Столкновение (СИ) - Натали Бонд

нашей жизни, особенно несчастья, заставляет нас жить, двигаться дальше, меняться, учиться смотреть на мир под другим углом, прощать и просить прощения. В эти моменты мы взрослеем. Хотим этого или нет. Важно уметь прощать и себя, делать выводы и двигаться, идти вперед, возможно мы будем так же спотыкаться, набивать шишки, а потом снова улыбаться.

Братья проговорили до поздней ночи, делились воспоминаниями, грустили, смеялись, за долгое время они просто общались, не боясь надавить на раны, не стесняясь говорить о том, что беспокоит. После того ДТП, они долго отмалчивались, не могли найти точки соприкосновения, не могли друг друга простить, в той аварии виноваты были все. В первый за семь лет, близнецы стали отпускать ситуацию, и боль потихоньку начинает проходить, и, конечно, такое не забудется, шрам этой трагедии останется на всегда, поменяет цвет, чувствительность, но будет виден. А самое важное происходило сейчас на этой кухне, когда два брата смогли выслушать друг друга.

— Я не знаю, как сейчас общаться с Кирой, — сказал Захар, лежа на кровати, закинув руки за голову и смотря в потолок. — Я ее боюсь. Мне стыдно.

— Стыдно мне, а я с ней работаю. Как она орала…

— Кира и кричит, — Зак улыбнулся. — Никогда не видел, чтобы она даже злилась, а тут «ОРАЛА».

— Это на тебя не злится, а на меня орет, — Марк лежал рядом с братом, в точно такой же позе. — Но, блять, как ей все рассказать.

— Не знаю, — Захар закрыл глаза. — Одно я знаю точно, она должна все узнать, не могу я так.

— Прости меня, — неожиданно сказал Марк, все так же глядя в потолок. — Я не должен был лезть в твою жизнь.

Ответа не последовало.

Очень многие считают, что храбр тот, кто сказал правду, и никто не думает, о том, как сложно принять правду. А может мы не хотим ее знать. Может быть людям не нужна ваша правда, искренность и честность. Жить в неведении иногда гораздо легче.

39.

Миша смотрел на хмурую сестру, которая с прошлого вечера, ходила с морщинкой между бровями. Зная Киру, парень не решался задавать ей какие — либо вопросы, уже давно он понял, когда надо будет сестра все расскажет сама, а пока он молча наливал ей кофе, смотрел как та вяло мажет бутерброд.

— Хочешь сделаю яичницу? — спросил Миша.

— Нет, спасибо, вообще есть не хочу, — Кира откусила кусочек, лениво жуя, просматривала новости.

— Мне звонила мама вчера, — начал брат, увидев заинтересованность сестры продолжил. — Я ей сказал, что все хорошо, но долго врать не смогу.

— Я знаю, но тебе бы найти работу сначала, — кивнула Кира. –

— Наташа звонила, есть несколько интересных мест, стильно модно, как я люблю. — Миша улыбнулся. — С первой зарплаты приеду с покаянием к родителям. Кстати, мама обижается, что ты слишком самостоятельная.

— Угу. Им надо чтобы я была прикована к креслу и зависела от них, видимо. — злобно прошептала

— Ты чего, систер? Я сомневаюсь, что это так. — Миша похлопал ее по руке, и Кира подняла на него глаза.

— Это так, они не смирились с тем, что я хочу жить сама, для них я инвалид, который ходит с палочкой и не может даже шнурки себе завязать иногда. — Сказала девушка и встала, пройдя к раковине, начала мыть посуду. В это время как зашумела вода, из глаз ее полились слезы, они текли и текли по щекам, в какой — то момент она не выдержала и всхлипнула, на этот звук, брат повернулся и смотрел на вздрагивающие плечи сестры.

— Я калека, Миш, — продолжила девушка, натирая сковороду. — Я не могу даже белье нормально надеть, сексом полноценно заниматься, я не могу сидеть в кино три часа, потому что потом начинает онемевать нога и поясница. Я хожу без палочки не больше часа. И у меня шрам через все тело! Кто я по— твоему?! У моих ровесниц в сумках презервативы, а у меня складная трость!

Прокричала она и поставив руки на бортик раковины зарыдала, она плакала громко, не так как это делают многие, из носа потекло, Кира вытерла тыльной стороной ладони лицо, но слезы все так же лились.

— Ты не калека, Кир, — Миша встал за спиной сестры. — Ты самая сильная девушка из всех, кого я знаю, а еще ты капец какая вредная, и противная, но ты не калека.

— Я душевный инвалид, братец, — сказала она и повернулась к брату, лицо у нее было красным, щеки пунцовые, глаза опухшие, нос растерт, она смотрела на Мишу своими заплаканными глазами. — Я ведь боюсь людей, им не верю, не верю, что могу кому— то нравиться, а если мне кто— то начинает нравится, то сразу сбегает, потому что я инвалид. У меня некрасивое тело, проблемы с движениями, меня нельзя любить просто так, потому что это сложно! Поэтому родители не хотели, чтобы я жила одна, так как каждый день я сталкиваюсь с тем, что даже по ступенькам не могу подняться и спуститься нормально.

— Кто тебе сказал, что тебя нельзя любить?

— Почему все сбегают….

— Кто все? Парочка придурков? — Миша понял, что Кира говорит о ком— то конкретном и сжал кулаки. — Если человек не видит, насколько ты замечательная, то он собака сутулая, еще и слепашара.

— И тупица, — шмыгнула носом девушка, уткнувшись в футболку брата, который ее обнял и ласково погладил по спине.

— И тупица. А хочешь я ему нос сломаю?

— Не надо, — ответила Кира, слегка улыбнувшись. — Он у него симпатичный.

— Кир, — Миша взял полотенце, которое лежало рядом с