Русская модель управления - А Прохоров

«В современном российском контексте это нередко выражается в том, что родители продолжают содержать даже женатых детей. Поддержка детей и внуков вообще выходит за рамки рыночных отношений - как прям^хх, так и косвенн^хх»491, - пишет английский исследователь Теодор Шанин. Генетическая память народа еще помнит голод, и помощь родственниками воспринимается как жизненно необходимая вещь. Такое положение дел, естественно, затрудняет функционирование системы материального стимулирования. Молодежь долгие годы «ищет себя», сидя на родительской шее, вместо того, чтобы по-настоящему работать и зарабатывать.

Упорный труд не давал ощутимого повышения уровня жизни, особенно в условиях бесплатного или фактически бесплатного предоставления населению важнейших благ: образования, здравоохранения, жилья, коммунальных услуг, общественного транспорта и т. д., как это было в СССР "Даже в 1987 году средняя советская семья расходовала лишь 0,3% своего бюджета на оплату всех видов бытовой энергии, получая тепло, горячую воду и газ почти бесплатно, оплачивая счета за электроэнергию по тарифам, не менявшимся с 1947 года. На оплату жилища расходовалось в СССР лишь 3% бюджета семьи, а это самая низкая цифра среди всех стран мира»492.

Тот же уравнительный эффект имело и поддержание государством искусственно заниженн^гх цен на основные продукты питания и многие виды товаров и услуг. «Для поддержания низких цен на молоко в размере 36 копеек за литр, при себестоимости производства молока в 380 рублей за тонну, правительство расходовало на эти цели в год около 15 миллиардов рублей. Это было в три раза больше ежегодн^хх расходов на войну в Афганистане. Субсидии низких цен на мясо составляли в 1986 году около 40 миллиардов рублей, то есть составляли 10% расходной части бюджета»493. Десятки миллиардов рублей прямых и косвенн^гх дотаций ежегодно фактически отнимали трудовые доходы хороших работников и членов их семей в пользу всех остальн^гх.

В 90-е годы сменился социально-экономический строй, а государственный подход к социально-трудовым вопросам мало изменился. Как пишет директор Института социальной политики Высшей школы экономики С. Смирнов, «продвигаемая ныне государственная модель управления процессами на рынке труда основывается на расширении сферы экономического и социального патронирования. А усиление патерналистских тенденций в госполитике приводит прежде всего к росту иждивенческих настроений»494.

В общем, существовали и существуют сотни разн^гх способов благополучно прожить, не работая вообще или же работая плохо. Поддержит барин, община, родственники, соседи, потом государство, родной колхоз, трудовой коллектив. Не дадут сдохнуть — и дом поправят, и коммунальные удобства проведут, накормят, обогреют, бесплатно вылечат и обучат, отвезут и привезут, на худой конец, в дом престарелых пристроят. Все как положено. Странно, что люди

1 Шанин Т Почему до сих пор не умер русский народ // Эксперт, 2000. — № 1-2 — С 30-31

2 Медведев Ж. Не гонка вооружений погубила СССР // Международная жизнь, 1998 — № 1 — С 104-112 -С 183

3 Медведев Ж Не гонка вооружений . С 183

4 Смирнов Из света в тень // Эксперт, 2000 - № 30 - С 8 вообще соглашались работать. Первый стимул — работа для обогащения — отпал в силу уравниловки, второй возможный стимул — работа для поддержания существования — отпал в силу благоприятного устройства русского общества, когда все помогают ленивому, пьяному и убогому. Лень была экономически обусловлена и не могла не стать чертой национального характера.

Наши соотечественники используют любую прореху, любое послабление системы управления для снижения интенсивности тру­да. Примеры из дореволюционного времени: «Отдел металлообрабатывающей промышленности общества заводчиков и фабрикантов Московского промышленного района разослал своим членам циркуляр с анализом работы предприятий общества за полгода. В нем констатировалось: введение 8-часового рабочего дня, то есть сокращение его на 20%, не только не компенсировалось повышением качества и интенсивности труда, но и сопровождалось их понижением на 96% предприятий.

На Московском арматурном заводе производительность труда упала на 35-45%, на котельном заводе Донгауера, механическом заводе Кайзера — почти наполовину. Рабочие завода Кайзера заявили, что „теперь они себя так „ломать" не станут (хотя их зарплата за полгода выросла в два раза, а рабочий день сократился до 8 часов)"»495.

