Картель правосудия - Фридрих Незнанский

– Ничего, – прохрипел Слава, – я в порядке, поехали за роженицей. – Его уже укладывали в белый микроавтобус «мерседес», но вдруг, бросив мутный взгляд на работающую сирену «скорой», Грязнов останавливающим жестом поднял здоровую руку и снова разлепил губы: – Справа под твоим сиденьем лежит милицейская сирена… Он этот… землю… тот, что роет землю…

– Что же ты молчал?! – возмутился Турецкий, не обращая внимания на последние слова и немедленно выставляя сирену на крышу автомобиля, включая чудовищный вой и спонтанно перескакивая на максимальную скорость.

Турецкий вылетел на улицу с односторонним движением. И понял, что едет против общего потока. Но даже в это мгновение он не сбросил скорость. Зато перестал отрывать руку от клаксона вовсе. Вместе с ментовской Славкиной сиреной это производило просто небывалый шум. Турецкий вывел машину ровно по центру дороги, и поток встречных автомобилей, как русло реки, вдруг расщепился на два «рукава». Снова сто километров в час… сто десять… сто пятнадцать… Почти сто двадцать… На такой скорости резковато рулить все же было нельзя. Турецкий сбросил до восьмидесяти пяти и вывернул руль влево. Впереди показалась платформа. На ней кучками стояли потенциальные пассажиры. Значит… он обогнал поезд?! Турецкий посмотрел на часы: так и есть, прошло семь с половиной минут. Турецкий засунул руку с пистолетом в карман и вышел на платформу.

Через пятнадцать секунд послышался нарастающий шум электрички. Он нарастал и нарастал, но странное дело, было такое чувство, что частота, интенсивность движения не спадают. Люди на платформе заволновались: что, разве поезд не останавливается?!

Спустя еще десять секунд электричка пронеслась мимо. Турецкий растерянно проводил ее взглядом, а затем, изрыгая проклятия, снова бросился к машине. Благо, здесь вдоль самого полотна тянулось корявое шоссе.

…Через весь состав электрички из последнего вагона в первый быстро шли два отдыхавших до сих пор машиниста.

– Что случилось?! – испуганно кричали пассажиры. – Куда мы летим?!

– Не знаю, сядьте и успокойтесь, – отвечал еще не проснувшийся бригадир.

Наконец добравшись до кабины, он стал стучать в дверь:

– Семеныч, Семеныч, ты как там?

В это время Темный плащ продолжал ковырять Семенычу пистолетом ухо.

Турецкий сумел избежать лобовых столкновений, но не всех остальных. Переднего бампера у «БМВ» больше не существовало. Оба передних крыла были смяты. Впрочем, правый бок машины оказался изувечен гораздо сильнее, настолько, что, вполне возможно, с левой стороны Слава Грязнов еще смог бы узнать свой новенький автомобиль.

Турецкий вспомнил то, что видел полчаса назад на крыше. Темный плащ оставил винтовку – это могло свидетельствовать как о том, что это настоящий профессионал, так и дилетант. Справится ли с ним кабинетный работник А. Б. Турецкий? Даже смешно об этом думать. Вернее, некогда. Переваливая отметку скорости в сто двадцать пять километров в час, Турецкий был раскован как никогда. Его внутренний монолог был неудержим. Он жалел, что рядом нет его студентов или на худой конец диктофона.

Турецкий опять прилепил руку к клаксону, кое-как огибая все обгоняемые машины, но прямо перед собой он уже не смотрел, повернув голову влево и пытаясь разглядеть среди десятков людей, заметавшихся в панике по составу, знакомую фигуру. И потому резкий удар в бок неожиданно выпрыгнувшей «Волги» отбросил его «БМВ» вправо и заставил заложить еще один крутой вираж, дабы избежать лобового столкновения со следующей машиной. Турецкого занесло на насыпь, и секунд десять он ехал по гравию под углом в сорок пять градусов, едва не касаясь электрички.

Эта безумная погоня даже перестала быть похожа на деструктивную компьютерную игру. Турецкий уже не мог с точностью сказать, что все, кто уклонялся от его бешеного «БМВ», остались целы. Еще Турецкий подумал, что в ближайшей округе все настолько привыкли к звуку его сирены, что если оставить ее в покое, то на тишину обратят больше внимания. Тем не менее он не смог заставить себя не колотить кулаком по клаксону. Сукин сын! Ублюдок! Он дважды ранил Грязнова!!!

Сирена постепенно «села» и, наконец, вырубилась. Фонари стали встречаться чаще. Шоссе быстро сузилось до минимума и больше не сулило никаких поворотов, но вдруг его фары выхватили далеко впереди две стоящие параллельно грузовые машины. И они полностью загораживали проезд. И на сигналы Турецкого не обращали никакого внимания. Возможно, они были просто пусты.

