Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

«Теперь уже слишком поздно шевелить усами, Братец Крыса, — подумал Мальчик, и хищная улыбка заиграла на его потрескавшихся губах. Он прицелился из своей рогатки и, спустив тугую тетиву, выстрелил двухдюймовым стальным гвоздем. — Не надо быть таким жадным, чтобы вот так, среди бела дня, вылезать на открытое место!»

Сильно и метко пущенный гвоздь попал крысе точно в загривок и, пронзив позвонки, пробил череп. Вскочив на ноги еще до того, как гвоздь достиг своей цели, Мальчик выпрыгнул из укрытия и стремглав бросился по битому щебню за своим охотничьим трофеем. Схватив мертвую крысу за хвост, он тут же повернулся и кинулся назад, снова ища убежища в облюбованном им потайном месте. Вытащив затем из мертвой тушки гвоздь и проведя себе пальцами по щекам две кровавые полосы, он встал на колени и молча вознес благодарственную молитву своему невидимому благодетелю.

«Хвала тебе, Капитан Крыса, — говорил он про себя, глядя на добычу и оценивая лежащую на земле тушку. — Хвала за то, что ты производишь на свет столько детей. Хвала за то, что все они такие большие и толстые. А также хвала за то, что ты каждый раз посылаешь их мне и не даешь умереть с голоду!»

На этот раз ему попалась большая крыса. У нее была красивая гладкая шерстка, а ее задняя, филейная, часть была особенно мясистой, что обещало ему сегодня — он это точно знал — скорую сытную трапезу. Но этим польза от убитых крыс для Мальчика не ограничивалась. Из их шкурок можно было сделать одежду, из сухожилий сплести веревку, а из костей, зубов и когтей изготовить иглы и крючки для ловли тех же самых крыс. Ни одна из частей тела грызуна не пропадала напрасно. Благодаря особым навыкам выживания, которые он приобрел, сначала наблюдая за матерью, а потом, когда ее не стало, самостоятельно, Мальчик почти всему научился находить применение.

Ему вдруг вспомнилось, как было, когда жила его Ма. Он вспомнил подвал, где они жили, ее доброе, изнуренное постоянной заботой лицо, тихие колыбельные, которые она ему пела, когда он засыпал. Вспомнил, как он сидел у нее на коленях, а она рассказывала ему, почему им надо скрываться. «Это все генералы, — объясняла она тогда. — Они говорят, что дети в военное время — это обуза, что все люди, которые живут в Брушероке, должны служить в ополчении, а за их детьми пусть присматривают в орфанариумах. Но я им не верю! Я думаю, они хотят отдать детей Адептус Механикус — людям-машинам, — так чтобы они стали рабочими в мануфакторумах, в этих больших и опасных сборочных цехах. Но я не позволю им это с тобой сделать, мой маленький. Я не позволю им забрать тебя. Знай, что бы ни случилось, твоя Ма всегда сумеет тебя уберечь!»

Тут на душе у него стало тяжело, потому что Мальчик также вспомнил и другое. Он вспомнил, что однажды ночью, когда они тихо сидели, укрывшись в подвале, у них над головой прогремел оглушительный взрыв, раскаты которого прокатились по земле, и все, что случилось с ними после. Он вспомнил, как осел потолок и как потом он с ужасом глядел на лежащее среди камней раздавленное тело матери. Он вспомнил ее лицо, покрытое густым слоем пыли, и холодные, неподвижно уставившиеся на него глаза. Он вспомнил, как, испуганный и одинокий, он часами ревел, не понимая, как же она могла его оставить… Потом в уголках глаз у него защипало, и Мальчик понял, что больше не хочет ничего вспоминать.

Жадно втянув холодный воздух и размазав запястьем по лицу непрошеные слезы, Мальчик решил, что пришло время идти назад, в свой район, где он собирался перекусить Братцем Крысой. Слишком хитрый, чтобы идти напрямик, он на случай, если за ним следят, избрал более длинный и запутанный путь, пробираясь сквозь завалы и огибая множество стоящих вокруг разрушенных зданий. И вот, взбираясь на один из таких завалов и уже почти достигнув его вершины, он вдруг почувствовал нечто, что заставило его остановиться. Это было почти как запах. Что-то тревожное и враждебное, что, казалось, принес с собой ветер…

Ощутив, как по его спине пробежал холодок, Мальчик какое-то время неподвижно смотрел на восток. Раскинувшийся перед ним город казался спокойным; его пустынные улицы выглядели столь же мрачными и безжизненными, как и обступающие их со всех сторон выгоревшие руины зданий. Мальчик не морочил себе голову. После трех лет, что он провел один посреди местных развалин, у него развилось нечто вроде шестого чувства, которое безошибочно предсказывало ему перемены в жизни города. И это чувство только что подсказало ему быть сегодня особенно осторожным.

