Картель правосудия - Фридрих Незнанский

Фридрих Евсеевич Незнанский

Картель правосудия

Глава 1

«ВАЖНЯК» ТУРЕЦКИЙ

13 февраля, утро

Он готов был поступить как шекспировские герои, тем более что в мозги назойливо лезла классическая строчка: «В тесной комнатушке они расквитались по-крупному». Главное было – удержаться и не чихнуть. В носу уже чесалось не на шутку. Насморк мучил его уже почти неделю. Турецкий бесшумно ступил сначала на пятки, постепенно перенося вес тела на всю ступню. Итак, час расплаты настал. Хотя, если соответствовать истине, на часах было 11.17. Но от избытка чувств Турецкий готов был перевести их на ноль, учредив тем самым свой личный часовой пояс. Только бы не чихнуть.

«В тесной комнатушке…» Турецкий остановился за углом, затаил дыхание и оставался недвижим. Оружия он не доставал. Только бы не чихнуть. В течение минуты у него не дрогнула ни одна мышца, и он не сомневался: Тот, за кем он охотился всю последнюю неделю, даже близко не подозревает, что они находятся на расстоянии вытянутой руки. А Турецкий почти чувствовал его запах. Ну что же, на этот раз с Ним будет покончено!

Вдруг – и совсем не вовремя – Турецкий припомнил, что подобный психофизический прием существует в спорте. В парных гонках на велотреке он называется «сюрпляс». Там речь идет не о рекордном времени, а единственно о том, кто придет к финишу первым. (Черт побери, как это нам близко, подумал Турецкий, облизнув высохшие губы.) И часто возникает совершенно поразительная картина: велосипедисты, потихоньку сбрасывая темп, вдруг останавливаются вообще и буквально прилипают к одному месту, не продвигаясь вперед ни на йоту, внимательно наблюдая друг за другом, на расстоянии буквально нескольких шагов! Они пытаются усыпить бдительность, но в то же время не пропустить рывка соперника! И могут простаивать так, в этой засаде в метре друг от друга, по пять минут, в то время как до финиша – просто рукой подать! Изюминка заключается в том, что стартовый рывок, так сказать, первоначальный импульс, может оказаться мощнее финишного спурта…

Только бы не чихнуть. Турецкий улыбнулся про себя. У него было давно забытое ощущение двух семерок в прикупе для мизера. У него было ощущение удачи. У него был кураж! Ну что ж, пора все расставить по своим местам. Этот гад позволил себе слишком много и теперь должен расплатиться. Он переступил черту. Он перешагнул Рубикон. Он перелез грань дозволенного, этот мерзкий, вонючий ублюдок! Об этом деле не знал никто, кроме них двоих, оно не фигурировало ни в каких процессуальным бумагах, это было только между ними, и так оно и останется, черт возьми!

…А возможно, тот, кто первый придумал сюрпляс, просто насмотрелся вестернов, когда ленивый ковбой с мужественным, обветренным лицом тянется к своему кольту или «смит-и-вессону». Его рука вдруг замирает в сантиметре от кобуры, он, немного нервно шевеля пальцами, пристально вглядывается в лицо непримиримого врага, зеркально совершающего все те же телодвижения. И вот, они стоят так и стоят, на разных концах улицы, сверля друг друга взглядами, и именно это есть истинная дуэль, а последующая за этим стремительно-легкая вибрация воздуха и роковой выстрел – лишь логическая точка.

Только бы не чихнуть… И Турецкий молча вынырнул из-за угла, справедливо надеясь застать Его врасплох. И… судорожно глотнул воздух, еще не вполне понимая, что был в очередной раз обманут.

Не тут-то было. Противник уже почти скрывался из виду.

Турецкий, почувствовав, что сердце куда-то неудержимо проваливается, не застряв даже в пятках, отчаянно бросился наперерез, понимая, что если Тому удастся преодолеть последнее препятствие, то это – все, поминай как звали. Допустить же такой поворот событий было никак не возможно. Слишком уж долго он охотился за Ним, за этим мерзким, вонючим ублюдком!

И тут случилось непоправимое. Произошло то, от чего Турецкий просто оторопел, даже не сразу сообразив, насколько это было оскорбительно. Этот ублюдок… он… он нарушил правила игры. Он забрался на стену…

Огромный черный таракан быстро пересек ее и позорно удрал под плинтус. Да, под плинтус. От чего тот, кажется, еще больше отошел от стены. Причем даже со скрипом.

Турецкий был просто уничтожен. Он плюхнулся в свое кресло, сильно подозревая, что после такого фиаско вряд ли уже на что сегодня будет способен. Почти неделю он охотился за этим громадным черным насекомым, после того как оно, проявляя поразительные тактические качества, два дня подряд купалось в его черном кофе (две ложки Chibo, полторы – сахара на сто пятьдесят граммов воды, горячей, кипяченой, но не кипящей), едва лишь Турецкий выходил из кабинета, и удирало, оставляя по ходу движения характерные следы на обоях. И вот. Vae victis… vae victoribus – горе побежденным… горе победителям.

