Герои битвы за Крым - Юрий Викторович Рубцов

Ставка Верховного главнокомандования с пониманием отнеслась к сложившейся ситуации. Поступил приказ тщательно подготовить операцию, произвести перегруппировку войск, пополнить части и соединения личным составом, подвезти боеприпасы, горючее. Командующий 51-й армией занимался этими вопросами, как всегда, обстоятельно. Тогда-то и имел место эпизод, о котором известно из воспоминаний П. К. Кошевого и который весьма наглядно характеризует деловой стиль Крейзера.

«Однажды командарм генерал Я. Г. Крейзер вызвал на доклад заместителей командиров дивизий по тылу и других начальников, ведавших снабжением соединений. Люди это были весьма серьезные. Война научила их находить выход, казалось бы, из безнадежного положения.

В разгар работы, когда о положении со снабжением докладывали командиры из дивизий, раздался звонок телефона ВЧ. Крейзер взял трубку. По лицу и позе командующего все поняли, что звонит Верховный главнокомандующий.

И. В. Сталин поздоровался, выслушал доклад о положении с боеприпасами по армии, а затем спросил, как часто бывает командарм в соединениях и частях. Я. Г. Крейзер ответил, что бывает и положение там знает. Для вящей убедительности он привел на память размеры наличных запасов боеприпасов, горючего и продовольствия по одной из дивизий, о которой только что докладывалось на совещании.

Уверенный тон генерала произвел, видимо, положительное впечатление. Но следующий вопрос оказался неожиданным: что сегодня готовят на обед в каком-либо из полков?

Я. Г. Крейзер оторопел, таких данных у него не было. Присутствующие переглядывались, понимая положение командующего. Трубка молчала.

Выручил, — продолжает П. К. Кошевой, — наш С. Ф. Плотников, подполковник, заместитель командира 417-й дивизии по тылу. Увидев затруднение генерала, он извлек из кармана записи, где было и меню полков дивизии, зажал пальцем нужное место и передал их в руки Крейзеру.

Командарм прочитал в трубку телефона, что в полку 417-й дивизии на первое — щи из крапивы с мясом, на второе — пшенная каша с салом.

В то время для борьбы с авитаминозом и пародонтозом мы по совету врачей практиковали иногда щи из молодой крапивы: благо ее было много среди развалин. Такой день и выпал в то время.

Последовал вопрос, достаточно ли обеспечена армия мясом и салом. Это генералу было хорошо известно, он четко доложил по дивизиям. Верховный главнокомандующий поблагодарил, пожелал успеха в подготовке операции и положил трубку.

После этого разговора Я. Г. Крейзер приказал всем учиться хозяйствовать и быть готовыми ответить на любой вопрос по тылу, как С. Ф. Плотников. Командарм позвонил мне, рассказал о случившемся и от всей души похвалил сообразительного подполковника»{292}.

Параллельно с накапливанием снаряжения и боеприпасов шла тщательная разведка обороны противника. По оценкам штаба 4-го Украинского фронта, к началу мая 1944 г. немецкое командование сосредоточило на небольшом клочке земли под Севастополем 72 тысячи человек, 1830 орудий и минометов, 330 противотанковых орудий, 50 танков и штурмовых орудий, 100 боевых самолетов; войска были полностью обеспечены боеприпасами. Наибольшая плотность сил и средств была достигнута на центральном участке обороны, то есть там, где должна была наступать 51-я армия Крейзера. Здесь противник имел почти 29 тысяч человек личного состава, 940 пулеметов, 570 орудий и минометов, 132 противотанковых орудия{293}.

Редко где на советско-германском фронте немцам удалось создать такую мощную и разветвленную оборону, как под Севастополем. За почти два года, в течение которых они контролировали город, были восстановлены долговременные железобетонные укрепления, возведенные частями Красной армии еще в 1941–1942 гг., и построены новые. Севастополь был опоясан тремя мощными оборонительными обводами. Первая полоса (внешний обвод) состояла из трех позиций (каждая по две — три линии траншей) и простиралась в глубину на 5–8 км. Перед ее передним краем было сильно укрепленное предполье глубиной 500–700 м. Первая полоса была разделена на четыре участка: северный, горно-лесистый, центральный и южный. Основным считался центральный участок с ключевыми позициями, какими были Сахарная Головка, Сапун-Гора. Эти две господствующие над местностью высоты были превращены в мощные узлы сопротивления, в каждый из которых входили многочисленные опорные пункты на прилегающих к ним отрогах.

Центральный участок протяженностью около 17 км находился в полосе наступления 51-й армии. Сапун-Гора была буквально превращена в каменную и железобетонную крепость. Отсюда можно было обстреливать боевые порядки наступающих на глубину 5–6 км. Кроме того, она надежно прикрывала подступы к Инкерманской долине, Золотой балке, безымянным высотам Балаклавы. Именно здесь был наиболее короткий путь к Севастополю. Овладев Сапун-Горой, советские войска получали возможность отрезать и уничтожить всю северную группировку противника с одной стороны, южную его группировку — с другой, лишить его возможности воспользоваться Севастопольским портом. Вот почему на восточных скатах Сапун-Горы на расстоянии 150–200 м одна от другой были ярусами оборудованы пять-шесть траншей полного профиля с дотами, дзотами, пулеметными и минометными площадками. Подступы к ним прикрывались минными и проволочными заграждениями, многослойным огнем из всех ярусов и навесным огнем тяжелой артиллерии с закрытых позиций. Можно представить, каково приходилось советским солдатам под таким массированным обстрелом, если на каждую стрелковую роту, действовавшую в первом эшелоне, приходилось в среднем 32 пулемета и 15 минометов противника.

Были укреплены не только восточные скаты Сапун-Горы. По ее отлогим западным скатам были отрыты три-четыре линии траншей, одна из которых проходила по гребню. Вторая полоса (внутренний обвод) по своим инженерным сооружениям не уступала внешнему обводу. Она проходила по линии Инкерман — Дергачи, высота 172,7, совхоз № 10, имела общую глубину 4–5 км и состояла из трех-четырех траншей, также удаленных друг от друга на 150–200 м. Тыловой оборонительный рубеж второй полосы, оборудованный инженерными сооружениями, проходил по северо-восточной окраине слободы Корабельной, гора Камчатка, Малахов курган, Зеленая Горка, хутор Отрадный, Загородное шоссе. Третья полоса была на юго-западе города и проходила по Херсонскому валу{294}.

Двадцать девятого апреля на КП Приморской армии Ф. И. Толбухин ознакомил командный состав с планом предстоящей операции по освобождению Севастополя. «По замыслу командующего фронтом, — вспоминал Крейзер, — главный удар было решено нанести силами Приморской и левого крыла 51-й армий на участке Сапун-Гора, Карань, прорвать вражескую оборону и выйти к основным причалам Севастополя, которые противник мог использовать для эвакуации»{295}.

«Этому направлению предпочтение было отдано по многим обстоятельствам, — вспоминал С. С. Бирюзов. — Здесь местность больше, чем в других местах позволяла применить танки. От Сапун-Горы открывался кратчайший путь к пристаням, которые необходимо было захватить и тем лишить противника возможности эвакуироваться морем. Наконец, был расчет и на то, что фашисты никак не могут предполагать, будто мы решимся повторить неудачный опыт Манштейна, который ровно за два года до этого пробовал взять Севастополь, прежде всего со стороны Сапун-Горы и потерпел там неудачу»{296}.

Действия ударной группировки советских войск облегчила военная хитрость, к которой прибегло наше командование. Чтобы ввести противника в заблуждение, за два дня до наступления на главном