Драконий пир - Светлана Сергеевна Лыжина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Юнус только делает вид, что слушает колдунов, а на самом деле думает о себе, — произнёс Влад. — Юнус воюет только для того, чтобы укрепить свою власть. Семь лет назад он возвысился, потому что успешно воевал против твоей державы, но затем твой великий отец нанёс ему два больших поражения. Если Юнус проиграет снова, все неверные станут смеяться над ним, поэтому он очень осторожен и пожелает хорошенько подготовиться.
Оставалось непонятным, почему Мехмед был мрачен и опасался скорой войны. Султан ведь знал, что Янош после позорных разгромов под Варной и на Косовом поле перестал бросаться в драку с турками при всякой возможности, потому что боялся проиграть. И всё же султан твердил своё:
— Мои советники говорят, что Юнус может напасть на меня этой осенью.
— Твои советники ошибаются, повелитель, — Влад улыбнулся. — Юнус не нападёт, пока не найдёт себе союзников, но их почти нет. В союзе с Юнусом только нынешний правитель Кара Эфлака.
Вспоминая о Кара Эфлаке, то есть о Румынии, Влад неизменно предвкушал, как скинет венгерского ставленника и займёт трон. Отчасти поэтому и улыбался.
— Нынешний правитель Кара Эфлака — не воин, — продолжал Влад. — Он только покорный пёс своего хозяина. Иногда, конечно, этот пёс кусается, но после всегда начинает виновато ластиться.
— Я знаю, что в союзе со свиньёй Юнусом также находится молдавский правитель Искандер, — недовольно произнёс султан.
Искандер, о котором говорил Мехмед, был не кто иной, как Александр, двоюродный брат Влада. Ещё летом молдавский князь признался своему румынскому родичу, что порвал с Яношем.
Вернее, Александр поведал Владу не об этом — просто сказал, что раздумал жениться. А ведь невестой Александра была одна из внучек Яноша! То есть нежелание жениться означало, что молдавский князь задумал порвать с венграми. Ну, а когда стало известно, что в Сучаве ожидают посольство из Польши, тут всё совсем прояснилось.
— Повелитель, те хорошие новости, которые я спешу тебе сообщить, касаются как раз Искандера, — начал Влад, прямо глядя в глаза хмурому султану. — Ещё летом Искандер отправил посольство к королю ляхов, чтобы просить покровительства и помощи. А теперь я узнал, что посольство оказалось успешным, и теперь в Молдавию скоро прибудут ляшские послы. Это значит, что Искандер не пойдёт с Юнусом в поход, если Юнус станет звать. Если б Искандер хотел идти в поход, не стал бы искать союза с врагами Юнуса.
Александр понимал, что Молдавия для Яноша — не столько союзник, сколько щит, которым можно прикрыть Венгрию от турецких орд. А кто захочет стать чужим щитом! К тому же перед глазами у молдавского правителя был пример Румынии, где Янош посадил на престол своего ставленника именно затем, чтобы загораживаться румынскими землями, подставлять их под удар во время очередной войны с турками.
Надо ли говорить, что румынский щит выглядел уже весьма потрёпанным, но даже в таком виде всё равно не нравился Мехмеду. Готовясь к новой войне с венграми, султан стремился устранить заслоны и поэтому обещал сделать Влада правителем Румынии, а вот в Молдавии наводить свой порядок даже не требовалось. Всё уладилось само собой!
— Ты порадовал меня, мой верный слуга, — наконец, улыбнулся султан. — Значит, наши молдавские дела сейчас хороши.
— Да, повелитель.
— Тогда ты заслужил награду, — снова улыбнулся Мехмед. — Мои слуги отведут тебя и покажут её.
"Что за награда? — недоумевал Влад. — И почему султан ведёт себя так странно? То хмурится без причины, а теперь вдруг сделался милостивым".
* * *
Оказалось, что наградой является просторный дом, расположенный недалеко от дворца. Жилище с десятком комнат и большим садом, обнесённым высокой глухой оградой, снаружи казалось неприветливым, а внутри — уютным. Пушистые ковры, восточная резная мебель — всё выглядело очень красиво и будто звало присесть, прилечь и остаться подольше.
В доме были даже слуги-евнухи. На безусых лицах застыли улыбки, а обладатели этих безусых лиц подобострастно кланялись своему новому господину и сказали, что им уже уплачено жалование на год вперёд.
Правда, смысл султанского подарка оставался непонятным. Получалось, что теперь Владу по приезде в турецкую столицу следовало останавливаться здесь, а не в гостевых дворцовых покоях, расположенных рядом с покоями его брата Раду. Это казалось скорее немилостью, чем милостью, ведь Влад хотел бы видеться с братом чаще, и Мехмед об этом знал. Но если знал, тогда зачем подарил отдельный дом?
Раду, конечно, огорчился, когда узнал, что старший брат должен переехать в новое жилище. К тому же переезд состоялся на третий день после того, как Влад прибыл во дворец, то есть братья думали, что смогут провести вместе почти неделю, а тут оказалось, что надо расстаться гораздо раньше.
Однако огорчение Раду стало всё же не таким сильным, как следовало ожидать:
— Я наверняка смогу ходить к тебе в гости, — сказал младший брат старшему и добавил. — Мне почему-то кажется, что султан что-то задумал. Он подарил дом, но это ещё не всё. Наверное, будет что-то ещё. Что-то приятное. Что-то такое, после чего ты скажешь: "Вот это действительно милость!"
Раду прожил при турецком дворе гораздо дольше, чем Влад, и, наверное, поэтому в свои шестнадцать лет сделался таким проницательным. Дарение дома действительно оказалось лишь первой частью султанского замысла, а остальное раскрылось очень скоро.
Влад провёл в новом доме лишь один вечер и утро, а затем явились посланцы из дворца и сказали, что надо явиться в покои к султану прямо сейчас.
— Ты, наверное, спрашиваешь себя, для чего мне дарить тебе дом? Да? — спросил султан, всё так же сидевший на возвышении среди подушек.
— Да, повелитель, — кивнул Влад, опять усевшись на ковре. — Однако я знаю, что мне не по силам разгадать твоих замыслов. Остаётся лишь ждать, пока ты сам соблаговолишь раскрыть их мне.
— Мои замыслы не так уж непостижимы, — засмеялся султан. — Я сейчас загадаю тебе загадку, которую ты наверняка сумеешь отгадать.
— Я весь внимание, повелитель.
— Тогда слушай. Многие из них умеют петь, но их песни всегда без слов. Многие из них почитают своей стихией такое место, где никогда не сумели бы заснуть. Все они рождаются так, что должны пробивать себе дорогу в мир. И, наконец, они никогда не надевают одежду людей, но часто делятся
