клетках или без клеток отрубленные головы преступников на лобном месте пекинского сити и при соединении многолюдных улиц, — Авт.
55
В 1725 г. комиссары Арцыбышев, Баранов и Волоцкой за похищение казны и за взятки были повешены в той волости, в которой они обирали народ (Ук. 24 янв. 1725 г. N 4826). Указом 20 ноября 1728 г. повелено вешать подговорщиков к побегу в Литву на тех местах, чрез которые они тайно проводили (Ук. 5347). Поджигатели Петров и Перфильев сожжены в Петербурге на месте пожара (Ук. 25 мая 1731 г. N 5761). Самозванец Миницкий, называвший себя царевичем Алексеем Петровичем, был сужден в Петербурге, а посажен на кол в с. Ярославце, тогдашней Киевской губ., на месте преступных его действий (Ук. 11 сентября 1738 г. N 7653). Другой самозванец, Семиков, был казнен в Петербурге, а голова его отослана была в Почеп на место преступления и там воткнута на шпиц каменного столба. Таким же самым способом казнен и Левин, — Авт.
56
В средние века у каждого сеньора выстроена была постоянная виселица с большим или меньшим количеством столбов. Кроме того, почти всегда при каждом большом городе находилась постоянная виселица. Так, в Париже, между предместьем Сен-Мартенским и собором, выстроена была знаменитая виселица Монтфокон, получившая свое название от возвышенности, на которой она стояла. Виселица эта была — целое здание. Вот как описывает ее Лакроа: «Виселица Монтфокон являлась глазам зрителя в виде грубой массы от 15 до 18 футов вышины, сложенной из дикого камня и образующей четырехугольник длиною в 40 футов. Верхняя ее часть представляла платформу, на которую вела каменная лестница, довольно широкая; вход в нее был заперт крепкою дверью. На этой платформе в длину трех ее сторон возвышались четырехугольные столбы, числом 16, высотой от 32 до 33 футов, сложенные из камня толщиною в фут. Эти столбы были соединены вделанными в них перекладинами, к которым прикреплены были цепи, в три с половиной фута длиною, предназначенные для вешания осужденных. Другой ряд перекладин, предназначенных для того же употребления, как и первые, соединял эти столбы посредине. Длинные лестницы доставляли возможность осужденным всходить. Наконец, центр этой массы состоял из погреба, назначенного для принятия костей осужденного». На этой-то виселице постоянно висело от 50 до 60 высохших, обезображенных, сгнивших и качаемых ветром трупов. Обычай не снимать трупы существовал у евреев, несмотря на запрещение Моисея, у римлян и германцев. В Poccии водилось то же самое: см. о неснятии трупов казненных Указом 24 января 1725 г. N 4826 и 20 ноября 1728 г. N 5347. Лобная площадь в г. Москве уставлена была рожками, на которые воткнуты были головы, и виселицами, на которых мотались трупы стрельцов и приверженцев Алексея Петровича; только в 1727 г. были сняты эти виселицы и столбы, и тела казненных похоронены. Указом 10 июля 1727 г. N 5118 то же самое повелено было сделать с виселицами, колесами, столбами и давними трупами казненных (Монса, Гагарина и многих других) в Петербурге, — Авт.