Как в русском языке звучит увольнение с работы? «Уволить», то есть дать волю, освободить, облагодетельствовать. По-английски нев^гход на работу в прямом переводе звучит как «отсутствие» (абсентеизм), без какой-либо эмоциональной окраски этого факта. В русском языке в данном случае употребляется особый термин — «прогул», от слова «гулять», то есть праздновать. Нев^хход на работу как праздник! Это только в официально одобренной песне звучало: «Трудовые будни — праздники для нас!». Русский язык не обманешь, он откровенно показывает, что для нас праздник. В общем, как гласят популярные поговорки — «Работа не волк, в лес не убежит», «Работа дураков любит».

495 Цит по Земцов Б Ментальность масс в канун «великих потрясений» // Свободная мысль, 1997. - № 11 - С 89

Заначка

Существует единственный вид дохода, относительно защищенный от негативного воздействия уравниловки, — заначка, то есть доход, скрытый от государства, предприятия или семьи. В периоды стабильного состояния системы управления заначка является практически единственным фактором имущественной дифференциации общества, и потому она самый желанный в России вид заработка. Причем способы, с помощью котор^хх в стабильные, застойные годы добывается заначка, в нестабильное время легализуются и становятся главными каналами перераспределения имущества. Административно-хозяйственные отношения по поводу создания и перераспределения заначки играют роль заповедника рыночно-конкурентн^гх стереотипов поведения, сберегающего ростки будущего нестабильного режима системы управления.

Иначе говоря, конкуренция и трудовая мотивация, которые буйным цветом распускаются в нестабильный период, на противоположной фазе развития, в стабильное время, существуют в скрытом, анабиозном состоянии, в виде левых работ и заначки. Так, освоенные еще в брежневские времена основные подходы к получению лев^хх заработков, в перестроечный и постперестроечный периоды трансформировались в идеологию и практику русского бизнеса, обусловив его специфику. Не случайно на гребне волны первоначального накопления капитала оказались именно те люди, кто и до всякого легального рынка имел опыт работы в теневой экономике, опыт получения заначки.

Заначка — заработок, который можно утаить от государства, от барина, от главы семейства, от жены, от родителей, от директора, от начальника цеха, от мастера, от коллег, от бригадира. Это доход, которым человек, подразделение или целое предприятие могут распоряжаться самостоятельно, не делясь с вышестоящей организацией. В этом особая ценность заначки, особенно в условиях постоянной угрозы перераспределения "сверху" или "сбоку" (со стороны родственников, коллег и соседей). Люди ищут те работы, где заработок не регистрируется, не облагается налогами, займами, снижением расценок, продразверсткой, оброком, алиментами, о котором не знают родители и соседи. То есть левые работы, шабашки всех видов.

История заначки уходит в седую древность. Когда мобилизация и перераспределение ресурсов стали главными элементами русской модели управления, в качестве противодействующего факто­ра не могла не возникнуть развитая культура утаивания доходов. В самой основе Московского государства находилась заначка. Из тех средств, которые великий князь московский должен был собрать с русских земель, чтобы отвезти в качестве дани татарам, он скрывал (заначивал) в пользу Москвы определенную часть. Фактически Россия построена за счет заначки. Сам подход к государству как к средству получить в свое распоряжение общак и оставить себе из этого общака заначку — в этом и состояла суть старомосковской системы управления, той самой системы, которая потом развернулась в русскую модель управления. Заначка превратилась в один из базов^хх элементов этой модели.

Чтобы опередить князей-соперников в борьбе за благосклонность Орды, за получение ханского ярлыка на великое княжение, Александр Невский и продолжившие заложенную им политическую традицию московские князья ввели в систему управления принципиально новые элементы: использование вышестоящей организации (в лице Орды) для подавления внутренних конкурентов, мобилизацию и перераспределение ресурсов как главную функцию управления (московские князья собирали со всей Руси дань для татар), «заначку» как основной источник финансирования (часть дани Москва утаивала от Орды в свою пользу), «приручение» вышестоящей организации путем прикармливания взятками ее функционеров (в результате чего ордынская администрация быстро деградировала) и прочие особенности.