Лукан. Конец - Адриана Бринн

не оказываюсь на нем. Я двигаю бедрами, соприкасаясь с его пахом, который прикрыт парой великолепных серых треников, измазанных краской. Лукан обхватывает меня одной рукой за шею, а другой сильно шлепает по заднице. Я не могу удержаться от стона.

— Я начинаю думать, что тебе нравится грубость, mia regina50.

Я обхватываю его шею руками и сближаю наши рты. — Мне нравится.

— Мне нравится, когда жестко, грубо и иногда грязно. — Я чувственно шепчу, и его ноздри раздуваются, а глаза, прикрытые веками, слегка блестят.

— Правда? — Он наклоняется и осыпает мягкими поцелуями мое правое плечо. Его дыхание горячее и потрясающе ощущается на моей коже.

— Угу. — Я погружаюсь в ощущения, забывая, как говорить. Я неторопливо провожу руками по его коротким каштановым прядям, и это только подстегивает его. Он опускает мою задницу на стол и начинает быстро раздевать меня.

— Я хочу тебя видеть.

Он знает, что я имею в виду, потому что сразу сбрасывает с себя штаны и стоит передо мной совершенно голый.

Во всей своей красе.

Обнаженная красота.

— Попробуй меня на вкус. — Он говорит, медленно поглаживая свою длину. Дразня меня каждым движением.

Я чувствую пульс внизу.

Я так возбуждена, что не могу думать.

Поэтому я концентрируюсь на чувствах.

И я хочу почувствовать его на себе.

— Не указывай мне, что делать. — Я стону в знак протеста, но, как озабоченная идиотка, все равно слезаю со стола и опускаюсь перед мужем на колени.

Как же все изменилось.

Я отшвыриваю его руку и беру его член в свою. Я не спеша поглаживаю его, вверх и вниз. Его эротичные шипения и стоны делают это только лучше.

— Возьми меня в рот. — Приказывает он мне.

Я не обращаю на него внимания и продолжаю поглаживать.

Я делаю это только для того, чтобы вывести его из себя. Мне нравится, когда он раскрывается и показывает мне все свои темные стороны, потому что, хотя я люблю в нем сладость, его темная сторона мне нравится больше.

Та сторона, которая душит и шлепает меня, когда он находится под таким кайфом удовольствия, что не может контролировать свои действия. Дело в том, что мой муж обожает контроль. Он процветает в нем.

Нуждается.

И сегодня, вопреки здравому смыслу, я отдаю ему эту власть над собой.

Я решаю избавить его от страданий и беру его в рот. Я облизываю его основание, как будто это чертов леденец, и продолжаю гладить его при этом.

— Блядь! — Кричит он. — Сильнее, детка, всоси его до самого горла, — шипит он.

Я мучаю его еще больше, пока он наконец не срывается и не дает мне то, чего я хочу.

Теперь я не хочу милого Лукана.

Я хочу зверя.

Капо.

Он дает мне именно это. Он грубо наматывает мои волосы на кулак и трахает мое лицо.

Я расслабляю мышцы рта и позволяю ему жестоко трахать меня. Он старается не задушить меня, и когда я чувствую, как сжимаются щеки его задницы, я понимаю, что он вот-вот кончит. Я готова проглотить его целиком, но он удивляет меня, вынимая изо рта и кончая на мою грудь.

Черт.

— Вот так. — Он поглаживает мою грудь, а затем улыбается мне. Отсюда он выглядит как Бог. — Шедевр.

Такой… чертовски… горячий.

* * *

ЛУКАН

Черт возьми, моя жена сосет член как профи. Я только что кончил так сильно, как не кончал за всю свою жизнь, и все еще тверд, как гребаный камень.

В последний раз я кончил так сильно, что у меня потом закружилась голова, так бывает только с ней.

Всегда она.

Я беру ее под мышки и снова сажаю на стол, потому что, если она думает, что мы закончили, она даже не представляет, что только что начала.

Она спровоцировала зверя, и теперь его не укротить.

Когда она усаживается на деревянный стол, я снимаю с нее последний предмет одежды — трусики.

Когда она полностью открыта моему взору, я толкаю ее вниз, пока она не оказывается на спине. Я не могу залезть на этот чертов стол, потому что он не выдержит моего веса, поэтому я нависаю над ней.

Она похожа на все мои влажные мечты в одном лице.

Она — каждая из них.

Моя сперма все еще украшает ее грудь, и я использую обе руки, чтобы размазать ее по всей груди и шее.

Я хочу, чтобы она была моей.

Она сводит меня с ума от нужды.

Когда я обхватываю ее шею обеими руками, покрытыми спермой, она стонет.

Клянусь Богом, она стонет.

— Тебе нравится, когда мои руки на твоей шее, да?

— Да. — Сладчайший стон срывается с ее грешных губ.

Каждая мелочь, которую она делает, заставляет мой член твердеть, как гребаный камень, и пульсировать, как жаждущая сучка.

Она проводит пальцем по сперме на левом соске и подносит его ко рту. Она сосет средний палец, пока не облизывает его дочиста, и стонет, как сучка во время течки.

Я не пропустил, как она издевается надо мной.

Вот и все.

Я теряю его.

Я широко раздвигаю ее ноги и, не давая ей ни предупреждения, ни времени привыкнуть ко мне, одним стремительным движением вгоняю в нее свой член.

— А-а-а… — Стонет она.

Я трахаю ее как животное.

Дикарь.

Вышел из-под контроля.

Как и все эмоции, которые она вызывает во мне.

Стол с силой раскачивается при каждом толчке, и единственными звуками в студии остаются наши потные тела, шлепающиеся друг о друга, и наши стоны.

Я солгал ей сегодня, я не хотел. Я не собирался, но я хочу, чтобы она увидела меня. Не только милого мужа, но и мою извращенную сторону.

Капо трех семей.

Я хочу, чтобы она любила меня всего.

Я хочу, чтобы она полюбила уродливое, прежде чем я дам ей остальное.

Мое лучшее.

ОН МОЙ

АНДРЕА

«У каждого из нас есть свои демоны». — Кассиус

После трех раундов дикого и грязного секса мы обессилели и лежим голые на покрытом краской полу студии. Оба наших тела покрыты краской и глиной после катания по ним. И нашими телесными жидкостями.

Почему-то я не возражаю.

Мы лежали в тишине, пытаясь отдышаться.

Я смирилась с тем, что, хотя меня до смерти пугает криминальная жизнь и все, с чем он сталкивается в Детройте. Я люблю его дикую и звериную сторону. Тьма, которую он иногда превозносит, прекрасна, когда она не приручена.

Я чувствую, как его рука уходит