Генерал - Гусейн Аббасзаде

— Дивизия ваша получит подкрепления. Но если и на этот раз не выполнит задачи, пеняйте на себя.

Динкельштедт явился на вызов Вагнера, как на казнь. И то, как Вагнер встретил и принял его, и разговаривал с ним, не сулило ему ничего хорошего. Предчувствие не обманывало Динкельштедта. Он не знал еще, что командир корпуса решил отстранить его от должности, подал рапорт об этом командованию группы армий «Центр», и что ему уже обещали прислать нового командира дивизии, — всего этого он не знал, но внутренне уже примирился с тем, что станет козлом отпущения, и что военная карьера его оборвется на этом.

2

На дороге разорвался немецкий снаряд, и секунду спустя что-то сильно и резко ударило Мустафу по ноге. Мустафа упал лицом в песок. Сгоряча он не почувствовал боли, сел. Осколок снаряда ударил ему в голень. Мустафа осторожно коснулся раны; пальцы окунулись в теплую кровь. Что делать? Сзади оставался молчаливый лес, впереди была река Вилия… Товарищи остались позади… Они-то и послали Мустафу за помощью. Как ни тяжела рана, нельзя вернуться назад. Надо переправиться через Вилию, доставить донесение командира роты Тетерина командиру бригады Асланову. Судьба товарищей, оставшихся на западном берегу, зависела сейчас от него, Мустафы.

Мустафа перевязал ногу прямо поверх брюк. Но кровь никак не останавливалась. Он прополз метров десять-пятнадцать, нарвал в канаве пригоршню листьев подорожника. Обложил ими рану поверх бинта и еще раз перевязал носовым платком. Не помогло. Тогда он снял платок, смотал бинт, выжал с них кровь, снова обложил рану листьями, замотал бинтом и сверху стянул платком. Выше раны он стянул ногу ремнем. Кровь, кажется, унялась. Он поднялся, добрел до ближайшего дерева, сломал толстую ветвь, обломал сучья. Опираясь на эту палку, доковылял до берега. На песке отчетливо виднелись следы танковых гусениц — это три тридцатьчетверки Тетерина вчерашним вечером переправились тут на западный берег Вилии. Вон торчит и хворостина, которую воткнул сопровождавший танкистов кудрявый подросток-партизан, чтобы обозначить место переправы.

В последние дни сопротивление немцев усилилось, вновь активизировалась вражеская авиация, и как раз в эти дни продвижение советских частей, в том числе танкистов Черепанова, замедлилось. Командование группы армий «Центр» полагало, что причиной тому именно возросшее сопротивление немецких войск, что меры, принятые им, наконец-то приносят плоды: советские войска остановлены!

Действительно, танковые и механизированные войска, в том числе соединение Черепанова, снизили темп наступления, но по другой причине: на исходе оказалось горючее и смазочные масла. Их везли из далеко отставших тылов машинами, доставляли до полевых аэродромов самолетами… Но Ази Асланов, наученный горьким опытом, всегда имел в запасе и горючее, и масла. Во всяком случае, в баках его машин горючее еще было. Получив приказ форсировать Вилию и освободить важный опорный пункт немцев город Сморгонь, он не стал ждать дозаправок. Взяв с собой Тетерина, вышел в разведку к берегу Вилии. Тут, недалеко от реки, их встретили партизаны из отряда Сироты, от которых Асланов узнал, что мост на реке Вилия немцами взорван, однако есть место, где танки могут пройти вброд. Двое партизан, сели на броню переднего танка, чтобы показать танкистам это мелкое место.

Три танка вышли к берегу реки. Один из партизан разделся и прошел до середины реки. Асланов прикинул: да, тут действительно неглубоко, танки пройдут. Сойдя со своего «виллиса», Асланов пересел в танк лейтенанта Тетерина; один за другим танки перешли на другой берег. Их никто не заметил. Асланов даже не ожидал, что так легко и беспрепятственно можно перейти реку.

Западный берег Вилии был лесистый, удобный для маскировки и для засад. Командир бригады сам выбрал место для танков; поставил их примерно в ста-двухстах метрах друг от друга, велел занять оборону.

Немцы не сразу узнали о переправе танков Асланова на западный берег, и вообще они не ожидали, что советские танки так скоро подойдут и форсируют Вилию вброд.

Ази Асланов, очень довольный тем, что без боя, без потерь удалось захватить кусок западного берега реки, приказал роте Тетерина удерживать этот клочок земли до подхода главных сил, а сам вернулся на восточный берег, чтобы переправить через Вилию всю бригаду, пока немцы ничего не проведали.

