Гражданская война. Миссия России - Дмитрий Абрамов

В конечном итоге именно фактор растянутых коммуникаций и ослабления Красной армии в сочетании с крепнувшим, а не ослабевающим (как рассчитывало советское политическое руководство), тылом польской армии привел к тому, что ситуация балансировала на лезвии бритвы. В этот момент решающую роль в повороте фортуны мог сыграть любой незначительный фактор или малейшая тактическая ошибка, что и произошло в реальности. Сторонний наблюдатель – участник Белого движения, генерал-майор Генштаба старой армии Гончаренко – писал по этому поводу: «Стремительное движение вперед, без подготовки тыла и оборудования коммуникационных линий, со своей стороны самым решительным образом отразилось на проигрыше кампании. Вожди Красной армии ослеплены политическими соображениями… Вместе с тем командование принимает чрезвычайно смелые, рискованные решения, где не только полное отсутствие какого-либо шаблона, но где наличие риска в каждом стратегическом маневре бьет в глаза, оправдывая более чем с избытком мысль старого Мольтке: „без большого риска большие успехи на войне невозможны“. Мало того, сущность оперативных замыслов заострена до такой степени, что „один дюйм стратегической ошибки сводит к нулю целые мили стратегических успехов“».

В сентябре Врангель вновь попытался наступать на Донбасс. Барону удалось еще немного продвинуться в северо-восточном направлении – но это ничего не меняло. До Донбасса он не дошел. Стало понятно, что и не дойдет. К осени все попытки Врангеля развить свой успех не удались. Зато враги множились. 2 октября красные заключили новое соглашение о взаимодействии с Махно, чья «зона» находилась неподалеку.

Между тем и замысел наступления далеко не был реализован. Продовольствие еще не собрали, а что собрали – не вывезли. А собрать и вывезти было необходимо в любом случае – потому что иначе, даже отбившись от красных, Русская армия голодала. Смогла бы помочь Антанта, даже если б хотела? Не такое это простое дело – целую зиму кормить армию и многочисленных гражданских, доставляя пароходами продовольствие…

Штурм каховских укреплений при поддержке танков повторился 25 сентября. Близ Чаплинки 10 танков из состава 2-го корпуса генерала Витковского при поддержке тяжелой артиллерии атаковали на левом фланге позиции красных. Под ураганным огнем противника машины начали разрушать проволочные заграждения. Красные вновь не растерялись, а стали обливать танки горючей смесью. Атака белых захлебнулась. Четыре боевых машины Русской армии сгорели, а три были захвачены частями РККА. Из боя удалось вывести лишь три танка…

Поляки также готовились к наступлению, но серьезно. Ударом на Гродно и Волковыск предполагалось связать основные силы РККА и дать возможность 2-й армии через территорию Литвы выйти в глубокий тыл передовых частей Красной Армии, державших оборону на Немане. 12 сентября Тухачевский отдал приказ о наступлении на Влодаву и Брест южным флангом Западного фронта. На острие наступления находились 4-я и 12-я армии. Но приказ был перехвачен и расшифрован польской радиоразведкой. В тот же день началось малоизвестное сражение за город Кобрин. Затем поляками была прорвана оборона 12-й армии и взят город Ковель. Это сорвало общее наступление войск РККА и поставило под угрозу окружения южную группировку Западного фронта. 4-я, 12-я и 14-я армии вынуждены были отойти на восток.

Оборону Западного фронта на Немане держали три армии: 3-я Владимира Лазаревича, 15-я Августа Корка и 16-я Николая Соллогуба (всего около 100 тысяч штыков и сабель, около 250 орудий). Им противостояла польская группировка Юзефа Пилсудского: 2-я армия генерала Эдварда Рыдз-Смиглы, 4-я армия генерала Леонарда Скерского, резерв главнокомандующего. У поляков также было около 100 тысяч бойцов.

20 сентября 1920 года началось кровопролитное сражение за Гродно. Поначалу полякам сопутствовал успех, однако 22 сентября Тухачевский подтянул резервы и восстановил положение. Тем временем польские войска вторглись в Литву и двинулись на Друскининкай. Захватив мост через Неман, они вышли во фланг Западному фронту. Не имея возможности остановить наступление противника, 25 сентября Тухачевский отдал приказ об отводе войск на восток. В ночь на 26-е поляки заняли Гродно, а вскоре форсировали Неман к югу от города. Отступающая на восток 3-я армия Лазаревича не смогла восстановить фронт и с большими потерями откатилась в район Лиды. 28 сентября войска Красной армии вновь попытались взять реванш под Гродно. Но захватить город, уже занятый противником, было уже не по силам. Вскоре разбитые под Гродно части РККА отступили. Значительная часть личного состава попала в плен. Пилсудский предполагал развить успех, окружить и уничтожить оставшиеся войска Западного фронта у Новогрудка. Однако ослабленные в боях польские части не смогли выполнить этот приказ. Войска РККА смогли перегруппироваться и организовать оборону. В ходе Неманского сражения польские войска захватили 40 тысяч пленных, 140 орудий, большое количество лошадей и амуниции. Боевые действия в Белоруссии продолжались вплоть до подписания мирного договора в Риге. Юго-Западный фронт с большими потерями откатился на восток, но сохранился как единое целое.

