Ментовские оборотни - Владимир Гриньков

– Жорж сбежал, – коротко сообщил я Демину.

– О! – тотчас изменился он в лице. – Но это все реально? Ошибки быть не может?

– Нет, – ответил я.

Я не стал говорить при Валентине про то, что теперь в соседних домах будут устроены засады. Я не хотел подвести милицейских. Но и без таких красноречивых подробностей Демин мне сразу же поверил.

– Котик мой! – сказал он Валентине с видом чрезвычайно чем-то озабоченного человека. – Этот маньяк почти наверняка захочет поквитаться с нами. Я тебе рассказывал, как я немножечко помял Жорика при задержании…

Демин честным взглядом героя посмотрел на меня. Я был вынужден в подтверждение кивнуть.

– Только я не поняла, – призналась Валентина неуверенно. – Евгений Иванович мне рассказывал, что Жорика арестовала милиция.

Демин за ее спиной сделал страшные глаза. Я понял, что надо спасать его репутацию.

– Илья лично обезоружил Жоржа, – сказал я быстро. – А уж потом очухалась милиция. Я не хотел вам говорить. Чтобы вас не волновать. А Илью теперь наверняка наградят орденом.

– Если менты не припишут Жорика себе! – произнес Демин едким тоном.

Обычное, мол, дело. Скольких я уже детишек из пожара спас и рыбаков, провалившихся под лед, чуть не пачками из воды вытаскивал – и хоть бы что получил. То пожарных наградят вместо меня, то и вовсе рыбнадзор какой-нибудь. Наверняка милиция ничем не лучше. Замылит подвиг Демина, будто не он выходил один на один с вооруженным до зубов преступником.

– Тогда вам надо уезжать, конечно! – горячо поддержала нас Валентина, но порыв ее был совсем неискренним.

Демин тоже, как и я, эту ее неискренность обнаружил.

– Поедешь с нами! – сказал он решительным голосом мужчины – защитника, заступника, воина.

– У меня тут дом, – запротестовала Валентина. – И вообще – как я к нам в московскую квартиру заявлюсь? Там муж! А я – без предупреждения! А там он мало ли с кем! Кому нужны все эти сцены? Здравомыслящие супруги так вообще никогда не поступают!

– Тогда ко мне! – предложил великодушный Демин. – Если в свою квартиру нельзя и здесь оставаться тоже невозможно – неужто тебе в чистом поле пропадать?

Вот тут он молодец. Совсем другое дело. Ко всеобщему удовольствию все устроил, так сказать. И от Жорика подальше, и Валентина никуда не делась, и вся ночь еще впереди.

– Хорошо, – сказала Валентина будто в нерешительности. – Я согласна.

Я как-то и не сомневался, если честно.

Уже через четверть часа мы выехали. Я вел машину. Демин сидел рядом со мной на переднем сиденье. А на заднем сиденье Валентина уговаривала Барни немного потерпеть. Пес был в наморднике, но когда начинал ворчать недовольно совсем близко, буквально у меня под ухом, я ощущал дискомфорт.

– Говорят, что у Вероники Лапто был ухажер, – сказал я Валентине. – Вы что-нибудь об этом слышали?

– Слышала, – невнимательно отозвалась она, будучи занята своим капризным Барни.

– Кто, если не секрет?

– Такой красавец! – сказала Валентина. – Красив, как бог.

– Вы его видели?

– Конечно, – сказала она с чувством.

Можно было предположить, что лично у нее с тем красавцем не сложилось, хотя и строила она ему глазки, это как пить дать. И Вероника Лапто для нее до сих пор удачливая соперница и кровный враг. Такое не прощают. Даже мертвым.

– И чего он в ней нашел? – не разочаровала меня мстительная Валентина. – Она ведь дамочка была такая… С прибабахом… Хотя мужчинам это нравится, наверное. Чтобы слушала с открытым ртом. Чтобы стихи ей можно было читать. И чтобы она непременно – в белом платье. У каждого, в общем, свои тараканы. На нее ведь западали, в принципе. И красавец этот что-то в ней нашел. И предыдущий ее ухажер – тоже.

– А предыдущий – это кто? – встрепенулся я.

– Дедуля на нее запал. Чуть из семьи не увела мужчинку, – усмехнулась Валентина. – Вы его видели, наверное. Такой, благородных явно кровей. Похож на дипломата отставного. Да он же ваш сосед!

– Андрей Михайлович?! – спросил я, еще не веря.

– Я по имени его не знаю. Но у него еще жена такая… Некрупная…

– Нина Николаевна, – пробормотал я.

– Да, кажется, Ниной ее зовут.

– И что же этот Андрей Михайлович? – спросил я, поражаясь только что сделанному открытию, которое я, впрочем, никак не мог осмыслить.

– Приударял за Вероникой нашей, – сказала Валентина. – Почти не таился, старый козел. Цветы дарил. К ручке Вероники прилюдно прикладывался. И даже вроде бы хотел свою супругу бросить. И бросил бы, никаких сомнений. Но появился молодой красавец, и старичка отправили в отставку.

