П. Ш. - Дмитрий Хара

Мысли Олега прервал звук открывающейся двери его машины.

«Вот и она!» Гибкая и графичная, в длинной черной юбке с глубоким разрезом и короткой белой норковой шубке, она скользнула в его машину. Салон сразу наполнился благоуханием ее духов, которые она всегда подбирала так гармонично к своему природному аромату, что казалось, что она и не душится вовсе, а просто прошлась по горным лугам, повалялась в цветущих фиалках, постояла у океанического побережья, а потом вот так, мгновенно, очутилась около него.

Ее маленькие ручки, от которых он был всегда без ума, придерживали черную лаковую сумочку с крокодиловыми узорами и металлической фурнитурой. Вздернутый носик был, как всегда, горделиво поднят, чувственные, но не полные, губы блестели практически натуральным цветом, а глубокие черные глаза, обрамленные тонкими бровями, с интересом изучали его.

– Привет, красавица! – тепло поздоровался Олег.

– А чего это ты такой любезный? В последний раз, когда мы виделись, ты мне кричал, что я всю твою кровушку выпила и твоим сердечком закусила! Ты что, много гематогена ел, снова кровушки накопил или сердечко отросло? – слегка со злостью спросила Катя.

– А ты все такая же… прямолинейная! Как винтовка! Можешь палить сколько угодно! Ровно половину этих выстрелов я наверняка заслужил! К тому же я больше не пользуюсь такими архаизмами, как кровь и плоть, я переместил свой бессмертный дух в гуманоидную форму жизни, и в моих жилах течет ртуть.

– Ты что, готовился?! – вдруг выпалила Катя и засмеялась.

– А то! – ответил Олег и тронулся с места.

– А куда мы едем?

– Ну, для начала перекусим.

Олег направил машину к ближайшему ресторанчику с японской кухней, который располагался в начале Большой Пушкарской.

– Ты еще не разлюбила суши?

– Нет, конечно! Ты что, думал, если мы разошлись, я должна была перекраситься, продать квартиру, постричься налысо, поменять свои пристрастия к кухне, записаться в общество анонимных ОЛЕГОголиков?

– Налысо? Прикольно. Мне кажется, у тебя красивая форма черепа! – проигнорировал тираду Кати Олег.

– Типа это был комплимент?

– А это уж зависит от тебя. Как ты захочешь!

– Слушай, ты какой-то странный! Не орешь, не обижаешься! Не выходишь из себя! Если тебе на меня наплевать, зачем ты вообще приехал? – с истерическими нотками в голосе спросила Катя.

– Ага, то есть, если я не вышел из себя, то мне на тебя наплевать, а если ору, значит, нет? Так, что ли, получается?

– Да. Я так привыкла!

– Спасибо за честность!

– Пожалуйста! – успокоившись, сказала Катя. – Правда, скажи, зачем ты приехал. Я уже от тебя отвыкла. Уже начала присматриваться к другим мужчинам…

– А я как раз другой мужчина! Присмотрись ко мне!

– Ну, то, что ты другой, я уже поняла. Может, теперь объяснишь, что произошло? Чего тебя торкнуло? Полгода не звонил! – Катя раскрыла зеркальце и поправила прическу.

– Если я объясню, что произошло со мной, ты все равно не поймешь, почему я изменился.

– Ты думаешь, что я такая тупая? – с обидой в голосе произнесла Катя.

– К счастью, нет! Недостаток ума никогда не был твоим коньком!

– Тогда почему?

– Слушай, ты смотрела спектакль «День радио»?

– Нет.

– Тогда давай я тебе сейчас его расскажу! Там еще, правда, песни есть, но ничего, напою тебе как-нибудь, что помню! Ты все поймешь!

– Ну, ты сравнил!

Они вышли из машины (Олег не забыл открыть ей дверь и подать руку) и прошли в суши-бар. Официанты вежливо поздоровались с ними, одновременно показывая рукой на столик у окна. К спинкам его стульев были привязаны воздушные шарики с разноцветными ленточками, а посередине стеклянного стола стояло стеклянное ведро с тюльпанами (желтыми, красными, рябыми, белыми, оранжевыми) и бутылка игристого вина в серебристом ведре. На столе горели свечи, отбрасывая отблески на стеклянные и металлические поверхности. Екатерина застыла как вкопанная. Было видно, что она слегка обескуражена происходящим, но быстро оправилась, заулыбалась и прошла к столу. В динамиках заиграла ее любимая песня «Color of the night». Олег помог ей раздеться и усадил за стол. Через минуту официант принес ее любимый ролл и запеченные суши, а также ролл для Олега, открыл игристое и разлил его по бокалам, после чего удалился, широко улыбнувшись напоследок.