Турецкий с остервенением чихнул несколько раз подряд, но это не принесло ожидаемого облегчения. Насморк изводил его уже почти неделю. И по всем теоретическим выкладкам должен быть на исходе. Ан нет. Они боролись на равных: Турецкий, в отличие от тараканов, не применял запрещенных приемов: никаких капель, отваров, примочек! Знакомый доктор в ведомственной поликлинике (по слухам, личный врач самого Парламентария) пару дней назад объяснил ему, что сам собой насморк проходит за десять дней, а подгоняемый всяческими разными каплями – за семь-восемь. Так какая разница?!

– Отчего он вообще возникает? – чисто из вежливости поинтересовался тогда Турецкий, загнанный на медицинскую территорию исключительно усилиями любящей супруги Ирины Генриховны. «Перегриппую, перегриппую. Как бы дочь не заразил!»

– Вот-вот, – неожиданно занервничал эскулап. – В самую точку.

– Что – в точку? – не понял Турецкий.

– Никто! Понимаете? Никто не может уразуметь, отчего он возникает, откуда берется, почему происходит, для чего существует! Причина – неизвестна. И это – просто чудовищно! Это – катастрофично! – Он вытащил смятый платок и промокнул моментально вспотевшее лицо и протер очки. – Это нелепо, но это факт! Ничтожнейшие сопли просто текут себе, и все тут! Но почему, почему?! – взвыл доктор. – Это как рак, это как СПИД. Причины возникновения – тоже неизвестны. А значит, и методы лечения – в совершеннейших потемках… Короче, – резюмировал он с полным отчаянием в голосе. – Это – ужасная болезнь. Она неизлечима. И когда-нибудь она приведет человечество к гибели.

– Есть разные болезни, друг Горацио, что и не снились нашим мудрецам, – съязвил Турецкий.

– Вот именно, именно, – оживился доктор. – Вот, например, ваш генеральный прокурор. Вот что с ним такое может быть?

– Генеральный болен, – хладнокровно ответил Турецкий, отметив про себя, что ничего иного он бы не смог сказать ни святой инквизиции, ни под пытками в гестапо, ни на допросе первой степени в ФБР. Возможно, просто потому, что это было правдой. Отсутствие генерального в последний месяц стало уже притчей во языцех.

– Болезнь генерального, по-видимому, довольно деликатного свойства. – Доктор запустил еще один пробный шар. Но Турецкий только пожал плечами.

Из поликлиники он уехал с твердым решением даже близко не подходить к аптечным киоскам и на корню отверг все последующие атаки жены с целью домашнего самолечения.

И тем не менее пора было возвращаться к своим баранам. То есть к своим сафронам. Турецкий достал из шикарной зеленой кожаной папки (подарок секретарши, питавшей несомненную слабость к кожаным вещам) пару листов со своими каракулями. Из которых любой нормальный, далекий от почерковедческой экспертизы человек смог бы вычитать только одно слово: Сафронов. (Оно было жирно подчеркнуто два раза. Турецкий секунду подумал и подчеркнул еще раз.) Впрочем, гомо сапиенс, обладающий зачатками интуиции, после нечеловеческого напряжения, возможно, перевел бы и следующую фразу: «Начальник следственного отдела УВД Центрального административного округа». В общем-то это фигура. Конечно, не бог весть какой номенклатурный пост, но не стоит забывать, что ведь – в Центральном округе. Любая уголовщина, происходящая в пределах Бульварного, а тем более Садового кольца, приобретает сильное звучание. Ну а если речь идет о вещах более тонких, об «авторитетах», о заказных убийствах… Надо полагать, в сфере определенных вопросов этот человек может быть всесильным. Он сам себе РУОП. Понятно, что далеко не на все «дела» он в состоянии повлиять, но как источник информации и как «стрелочник» может оказывать чрезвычайные услуги.

Что же есть реально на этого Е.П.? Только мертвый свидетель неизвестно чего, по фамилии… по фамилии Сагайдак, по званию старший лейтенант. И поросшее мхом гипотетическое предположение, что сей достойный милицейский муж (Сафронов Е.П.) берет взятки. Причем, видимо, давно. И если да, то делает это регулярно и с удовольствием.

Старший лейтенант Сагайдак в то время был капитаном (как это?!), квалифицированным милицейским экспертом из Северо-Восточного округа и непосредственно с Е.П. либо под его чутким руководством никогда не трудился. Их пути пересеклись лишь однажды. Так в чем тут дело?