И после этого Вероника умерла. Нашли утопленной в пруду. Якобы несчастный случай. Да вот только имел место любовный треугольник. Стоп, стоп! Чтобы Андрей Михайлович? Своими руками? Из ревности?

– Но я вам этого не говорила! – предупредила меня Валентина.

– А это такой большой секрет? – растерялся я.

– Ну, в общем, можно так сказать.

– Но все ведь знают, – предположил я.

– Знать, может, и знают, но вслух никто не говорит.

– То есть эта версия даже не рассматривалась? – осенило меня. – Никто из местных во время следствия ничего такого вслух не произнес?

– Я думаю, что нет. К чему людям лишние проблемы?

– А вы, значит, считаете, что Андрей Михайлович мог бы быть причастен? – задал я прямой вопрос.

– А вы считаете как-то по-другому? – вопросом на вопрос ответила мне Валентина, на всякий случай проявив осторожность.

Но я все понял, разумеется. Только поверить в то было невозможно.

Дня через три мне позвонил знакомый журналист. Он работал в одной из тех газет, что публикуют из пальца высосанные истории из жизни звезд, и у меня с этим парнем сложились вполне нормальные деловые отношения, которые шли на пользу нам обоим. Я регулярно делился с ним информацией о разных презабавных случаях, во множестве происходивших у нас на съемках, и он таким образом получал эксклюзив из первых рук. А я взамен обретал уверенность в том, что о нас там не напишут неожидаемых нами гадостей. Такое джентльменское соглашение.

– Жень, привет, – сказал мне мой знакомец. – Как у тебя дела?

На дежурный вопрос я и ответил дежурно:

– Нормально все.

– Все в жизни гладко?

И снова я не среагировал.

– Вполне, – ответил я.

– Ты мне скажи, никто из твоих знакомых в последнее время за решетку не попал?

Только теперь я понял, что позвонил он неспроста и моими делами интересуется не между прочим.

– Так! Давай конкретно! – потребовал я.

– Ты понимаешь, нам предложили приобрести фотографии.

– Компромат?

– Нельзя сказать, что убийственный, – хмыкнул в ответ мой собеседник. – Но ты же знаешь, что тут весь вопрос только в том, как это все преподнести.

– Ну уж как вы преподносите – я знаю.

– Умеем, это да, – скромно признал свои и своих коллег таланты мой собеседник. – В общем, тут такое дело, Жень. На фото лично ты и какая-то мадам.

– Не криминал, – оценил я.

– Конечно. Но продавец этой фотки утверждает, что дамочку эту недавно арестовали и ты лично к этому аресту каким-то боком там имеешь отношение. Вот я и позвонил.

– Предлагаешь мне выкупить у вас фотку?

– Обижаешь! – оскорбился мой собеседник. – Я только чтобы в известность тебя поставить. Ты пойми, если мы не купим эту фотографию, ее купят конкуренты.

– Снимок у тебя?

– Нет.

– Но ты его видел?

– Да.

– Реальная фотка? Или монтаж?

– Ты же знаешь, мы экспертизы не проводим. Вся ответственность за подлинность снимка лежит на продавце.

– Кто продает?

– Мужик какой-то.

– Фамилия?

– Знаю только имя. Его Виталиком зовут. Приехал. Фотку показал. Но не оставил. Забрал с собой. Дал номер телефона и два дня на раздумья. Потом фотка уплывет.

Я никаких Виталиков не знал. Не было у меня на примете никого, кого бы так звали и кто был бы способен предлагать в бульварные газеты компромат на меня.

– Он молодой? Старый? – спросил я. – Как выглядит?

– Он в возрасте. А выглядит обыкновенно.

Ничего не прояснилось. Хотя…

– Ему под шестьдесят? – спросил я. – Седой такой? Прическа ежиком?

– Да! Ты его знаешь?

– Виталий Семенович! Фотограф! Вот старый хрыч! Звони немедленно и договаривайся о встрече с этим однофамильцем!

– С чьим однофамильцем? – не понял мой собеседник.

– С однофамильцем шахматиста Карпова. Карпов его фамилия!

Я не ошибся. Это был Карпов. Когда он приехал в редакцию, я уже был там. Я сидел в закутке, отгородившись от места события компьютерами, и вряд ли мог привлечь внимание гостя.

Когда фотографии оказались в руках журналиста, он произнес условную фразу:

– Да, хорошие фотографии, ничего не скажешь.

И тогда я вышел из своего укрытия. Виталий Семенович моему появлению удивился так сильно, как удивляются герои наших розыгрышей в самом конце съемок, когда я предстаю перед их очами. Ничего сказать не мог однофамилец. Будто вел он свою шахматную партию к выигрышному финалу, все было под контролем и оставалось сделать несколько ходов, чтобы зафиксировать бесспорную победу, но вдруг, словно из ниоткуда, на доске у соперника нарисовались сразу три дополнительных ферзя, и тут уже не победа, а поражение, мат в два хода, и не понять, где несостоявшийся победитель так бездарно зевнул и все прошляпил.