Восхождение Мрака - Тальяна Орлова

Глава 21. Ручная собачонка, перевернувшая мир

– Ну теперь я точно возьмусь за мемуары! Название уже придумал: «Как ручная собачонка перевернула мир». Нравится?

Даже терпение Арая не безгранично, раз он монотонно протянул:

– Ваше сиятельство, вы начинаете меня утомлять.

– Не сочиняй! Ты меня обожаешь, раз бросился заниматься мною лично!

Это была истинная правда. Герцога Нарегу уже причислили к мертвым, но он вдруг застонал – и, несмотря на ужасную рану, Араю все же удалось его подлатать. Лечиться грубияну еще неделями, но он несказанно радовался возвращению к жизни и потому доводил всех с носилок. И пока только кейсар не впадал в бешенство, хотя был к тому близок:

– Уже жалею, если интересно.

– Да я поблагодарить хотел! Арай, тебе все вокруг говорили, какой ты талантище, а я как-то до сих пор не удосужился. Вот, говорю!

– Обойдусь.

– Обойдусь, – передразнил Нарега, чье настроение сейчас ничем нельзя было испортить. Он даже все официальные обращения позволил себе забыть, крикнув императору: – Братишка, я собираюсь танцевать на празднике в честь твоей сокрушительной победы! Если меня крепко привязать ремнями к носилкам, а затем их поставить и потрясти, то вполне сойдет за танец! Ведь теперь уже некому будет судить, если человек от радости в пляс пустится?

– Некому. – Винсент выглядел очень уставшим и хмурым. – Прошу, веди себя тихо. Мы все счастливы, что ты пока решил не разменивать нашу компанию на общество богов, но сейчас уйми свой буйный нрав и воздержись от неуместных криков.

Я как раз стояла рядом с Мираном и в очередной раз провела ладонью по его плечу. Погибло довольно много светлых, темных и простых людей – каждого из них было жаль. Каждого из них можно было назвать героем, чьей кровью омыта дорога к лучшему будущему. Но его высочество вызывал наибольшую печаль. Я знала, что Лода ему очень дорога, но ее гибель слишком сильно его изменила за столь короткое время: Миран не лил слезы, не опускал лицо, однако сам его взгляд состарился, как если бы парень за один день пережил тысячу трудных лет. Айла стояла с другой стороны и постоянно дергала брата за руку в попытках его оживить. Он будто и не замечал наших движений. И я почему-то не удивилась, когда Миран заговорил надтреснутым, но четким голосом:

– Отец, нам нужно где-то основать столицу. Война почти не затронула южные территории, поэтому голод в ближайшую зиму нам не грозит. Но эти ублюдки оставили много разрушений – мы не имеем права терять время. Люди перепуганы, многие покинули свои дома.

Император болезненно поморщился, как будто взял на себя задачу выражать боль сына, и заверил:

– Все сделаем, сын. Займемся делами немедленно. Я уже отправил гонцов во всех направлениях, чтобы сообщили благую весть – простым людям, если они не преступники и не фанатики, теперь заживется лучше. Надеюсь, хоть это обещание их немного утешит.

– Но самое важное, – перебил отца Миран, точно вовсе его не слушал, – не допустить повторения такого беззакония. Никто в твоей империи не имеет права вершить суд по своему усмотрению! И нет разницы, какими лозунгами они прикрываются. Старое вспоминать не будем, но повторения не простим.

Эта случайная отсылка заставила императора вспомнить о других трудностях и перевести встревоженный взгляд на Виалара, что стоял за моей спиной. Его величество осторожно произнес:

– Разумеется. Поэтому первым делом нам нужно обговорить закон с темными.

Арай уже подошел к Винсенту Шестьдесят Четвертому и ответил, хотя сейчас спрашивали не его:

– Клан черных демонов примет приглашение Медовой Пустоши. Все они – бесстрашные воины и привыкли этим гордиться. Уйдут годы, чтобы они научились гордиться чем-то другим. Я вернул его высочество, вы обещали за это помилование. Теперь прошу отставки. Я полезен в войне, в мирное время от меня не больше толку, чем от любого из моих командиров. И мне, – он сделал небольшую паузу, – тоже нужно научиться мыслить иначе, я приспособлен к обычной жизни еще меньше, чем любой из темных.

Император посмотрел на него, а голос его от волнения задрожал:

– Только черные? Арай, тебе не кажется, что всех темных заклинателей сейчас желательно возглавить одному человеку? Любой из них… – он подумал и исправился: – Любой из вас – это ходячее оружие, которое нельзя просто выбросить в мир и надеяться, что ничего плохого не случится.

– Нет, – резко ответил кейсар и мельком глянул в нашу сторону. – Желтый клан может остаться в вашей армии, осесть в Моро, в Сэрс или в любом другом месте. Я беру на себя лишь ту задачу, с которой могу справиться.

Я спиной ощущала напряжение Виалара – он тоже всю подоплеку верно прочитал. Арай вызывает у императора доверие, в отличие от нас. Винсенту Шестьдесят Четвертому жилось бы куда спокойнее, будь все темные под властью преданного ему человека. А отказ кейсара мудр и логичен: поддержи он эту тему, неизбежно прямо сейчас вызвал бы тем самым новую бойню.

Пока с решением нас не торопили, поэтому мы могли направиться в сторону Моро все вместе. И там наши пути разойдутся. Мы сообща одержали выдающуюся победу, но с нее только начнется строительство нового порядка, поэтому каждой из трех сторон нужно как можно скорее определиться и приступить к решению проблем. Наше положение виделось самым шатким, и уже во время похода я пыталась обсудить это с мужем:

– Думаю, что правильнее нам остаться на службе императора – не могу придумать варианта проще. Когда люди узнают нашу историю, послушают о последних событиях и своими глазами увидят, что мы на стороне их обожаемого правителя, то они назовут нас уже не демонами, а освободителями. Это важно, если мы хотим, чтобы наши с тобой дети жили в спокойствии.

– На службе? – ему по понятным причинам не понравилась эта формулировка, а я не знала, как выразиться иначе. Но Виалар не думал придираться к моим словам – он сам искал выходы и рассуждал: – Ты права, начертанная. Но мне претит сама мысль изображать подчинение этому сопливому мямле. Я до сих пор не могу понять, почему двоюродный брат не вызвал его на поединок и не прикончил, чтобы забрать корону себе? С Нарегой хотя бы разговаривать можно!

– Здесь так не принято, – улыбнулась я.

Он тяжело вздохнул.

– Это и раздражает. Они живут по очень нелепым правилам – и собираются нас дрессировать, чтобы мы соответствовали. В этом главная загвоздка. Мы вернулись, но это как будто уже не наш мир – мы должны