– Олег! Если ты хотел удивить меня, то тебе удалось! Ты помнишь даже мои любимые суши и роллы, мою любимую песню и цветы. Я тронута. – Голос Кати стал мягким и бархатистым, нотки железа расплавились в нем без остатка. Ее каштановые волосы поблескивали медью под светом свечей и ламп. Ее белая деловая блузка и жилеточка с небольшим вышитым вензельком смотрелись очень по-деловому и в то же время сексуально. Она смотрела с легкой улыбкой. Олег с придыханием любовался ее глазами, ее волосами, ее руками. – Мне безумно приятно, но что у тебя за праздник?

– Я очень рад, что тебе нравится. Ну, во-первых, у меня теперь каждый день – праздник, а во-вторых, мы с тобой так бестолково разбежались, что я даже не успел тебя поблагодарить за все время, проведенное с тобой. – Олег поднял свой бокал. – Я хочу выпить за тебя! Я хочу поблагодарить тебя за все то время, которое ты подарила мне. За те прекрасные долгие вечера, когда мы гуляли с тобой по городу, целуясь под деревьями и прямо на улице. За ту безумную страсть, которая дарила мне величайшие часы блаженства. За твой запах, который всегда пьянил меня. За твою красоту, которую ты так искусно подчеркиваешь. За разговоры, в которых я находил себя. За молчание, которое я мог позволить себе, не стесняясь. За твою искренность. За твою эмоциональность и страсть. Спасибо тебе.

Прозвучал звон ударившихся бокалов. Сотни пузырьков оторвались от стенок их бокалов и взмыли к поверхности. Олегу показалось, что глаза Кати слегка увлажнились.

– Так ты пришел попрощаться? – подобрав наконец слова, вымолвила она, откинув назад волосы и приподняв свой носик.

– Я пришел поставить точку в наших прошлых отношениях и поблагодарить тебя за то лучшее, что в них было. Попросить у тебя прощения за то, что огорчало тебя и простить тебя за то, что было неприятно мне. А уж будет ли новая глава, зависит от нас обоих. Что касается меня, то я этого хочу. Хочу, потому что знаю: теперь в моей жизни гораздо большее зависит от меня, чем раньше. Я перестал быть игрушкой в руках собственных предрассудков, да и чужих тоже. Я отвечаю за свою жизнь и за все, что в ней происходит.

– А меня научишь? – вдруг с улыбкой спросила Катя.

– Давай ты будешь моим учителем. Мне кажется, ты стал таким уверенным и мудрым. Это так сексуально, что у меня мурашки по коже разбегаются. Если мне понравится, я, так уж и быть, подумаю, – кокетливо прошептала она.

– Невозможно научить. Возможно только научиться. Если ты готова периодически не быть собой, то рано или поздно ты поймешь, кто ты есть на самом деле.

– О, выходить из себя я люблю, ты же знаешь! – заявила Катя. Она была настроена шутливо, и Олег это понял. Ему еще много хотелось ей сказать, но он понял, что залпом море не выпьешь.

– Да, и еще я пришел и попрощаться тоже. Я тут собрался в одно путешествие, – Олег подбирал слова.

– В общем, я не знаю точно, когда оно начнется, и не знаю, когда оно закончится, не знаю, где я буду и что там будет. Возможно, оно окажется опасным. Сейчас, если честно, я уже не знаю толком, нужно ли оно мне, но деньги заплачены и обратного пути нет.

– Олег, что за бред ты несешь? Извини, но ты вроде юрист, а как же основные условия договора?

– Основное условие договора – что основные условия не определены.

– Видимо, я тебя очень давно не видела, и ты и вправду очень сильно изменился. А как же твой бизнес?

Кстати, я заметила, что ты перестал ходить в костюме. Ты же раньше практически спал в нем! Ты что, обанкротился и тебе нечем заняться? Объясни, что происходит! Тебя похищали инопланетяне и проводили над тобой опыты?

– Более наглядно было бы сказать, что я пережил клиническую смерть.

– Ты? Смерть? Когда? Что с тобой было? – Катя не на шутку взволновалась. – Говорят, у некоторых после нее слегка крышняк съезжает. Может, в этом все дело?

– Получилось случайно. А потом я понял, что случайностей не бывает… Тебе никогда не хотелось познать жизнь в ее первобытной сущности? Когда она не дается сама собой? Еда не лежит на полках, ее нужно найти, воду добыть, тепло заслужить? Не хотела познать край своих возможностей и зайти за него?

– Нет, Олежа, бог миловал, – сказала она, а потом, подумав, добавила: – Женщины, наверное, по-другому устроены, они не создают блага цивилизации, они защищают их. У женщины трудно отнять то, что она уже имеет. Женщина не любит начинать с нуля. Мы более консервативны. Если бы этот мир принадлежал только мужчинам, он каждый год сносился бы и строился заново. Наше дело беречь то, что создаете вы, мужчины. Мы создаем только в том случае, если не научились беречь. Если я была бы мужчиной, наверное, сказала бы, что это круто.