Как свидетельствует Л. Д. Троцкий, в Политбюро сначала преобладало настроение в пользу «второй польской войны». Но между Брестом и Москвой с трудом можно было найти более-менее боеспособные, готовые к наступлению части Красной армии. Председателю Реввоенсовета удалось убедить Ленина и других в необходимости прекратить войну.

«Что мы имеем на Западном фронте? Морально разбитые кадры, в которые теперь влито сырое человеческое тесто. С такой армией воевать нельзя… С такой армией можно еще кое-как обороняться, отступая и готовя в тылу вторую армию, но бессмысленно думать, что такая армия может снова подняться в победоносное наступление по пути, усеянному ее собственными обломками», – убеждал Троцкий. Конечно, Председатель Реввоенсовета Республики был хорошим, даже талантливым стратегом, но он не понимал и не мог понять того, что русская-российская по своему составу Красная армия и не готова, и не хочет воевать с Польшей ради призрачных идеалов интернационала, но она готова и будет прежде всего оборонять Родину.

Советско-польская война – особая страница Гражданской войны в России. Она явила, пророчила, показала, что живые и действенные национальные силы белых и красных спустя и десятилетия вновь и вновь будут сливаться в общем стремлении и потоке отстоять и спасти единственную и единую Родину.

Ряд неоправданных поражений, нанесенных белополяками, невосполнимые потери в рядах опытных, прошедших огонь, воду и медные трубы бойцов, соратников, товарищей подняли среди рядовых бойцов Красной армии волну слепого неповиновения, насилия и погромов. Здесь славу погромщиков стяжали бойцы все той же Первой Конной. Крупные погромы, произведенные буденовцами, прокатились волной по малороссийским городкам и местечкам в Барановке, Чуднове и Рогачеве. Ударная, прославленная, лихая 6-я кавдивизия с 18-го по 22 сентября учинила более 30 погромов. Комиссар 6-й дивизии Г.Г. Шепелев 28 сентября пытался остановить погром в местечке Полонное. Там он был убит своими же пьяными, озверевшими бойцами. В местечке Любарь 29 сентября во время очередного погрома бойцами дивизии было убито 60 человек мирного населения. Командование приняло решение расформировать дивизию. Два комбрига и несколько сот рядовых бойцов отдали под суд. Но стихийные насилия и погромы продолжались. В Прилуках в ночь на 3 октября было ранено 12, убито 21 человек. И вновь «изнасиловано много женщин». При этом, как свидетельствовала комиссия по расследованию дела о погромах, «женщины бесстыдно насиловались на глазах у всех, а девушки, как рабыни, утаскивались бандитами… в обозы». В Вахновке в тот же день от рук погромщиков погибло 20 человек, многие были ранены. Сожжено было 18 домов. Женщин опять насиловали…

В начале октября комиссия, в которой работал инструктором Изгнанников, остановилась в Полонном. Прохладным осенним утром, когда он в составе группы из нескольких специалистов Всевобуча вышел из дома, где они квартировали, чтобы ехать на автомобиле по делам службы, по центральной улице городка метрах в десяти от них под конвоем гнали колонну босых, полураздетых бойцов. Без ремней, сапог и фуражек, в разорванных гимнастерках или рубахах, с синяками, ссадинами и кровоподтеками на лицах, молчаливо брели они по улице, подгоняемые вооруженными до зубов, сквозь зубы матерящимися солдатами. У многих были усы и чубы, как у донских казаков. По остаткам формы было видно, что это не пленные украинцы из армии УНР и тем более не поляки. Отсутствие погон на плечах свидетельствовало также и о том, что это не белые, которых тут и не могло быть. У конвоя же были не только винтовки с примкнутыми штыками, но и по паре гранат, пистолеты в кобуре у ремня (как у командного состава РККА), а также штык-ножи в ножнах. Сотрудники Всевобуча с интересом и тревогой в глазах осматривали колонну.