Рок - Евгений Чазов

Декабрьским вечером 1995 года, не успел я приехать домой в Барвиху, как раздался звонок. Я услышал взволнованный голос А, Воробьева: «Мы здесь недалеко от тебя и хотели бы заехать посоветоваться, у нас есть проблемы». Я понял, что опять что-то произошло с Б. Ельциным. На этот раз вместе с лечащими врачами приехал и профессор С. Миронов, недавно назначенный директором Медицинского центра, осуществлявшего лечение Б. Ельцина. Все выглядели озабоченными и несколько растерянными. Оказалось, что у Ельцина, отметавшего напрочь рекомендации врачей, в том числе и касающиеся употребления алкоголя, вновь развился тяжелый инфаркт с падением артериального давления, явлениями сердечной недостаточности. Не на шутку испуганное окружение и семья начали, как всегда бывает в таких ситуациях, обвинять лечащих врачей в бездеятельности, некомпетентности.

Визит С. Миронова в составе лечащих врачей, как мне кажется, носил не только медицинский, но в определенной степени и организационный, политический характер. Он хотел узнать мнение человека со стороны о состоянии Б. Ельцина, о правильности проводимого лечения и услышать мои рекомендации. Он прямо сказал о том, что многие из окружения Ельцина, и в первую очередь В. Илюшин, удивляются, что не используются современные методы диагностики и лечения, в частности коронарография. Я повторил свое мнение и о характере поражения сердца и его сосудов — что наряду с изменениями, связанными со злоупотреблением алкоголем, вероятнее всего, развились атеросклеротические бляшки — и о необходимости в связи с этим провести коронарографию для решения вопроса о возможном оперативном лечении или ангиопластике (расширении сосудов сердца с помощью раздуваемого баллончика).

Соглашаясь со мной, все в один голос заявляли, что предлагали Б. Ельцину подобную схему лечения, но он от нее категорически отказался. Я не стал высказывать свое мнение о причинах такого отказа, но их заявления утвердили меня в правильности предположения о желании Ельцина продолжить свое царствование на Олимпе власти. Не понимаю, как может сладость власти затмить горечь болезней и страданий! История ничему не учит, более того, она повторяется, как в случае с Б. Ельциным. Он с трудом вышел из тяжелейшего состояния и в конце концов приступил, как выразился один из депутатов Думы, к «дачной работе».

Конечно, проблемы здоровья Президента России стали широко обсуждаться в средствах массовой информации, Государственной Думе, политических и финансовых кругах. Я не завидовал профессору А. Воробьеву, когда на пресс-конференциях, в интервью он пытался представить в лучшем свете здоровье Б. Ельцина, оказываясь в неловком положении, замалчивая или слишком вольно интерпретируя факты. Говорю это не в осуждение, ибо не знаю, как повели бы себя другие коллеги в подобной ситуации, когда со всех сторон — со стороны пациента, его семьи и окружения, со стороны всемогущей охраны, от Коржакова — идут требования представить медицинские данные так, чтобы убедить всех в сохранности Президента страны.

Слава Богу, мне не пришлось попадать в такие истории и обманывать народ, учитывая, что в период моей работы в 4-м Управлении существовала закрытость для широких кругов и средств массовой информации данных о состоянии здоровья лидеров страны. Лишь однажды, и то за рубежом, в Египте, у меня возникла такая ситуация. Мне пришлось участвовать в лечении президента Г. Насера, у которого возник инфаркт миокарда. Время было сложное, тревожное, после разгрома египетской армии Израилем, когда Насер с помощью Советского Союза восстанавливал обороноспособность и мощь вооруженных сил. Израильская разведка «Моссад» наводнила своими агентами Каир так, что даже я чувствовал на себе ее «дыхание». Естественно, здоровье Насера, его работоспособность интересовали ее в первую очередь.

Насер, его ближайшие соратники А. Садат, А. Сабри понимали, что в сложившейся обстановке они должны сохранить в тайне болезнь президента Египта, чтобы не вызвать обострения политической ситуации. Они обратились ко мне с просьбой помочь в формировании информационной легенды, объяснявшей отсутствие Г. Насера на политической арене в течение двух-трех недель (это диктовалось необходимостью соблюдения строгого постельного режима). По моему предложению была разработана версия о гриппозном заболевании, которое действительно было распространено в тот период на Ближнем Востоке.

Предварительно через спецслужбы Египта прошла «утечка» информации с обоснованием диагноза «грипп». Как ни странно, именно такое объяснение отсутствия Насера было принято и в Египте, и за его пределами. Сам я ни тогда, ни позже, по возвращении в Советский Союз, не участвовал в озвучивании искаженной трактовки болезни — достаточно подробно эту ситуацию описал журналист и близкий друг Насера М. Хейкал в книге воспоминаний «Путь к победе» о разгроме израильской армии в 1973 году.

Моя версия стала очень популярной, к ней много раз прибегали лечащие врачи Б. Ельцина, объясняя гриппом или простудными заболеваниями его отсутствие в Кремле после злоупотребления алкоголем или при обострении ишемической болезни сердца в дооперационном периоде.

Жизнь продолжалась, политическая борьба в преддверии выборов президента страны накалялась, но ни один из противников Б. Ельцина в своих целях не использовал, как ни странно, проблему его здоровья. Визиты ко мне лечащих врачей Б. Ельцина прекратились. Возможно, Коржаков или кто-то другой из окружения президента опасались, что таким путем может открыться истинное состояние здоровья Б. Ельцина. Но, повторяю, что я всегда считал необходимым, хотя, может, это и неправильно с гражданских позиций, если говорить о лидерах страны, соблюдать врачебную тайну в период их активной деятельности.

Так было и в случае с Ельциным. Я нигде и никогда не афишировал его тяжелого заболевания и тем более не сообщал о нем ни политическим партиям, ни средствам массовой информации. А попытки выведать это, прямые или закамуфлированные, предпринимались не раз. У меня была только одна мысль, когда я видел многочисленные поездки Ельцина по городам России или его пляски на сцене перед избирателями: выдержит ли он эту тяжелейшую нагрузку? Зная, как тяжело дается больному Ельцину избирательная кампания, я, несмотря на всю свою антипатию к нему, искренне жалел его.

Переполняло возмущение теми, кто убедил падкого на власть Бориса Николаевича включиться в изнурительную избирательную гонку. Естественно, все они думали не о его жизни и здоровье, а о своих интересах. Окружение боялось потерять свои привилегии, финансовые круги — свои дивиденды, американцы — удобного для них президента России и т.д. Эту сторону избирательной кампании очень хорошо и подробно описал Д. Кьюза в книге «Прощай, Россия!». Да и во многих других публикациях эта тема достаточно подробно исследована, поэтому я не буду ее касаться.