«Надо вернуться под землю и переждать там какое-то время, — подумал он, когда наконец повернулся, чтобы идти к дому. — Назревает что-то ужасное — ветер сказал мне это сейчас громко и ясно. Плохой день наступает, и много людей должны будут теперь погибнуть».

— Слушай, а какая жизнь там, где ты родился? — зачерпнув саперной лопаткой землю, спросил Ларн Булавена, когда здоровяк встал с ним рядом. — В твоем родном мире, хотел я сказать.

— На Вардане? — переспросил Булавен, сделав паузу в работе ровно настолько, чтобы успеть стереть пот с потрескавшейся кожи лба, пока она не покрылась ледяной коркой. — Полагаю, там было довольно хорошо, салажонок. Из всех планет далеко не самая плохая, где можно было родиться.

Держа саперные лопатки в руках, они стояли на дне траншеи рядом с Давиром и Учителем, в то время как Зиберс на стрелковой ступени нес вахту. Гвардейцы пытались заделать повреждения в стенах траншеи, которые причинили снаряды во время обстрела. После прекращения огня они вернулись в свою траншею и тут же обнаружили, что взрывом одного из упавших рядом снарядов обрушена значительная часть ее задней стены, а сама траншея наполовину засыпана комьями мерзлой земли. Теперь, после получаса изнурительного труда, дно траншеи было в основном очищено, а вся лишняя земля была переброшена в другой ее угол.

— Лично я бы сказал, что ты очень предвзято относишься к нашему миру, Булавен, — произнес Давир, опершись на черенок лопаты и наблюдая, как его товарищи убирают со дна траншеи последние комки насыпавшейся туда земли. — Честно говоря, мои собственные воспоминания говорят мне, что Вардан в точности такая же вонючая дыра, как Брушерок. Если не учитывать, конечно, что нам там не приходилось драться с орками. Да и столько копаться в земле дома тоже не было необходимости.

— Что-то я не заметил, чтобы ты здесь в ней много копался, — проворчал Булавен. — Фактически большую часть времени ты стоишь в сторонке, оставляя всю работу другим.

— Ха! Это всего лишь вопрос разумного распределения труда, — отозвался Давир. — Каждый человек должен выполнять ту работу, к которой он наиболее приспособлен. В нашем случае это означает, что тебе, Учителю и салажонку следует выполнять грубую, ослиную работу, а мне, с моей природной способностью к управлению, всю вашу деятельность контролировать. Кроме того, должен же кто-то следить, чтобы салажонок с нужной стороны за лопату взялся!

— Вы еще забыли вашу роль в поддержании тепла! — сказал вдруг Ларн, который был настолько раздражен бесконечными оскорблениями безобразного карлика, что ответил ему сейчас, даже не думая. — Видит Император, если бы не пар, который идет от вас по всей траншее, мы бы давно уже все замерзли!

Какое-то время, пораженные его ответом, все молча на него глядели, но затем Учитель и Булавен разразились смехом. Даже лицо Давира, несмотря на все его недовольство, расплылось в улыбке. Лишь на Зиберса эта шутка, казалось, никак не подействовала, и, стоя на стрелковой ступени, он с тем же враждебным, как и всегда, выражением злобно смотрел на Ларна.

— Ха! Ну ты и сказанул — «пар»! — давился от смеха Булавен. — Хорошо сказал! Тебе придется признать, Давир, может, салажонок здесь и недавно, но твою манеру он перенял довольно быстро!

— Так-так-так… Смейся, смейся, свиная башка, — отозвался Давир, к которому сразу же вернулась его привычная грубость, как только он повернулся и со злой усмешкой на сжатых губах вновь взглянул на Ларна. — Похоже, что у нашего щеночка прорезались зубки… Очень хорошо, салажонок. Отлично! Отколол шутку. Ха-ха-ха — очень смешно. Но ты не слишком-то задирай нос. Нет ничего лучше для орков, чем увидеть салагу с поднятой головой. Тогда им есть куда целиться!

Восстановительные работы продолжались. Полностью очистив траншею, они устало положили на землю свои лопатки. Затем Ларн увидел, как Булавен с Учителем подняли со дна траншеи широкий металлический лист и приложили его к рваным краям образовавшегося в стене пролома. Удерживая лист в вертикальном положении, они терпеливо ждали, пока Давир, взяв деревянную подпорку, не забил ее своей саперной лопаткой в землю, так чтобы она удерживала лист в нужном им положении.

— Вот, — довольно сказал Давир, убедившись, что пролом полностью закрыт, и затем навалился всем телом на вбитую в землю подпорку, испытывая ее на прочность. — Должно держаться, пока мы не закончим работу.