Выход оставался только один. Турецкий газанул по полной программе и за пять секунд поравнялся с электровозом. Еще один рывок, и он выскочил на железнодорожное полотно. Грязновский «БМВ» или, вернее, то, что от него осталось, запрыгал перед носом электрички, расстояние между ними составляло от полутора до трех метров. Наконец «БМВ» поравнялся со стоящими на шоссе машинами и, едва обогнав их, рванул вправо и снова выпрыгнул на дорогу. И вот тут-то Турецкий увидел, к своему изумлению, что дороги дальше не существует. Он ожидал увидеть развязку, но дальше было ничто. А как же электричка?!

– …Семеныч, там у тебя все в порядке? – бубнили под дверью второй машинист и бригадир состава.

– Отвечай им, падаль! – зарычал Темный плащ, по-прежнему ковыряя у него в ухе пистолетом.

Семеныч хотел сказать, что не в порядке. Семеныч хотел сказать этому бандюге, что нельзя было пропускать остановку, потому что за время, которое электричке положено простоять на платформе Останкино, всего через два километра оттуда дежурный стрелочник должен успеть перевести пути, заблокированные до того из-за проезда через точку пересечения на семафоре встречного состава. Но электричка не дала стрелочнику необходимой паузы, и теперь Семеныч даже толком не знал, куда едет. Вернее, знал. В тупик.

Семеныч хотел сказать все это, но не мог, потому что задыхался. Грудь вдруг сдавил стальной обруч.

– Семеныч, что с тобой? – по-прежнему топтались за дверью железнодорожники.

Темный плащ не выдержал и распахнул дверь, направив на них оружие:

– Назад, вашу мать!

– Я прошу вас, – оторопел бригадир состава, – сп… сп… спокойно…

– Боже мой, – вдруг раздался визг. – Куда мы едем?! Да остановитесь же!!!

– Тебе не уйти. Брось пистолет, – несколько осмелел второй машинист, высокий красивый брюнет. И сделал один шаг вперед.

– Не подходить!

– Перестань, успокойся… – Брюнет сделал еще два шага. Сзади него, затаив дыхание, как медузы, подплывали еще человек шесть.

– Я сказал – назад! – И Темный плащ выстрелил ему в грудь, неожиданно даже для самого себя.

Брюнет повалился на спину. Медузы в панике отколыхнулись обратно. Вагон вдруг тряхнуло.

Темный плащ бросился назад в кабину, чувствуя, что дело дрянь. Машинист Семеныч, закатив глаза, лежал лицом на рычаге управления. Темный плащ глянул в окно и увидел стремительно приближающуюся черную точку.

– Стой! – заорал он неизвестно кому и бросился в конец вагона. Пассажиры соответственно побежали от него.

Через восемь секунд электричка врезалась в три буферных вагона, стоявших в тупике. Электровоз завалился на левый бок, увлекая за собой весь состав.

Темный плащ, вцепившийся в сиденье, при ударе отлетел в другой конец вагона, выронил пистолет, ушиб колено, а осколки стекла поранили ему глаза. Кое-как встав на ноги, он на ощупь нашел двери и, проявив изрядную настойчивость, приоткрыл их таки одними руками.

Турецкий обогнал электричку метров на пятьдесят. После того как она врезалась в тупик, он развернул машину, так чтобы единственной уцелевшей фарой освещать перевернувшийся электровоз. Затем не спеша приготовил оружие и, забравшись на насыпь, стал ждать, пока кто-нибудь выберется наружу. Секунд пятнадцать было абсолютно тихо, только по инерции работали еще в воздухе колеса электровоза, а затем внутри началась какая-то возня.

– Сим-сим, – устало сказал Турецкий и чихнул два раза. – Ну же, Сим-Сим, давай, открывайся… – Странное дело, он поймал себя на мысли, что, прекрасно понимая, сколько внутри пострадавших людей, совсем не хочет немедленно бросаться им на помощь. Первым делом все же хочется прикончить сукиного сына.

Наконец двери заскрипели, подались и немного разошлись в стороны. Сперва вылезла рука, затем с ее помощью остальная верхняя часть тела, завернутая в черную водолазку и светлый пиджак. Человек этот, судя по всему, был цел, и Турецкий уже не смог подавить разродившееся-таки желание доброго самаритянина немедленно прийти на помощь. Он стал выцарапывать мужика на воздух.

Человек, невнятно благодаря, выдернул ноги в черных свободных брюках и вылез было весь, но, что-то вспомнив, вытянул за собой весьма характерный длинный темный плащ.

И тогда обрадовавшийся Турецкий коротко врезал ему пистолетом в зубы. Человек с темным плащом в руке упал на землю, дав возможность посмотреть на себя в спокойной обстановке.