Волшебный пирог - Кристина Джонс

– Шей уже ждет нас на улице! – Лу высунулась из окна. – Пора идти, мама... о господи!

Неплохо же он прихорошился, да? Я от него просто не смогу оторваться! Посмотри на него!

Все посмотрели. Они впервые видели его в костюме. Темная строгая одежда настолько непривычно смотрелась на его мускулистом теле и как-то не сочеталась с его взъерошенными, прядками выгоревшими волосами, что выглядел он невероятно привлекательно. Да его, подумала Митци, все так бы и съели, настолько он красив.

– Мы такая очаровательная компания, да? – сказала Митци, стараясь не думать о том, как восхитительно смотрелся бы в нарядном костюме Джоэл. – Ладно, пора вам отправляться вдвоем. – Она обняла Ланса и снова поцеловала Долл. – Удачи, дорогая. Ты выглядишь невероятно.

Все снова стали обнимать и целовать друг друга.

– Да, кстати, – сказал Ланс, – я подумал, что вы сегодня можете вернуться очень поздно, и, пока был на кухне, покормил Ричарда и Джуди. И положил им еще еды в миски, и налил свежей воды.

– Я тоже! – хором ответили Митци, Долл и Лулу.

Темным декабрьским днем церковь в своем рождественском убранстве дышала древностью и тайнами. Мерцали свечи – сотни толстых белых свечей, – и от них на потертые каменные стены ложились пляшущие тени. Повсюду переплетались остролист и плющ, а концы рядов были украшены гирляндами из алых роз и веточек омелы.

Митци, оставив Лулу дрожать в темноте на паперти, поскольку Шей поехал обратно за сестрами Бендинг и Спрэггсами, поспешила по проходу в сторону алтаря и остановилась возле первого ряда в правой половине церкви, где сидел Брет со своей семьей.

– Все нормально? Ты не нервничаешь?

– Кажется, я в порядке. – Брет посмотрел на нее с серьезным видом. – Она же придет, правда, миссис Би?

– Конечно, придет. Она уже едет. И пожалуйста, называй меня с сегодняшнего дня мамой, а?

Брет ухмыльнулся.

– Совершенно исключено, миссис Би. Улыбаясь, Митци села в пустой первый ряд на левой стороне, и ей показалось, что она перенеслась в прошлое. На Рождество церковь переливалась яркими цветами, а перед алтарем стоял вертеп; все эти потертые деревянные фигурки, и непропорционально большая звезда, и пучки соломы – все было таким же, как во времена ее детства.

Было что-то очень приятное в том, что ничего не изменилось.

Органистка Мерл, участница беби-бумерского клуба, тихо-тихо игравшая гимны, выглянула из-за инструмента и улыбнулась. Митци улыбнулась ей в ответ, а потом улыбнулась и сидевшему в первом ряду справа семейству Брета. По их виду можно было предположить, что они так же нервничают, как и она.

Церковь стала очень быстро наполняться. Митци то и дело оборачивалась и шепотом приветствовала вошедших. Викарий склонялся к идеалам «высокой церкви»[68], и поэтому в воздухе витал аромат хвои и ладана, и отопление было включено на полную мощность. Будь на его месте священник поприжимистее, в бархатном платье можно было бы просто замерзнуть.

И справа, и слева ряды заполнились до отказа. Совсем как в тот день, когда исполняли «Волосы». В голове у Митци пронеслась тревожная мысль: а хватит ли в «Волшебной долине» на всех еды? Почти все, кроме некоторых приятелей Долл и Брета, были ей знакомы. О господи, неужели они действительно пригласили Тарнию и Задавалу Марка? Их костюмы были достойны Голливуда, а шляпка Тарнии затмила бы наряды дам в Аскоте.

Позади нее раздался шелест: это устраивались на своих местах Фло и Клайд, а за ними Лав и Лоб. Митци обернулась, чтобы обменяться с ними восклицаниями вроде «как вы чудесно выглядите». Выражая свое почтение к дому молитвы, Лав и Лоб вместо велосипедных шлемов надели почти одинаковые шляпки, украшенные блестящими искусственными фруктами и множеством перьев. Помимо этого, их наряды включали в себя перчатки без пальцев, старинные кружева и несколько слоев одежды с пейслийским узором.

Фло и Клайд, в костюмах с низкой талией, от которых не на шутку несло нафталином, будто сошли со страниц журнала «Домоводство» года примерно 1955-го.

Да, пришла и толпа из стоматологического кабинета: Вив со своим невысоким толстеньким муженьком, работавшим в хозяйственном магазине в Уинтербруке, которого она на торжественных мероприятиях всегда представляла: «Дерек, мой тигр», и элегантнейшие мистер и миссис Джонсон, и Тамми, в неподобающе короткой юбке и в высоких сапогах, за ручку с аденоидным внуком Фло и Клайда, кассиром «Биг Сава» Гэвином, – не было только Джоэла.

