Герои битвы за Крым - Юрий Викторович Рубцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На основе всего виденного лично и на основе докладов непосредственных участников в подготовке операции считаю, что Крымскую операцию можно будет начинать лишь в период между 15–20 марта. Только к этому времени сумеем иметь на Сиваше две серьезные переправы и сумеем подвезти как на Перекоп, так и на Сиваш все необходимое.
Прошу Вас утвердить указанные сроки»{277}.
Одиннадцатого марта штаб 4-го Украинского фронта созвал на командном пункте 51-й армии совещание с участием командиров всех соединений и частей фронта. Генерал армии Ф. И. Толбухин сообщил, что под руководством и при помощи представителей Ставки А. М. Василевского и К. Е. Ворошилова (последний в этот момент находился в Отдельной Приморской армии под Керчью) разработан план разгрома противника в Крыму. При этом подчеркнул, что главную роль должно сыграть наступление именно 4-го Украинского фронта, против которого противник и сосредоточил основную мощь своей обороны, «мы должны нанести ему решающий удар».
Картину этого совещания позволяют детально представить воспоминания будущего Маршала Советского Союза П. К. Кошевого. Командующий фронтом, «напомнив… о характере обороны противника и местности на Перекопском перешейке и на Сиваше… отметил, что генерал Йенеке, командующий 17-й немецкой армией, сильно укрепил оборону на Перекопе, создал глубокую и развитую систему оборонительных полос и позиций, с траншеями и многочисленными минно-взрывными и другими инженерными заграждениями. Здесь находились главные огневые средства и основная часть пехоты противника. Сюда же нацеливалась основная часть его авиации.
— Мы не сомневаемся, что враг ждет наш главный удар именно на Перекопском перешейке. Там не сказывается отрицательное влияние Сиваша: войска могут получать пополнение и снабжение по суше, а не по шатким и уязвимым переправам. Думаю, что, по научным понятиям прусской военной школы, было бы признано правильным наносить главный удар только на Перекопе.
Мы же сделаем не так, — продолжал Ф. И. Толбухин, перейдя к карте. — Поскольку враг ждет на Перекопе наш главный удар, готов к его отражению и не дает нам надежды на достижение внезапности, операция в этом районе грозит превратиться в медленное, ползучее прогрызание немецких оборонительных позиций. Такой оборот дела выгоден гитлеровскому командованию и никак не подходит нашему фронту. К тому же и глубина обороны противника на Перекопе достигает 30–35 километров и складывается из трех мощных оборонительных полос.
Главный удар мы будем наносить на Сиваше, — подчеркнул командующий. — И нанесет его пятьдесят первая армия, а в ней первый гвардейский стрелковый корпус. Враг не ожидает действий основных сил нашего фронта через залив и поэтому, мы надеемся, не будет полностью готов. Здесь не столь плотное насыщение боевых порядков противника огневыми средствами, не такая большая глубина обороны: две оборонительные полосы прорвать легче, чем три.
Затем командующий фронтом изложил ряд других преимуществ принятого решения. С прорывом обороны противника в полосе 51-й армии советские войска приобретали возможность выйти не только в глубину, но и в тыл Перекопским и Ишуньским позициям врага, развивать наступление на Симферополь, Севастополь, а при необходимости и на восток — в тыл керченской группировке противника.
Замысел генерала Толбухина был прост и ясен. Однако оставался все же один неясный вопрос: как думал командующий помешать противнику, если тот перебросит силы с Перекопского направления на Сиваш и таким образом будет препятствовать развитию операции советских войск на главном направлении?
Но Федор Иванович предусмотрел и это. Он сказал, что оборона противника будет прорываться одновременно и на Перекопе, и на Сиваше. При одновременных действиях на широком фронте командование противника не сумеет сразу определить, куда 4-й Украинский фронт направляет основные усилия. Генералу Йенеке потребуется какое-то время, чтобы верно сориентироваться в происходящих событиях. Вероятно, он разберется в обстановке только к концу первого дня наступления, когда самые важные задачи прорыва уже будут решены в пользу советских войск, а благоприятный момент для контрдействий окажется упущенным»{278}.
Ввиду необходимости восстановления переправ, вспоминал Я. Г. Крейзер, новый срок готовности армии к наступлению ориентировочно устанавливался на 18 марта, а затем был перенесен на 28 марта. Но вновь властно вмешалась погода. В ночь на 28 марта в районе Сиваша разразился сильнейший снежный буран, продолжавшийся два дня, в результате работа переправ вновь оказалась нарушенной.
Чтобы обсудить сложившуюся ситуацию, 30 марта в расширенном составе собрался Военный совет фронта, присутствовали также представители Ставки ВГК маршалы А. М. Василевский и К. Е. Ворошилов. Разговор был предельно ответственный, ведь к операции по освобождению полуострова, кроме 4-го Украинского фронта, привлекались также войска Отдельной Приморской армии, удерживавшие плацдарм на Керченском полуострове, в связи с чем остро стоял вопрос о синхронизации наступления. Срок начала операции было решено перенести на 5 апреля, но ввиду продолжавшейся неблагоприятной погоды начать ее оказалось возможным только 8 апреля.
В свою очередь, после тщательного изучения обстановки командующий 51-й армией вызвал на свой КП командиров соединений и частей. Он ознакомил подчиненных с замыслом командующего фронтом, в соответствии с которым «армия должна была нанести главный удар с Сивашского плацдарма с задачей прорвать оборону противника, через Тархан выйти в тыл его Ишуньской группировки, противостоявшей 2-й гвардейской армии, и развивать наступление на Симферополь и далее на Севастополь. Из района Перекопского перешейка планировалось наступление 2-й гвардейской армии»{279}.
К моменту наступления (если говорить точнее — на 1 марта 1944 г.) группировка 51-й армии состояла из трех стрелковых корпусов (1-го гвардейского, 10-го и 63-го), 10 стрелковых и двух артиллерийских дивизий, 10 артиллерийских и двух зенитно-артиллерийских, двух минометных, двух танковых полков, трех артиллерийских и четырех инженерно-саперных (из них одна штурмовая) бригад и ряда других частей. Армия насчитывала в своем составе 90 770 человек, имела на вооружении 49 танков, 1428 орудий и 1059 минометов всех калибров, 1072 зенитных орудия, 47 645 винтовок, 20 818 автоматов, 3752 пулемета (из них 173 зенитных). На стороне наших войск было превосходство в живой силе и технике{280}. По решению Крейзера войска армии строились в два эшелона: в первом — шесть стрелковых дивизий, во втором — три, одна дивизия выводилась в армейский резерв:
10-й стрелковый корпус генерал-майора К. П. Неверова имел в первом эшелоне: 257-ю стрелковую дивизию (командир — полковник А. Г. Майков) на Уржинском направлении, 216-ю стрелковую (генерал-майор Г. Ф. Малюков) — на Тарханском направлении, на этом же направлении для развития успеха сосредоточилась 279-я стрелковая дивизия (генерал-майор В. С. Потапенко);
1-й гвардейский стрелковый корпус (генерал-лейтенант И. И. Миссан) имел 91-ю (полковник И. М. Пашков) и 346-ю стрелковые дивизии (генерал-майор Д. И. Станкевский) в первом эшелоне