На западном берегу Вилии остались экипажи трех машин, пятнадцать солдат и офицеров. Жерла танковых пушек смотрели на Сморгонь. А за тыл танкисты были спокойны, оттуда вот-вот подойдет бригада.

Весь день прошел спокойно. Ночью явственно слышался шум моторов видимо, танки врага тоже подтягивались к Сморгони. Тетерин усилил охрану и выслал разведку. Вернувшись, разведчики подтвердили догадку: немцы выдвигают к Сморгони войска.

Но и утро следующего дня прошло спокойно. Однако вскоре немцы начали выдвигать свои силы к реке, и тут-то они вышли на танки Тетерина и заметили их. Пехота осторожно стала обтекать советские машины, а так как танкисты еще не открывали огня, у немцев появился соблазн врасплох захватить их. Танкисты подпустили противника на расстояние в несколько десятков метров, и в упор ударили из пулеметов.

Вражеские автоматчики отхлынули. А через полчаса стоявший в дозоре стрелок-радист Мустафа Велиханов доложил, что со стороны Сморгони, из лесу, под прикрытием самоходных орудий «фердинанд», идут автоматчики. Слева, полем, шли к реке немецкие танки. Что мог предпринять Тетерин тремя танками против таких сил? Он приказал экипажам действовать скрытно, подпускать врага как можно ближе, бить наверняка, маневрировать, следить друг за другом, поддерживать друг друга, и если будет невмоготу, отходить к месту переправы. Радировать о создавшемся положении он не рискнул: немцы засекут не только его, но и месторасположение бригады, — и поэтому приказал ефрейтору Мустафе Велиханову доставить командиру бригады срочное донесение…

Осколок подсек Мустафу в самом начале пути. Мустафе было тяжело, но он помнил, что товарищам трудно, они могут погибнуть, если не подойдет помощь… Кое-как доковылял он до берега, не раздеваясь, вошел в воду. Холодная вода схватила ногу как обручем, от боли перехватило дыхание, и на минуту Мустафа остановился. В глазах мутилось. Рука с автоматом бессильно упала в воду, и он чуть было не упустил оружие. Наконец, собравшись с последними силами, по горло в воде, он стал пробиваться к берегу.

Выйдя на берег, упал. Земля вздрагивала и гудела от близких ударов пушек: это Тетерки вел неравный бой с врагом, и каждый удар своей и вражеской пушки Мустафа ощущал всем телом, прижатым к земле лицом. «Гибнут ребята», — возникала в гудящей голове тревожная мысль. И с этой мыслью Мустафа заставлял себя вставать. Так, падая и поднимаясь, он постепенно удалялся от берега. Он обессилел, от потери крови дрожал, стуча зубами. Мокрая одежда была как железная.

Но каждый раз, когда гремели орудия, ноги Мустафы словно наливались новой силой и тянули его вперед; он говорил себе: «Иди! Ты должен дойти!» Однако скоро силы совсем иссякли, он упал посреди дороги, не смог больше подняться и потерял сознание.

… Генерал Асланов был в своей боевой машине впереди большой колонны танков к переправе через Вилию. Хорошо, что он вовремя заметил: кто-то, лежит посреди дороги, и остановился. Адъютант комбрига Смирнов узнал в лежащем Мустафу Велиханова.

Вышел из машины и командир бригады. Под ногой солдата растеклась лужица крови. Солдат лежал как убитый, но, приглядевшись, генерал заметил, что он дышит.

— Живой!

Мустафа услышал и узнал голос генерала. Раз живой, надо встать. Но смог только приоткрыть глаза. Не смог ничего сказать. Смирнов снял с Мустафы шлем и вытащил из-под подкладки измятую записку. Мустафа показал глазами: отдай генералу. И, поскольку Смирнов снова правильно его понял, удовлетворенно закрыл глаза.

— В медсанчасть его. На моем «виллисе»! — сказал Асланов и развернул записку.

«До десятка танков и самоходок идут на, нас. Буду держаться, но жду подкреплений. Гвардии лейтенант Тетерин».

Свернув записку, генерал положил ее в карман. По звукам выстрелов он знал, где идет бой. Танки Тетерина отвечали немцам активно. Держатся. Молодцы!

Он занял место в командирском танке и передал приказ: «Реку форсируем вброд. Обходим немцев с двух сторон. Быть готовыми к открытию огня с ходу. Полный вперед!»

Через десять-пятнадцать минут танки Асланова на полной скорости врезались в воду; в водоворотах песка, камня, воды неслись они на западный берег; один батальон устремился влево, другой вправо; танки окружали противника, который втянулся в бой с Тетериным…

Покончив с противником у реки, бригада устремилась на Сморгонь, а после Сморгони открылась дорога на столицу Литвы — Вильнюс, и все соединение Черепанова повернуло туда.