Конечно же, Джоэла не было.

Вчера вечером Митци загадала еще одно желание, но про себя, так что оно не сработает. Бабушка Вестворд ведь писала, что желания надо произносить вслух, и нигде не сказано, что можно загадывать более одного желания. Значит, она пожелала только того, чтобы все вокруг были счастливы, – а разве можно пожелать большего?

Ну да, можно, и она этого пожелала, но ведь она уже взрослый человек. Она переживет это огорчение. Кроме того, думать о волшебных травах в церкви, наверное, кощунственно. Ее может и громом поразить.

– Ты отлично выглядишь, правда. – Дженнифер устроилась во втором ряду, позади Митци. – Извини, что я наговорила гадостей по поводу твоего зеленого наряда. С твоими волосами он смотрится великолепно.

– Спасибо, – Митци обернулась, глянула под поля шляпки Дженнифер и заставила себя не смеяться. Дженнифер была одета в цвет старого золота с темно-красным, – точно такого же оттенка, как у Ланса. Они напоминали дуэт фигуристов. – Спасибо тебе, что ты так нам всем сегодня помогла. Ты нас так преобразила. Послушай, не сиди там, иди сюда. Здесь еще много места.

– Что, мне – и в первый ряд?

– Ты жена Ланса, – сказала Митци без тени иронии. – Когда он отдаст дочь, он сядет сюда. Тебе надо быть рядом с ним.

– Спасибо огромное. – Дженнифер пересела в первый ряд, зашуршав платьем от знаменитого модельера и оставив вокруг головокружительное ароматное облачко. – Это так мило с твоей стороны.

Мерл вдруг перестала тихонько играть «Тихую ночь», и орган разразился «Прибытием царицы Савской» Генделя. Митци, повернувшаяся, как и все остальные, чтобы посмотреть, как входят Долл и Ланс, почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и шмыгнула носом.

Долл, оставаясь, как всегда, собранной и невозмутимой, была ослепительно красива и сияла от счастья; Ланс готов был лопнуть от гордости; а Лу была просто обворожительна.

Моя семья красивей всех, подумала Митци, когда они подошли к ступеням алтаря и остановились возле невесты.

Она почувствовала, как повеяло от них холодным декабрьским воздухом; она ощущала, как они радуются. Когда Брет, вместе со своим братом, который был его дружкой, вышел вперед, глаза его светились от любви.

Митци встала, как и все остальные собравшиеся. От огоньков свечей сверкала циркониевая диадема Долл, переливались блестки у нее в волосах. Блестки? Разве Полин посыпала ей волосы блестками? И что, остальным тоже? И Лансу в том числе?

Лу наклонилась к Митци, глядя на нее огромными глазами.

– Идет снег! – прошептала она. – Настоящий снег! Видишь – мечты сбываются...

Глава двадцать шестая

Казалось, что «Волшебная долина» вот-вот начнет трещать по швам. После того как закончилась свадебная церемония и все сфотографировались, колонна автомобилей потянулась вокруг луга и дальше, по главной улице Хейзи Хассокса. Движению мешал снег, который кружился в темноте большими, пушистыми хлопьями и ложился на землю.

Деревня быстро исчезала под белым пухом.

– Вот видишь! – восхищенно сказала Лу, выбираясь из машины Шея около паба, – я же говорила Долл, что «Помадки мечтаний» сработают! Ведь это просто замечательно, да?

– Изумительно, – согласилась Митци, вылезая с заднего сиденья, где ехала бок о бок с Лав и Лоб. – Холодно, но совершенно изумительно...

«Волшебная долина» была уже покрыта чистым снежным покрывалом, и вокруг светящейся вывески все быстрее и быстрее огромными гусиными перьями летели хлопья, кружащиеся вихрем, сливающиеся в одно мутное пятно.

Долл была вне себя от восторга. Счастливую пару на выходе из церкви осыпали конфетти, перемешанные со снежинками, и фотографироваться пришлось в нефе.

– Мечтаю о снеге на Рождество... – пели все, поскальзываясь или весело катаясь по льду, пока шли из церкви вниз, к своим машинам.

Шей, убедившись, что Лав и Лоб благополучно уселись в пабе, встал в дверном проеме и улыбнулся Митци и Лу.

– Вы собираетесь войти или останетесь на улице лепить снеговика?

– Как трудно сделать выбор, – улыбнулась в ответ Лу, качающейся походкой зашагав по снегу на непривычно высоких каблуках.

Шей поймал ее у входа и покрыл поцелуями ее замерзшее лицо.

Митци, со снежинками на волосах, сглотнула комок в горле и направилась к пабу. Долл и Брет, Лулу и Шей – они же счастливы, здоровы и влюблены друг в друга. Разве может женщина пожелать чего-то еще?