П. Ш. - Дмитрий Хара

– А что и как тогда лечат под видом СПИДа?

– В том то и дело, что ничего. Человек с таким диагнозом поступает в клинику, специализирующуюся на лечении СПИДа. При этом его перестают лечить от тех заболеваний, которыми он действительно болен, и начинают химиотерапию препаратом, основное предназначение которого – разрушать цепочки ДНК. Он убивает любую клетку, которая пытается репродуцироваться, и, в первую очередь, клетки костного мозга, и таким образом подавляет иммунитет. Его побочные эффекты выглядят точно так же, как СПИД. При этом человека держат в изолированном помещении, трогают только в перчатках и внушают ему мысль о том, что он все равно должен умереть. В таких условиях умер бы даже здоровый человек. Смерть же такого больного пополняет печальную статистику летальных исходов СПИДа. – Доктор снова сделал паузу и вздохнул. – В заключение могу сказать, что американский врач Роберт Уиллнер двадцать пять лет назад ввел себе ВИЧ-положительную кровь, пояснив, что делает это, «чтобы положить конец величайшей лжи в истории медицины». Он жив и здоров до сих пор.

Доктор замолчал. Лицо его выражало грусть, а плечи опустились, словно ему тоже приходится нести груз этой ответственности.

– Но кому это все нужно? – встрепенувшись, возмущенно спросила Валерия.

– А этот вопрос позвольте адресовать уже Михаилу, так как этот вопрос не медицинский, ибо он не имеет никакого отношения к медицине как к науке, разве что к медицине как к бизнесу. Еще раз хочу подчеркнуть, что это мое персональное мнение, и таких, как я, принято называть СПИД-диссидентами… Я собираюсь заварить чаю, кто-нибудь еще будет?

Все дружно закивали. Федор Викторович положил трубку и пошел к столику, на котором стоял электрочайник, кружки, сахарница и коробка с чайными пакетиками. Вода в электрочайнике быстро закипела, и доктор поставил чайник и чашки на журнальный столик.

– Спасибо, Федор, за чай и за столь подробный рассказ, – подхватил разговор Михаил, – я не знаю, кому персонально это нужно, но давайте просто посмотрим фактам в глаза. Даже если взять за аксиому то, что СПИД и ВИЧ – это разные вещи, и СПИД действительно существует, то он далеко не самая страшная болезнь на Земле. По статистике смертности его значительно опережают онкологические и сердечно-сосудистые заболевания, но медицинские направления, занимающиеся их лечением, финансируются в тысячи раз скромнее, чем те, которые борются со СПИДом. Факт первый: патент на тесты по обнаружению вируса ВИЧ в крови по антителам и прибыль от их использования делятся между французским институтом Луи Пастера и американским департаментом здравоохранения. Факт второй: ежегодно на борьбу со СПИДом тратится около десяти миллиардов долларов, а к две тысячи десятому году планируется увеличить расходы до двадцати трех миллиардов. Факт третий: несмотря на то, что только американские налогоплательщики потратили на поиск вакцины сорок пять миллиардов долларов, вакцина до сих пор не найдена и ни один больной не вылечен.

Думаю, не надо объяснять, что больше всех от этого «мирового зла» выигрывают сами медицинские структуры, выпускающие тесты на ВИЧ и антиретровирусные препараты, а также различные общественные организации, получающие гранты на проведение различных благотворительных мероприятий.

Есть сведения, что идею создания СПИДа предложила секретная структура Центра контроля и профилактики заболеваний США – Служба эпидемсведений. Центр ежегодно получал пару миллиардов долларов на борьбу с эпидемиями, имел огромный штат, вот его руководители и решили, что, научившись создавать псевдовирусы и управлять методами борьбы с ними, можно зарабатывать сумасшедшие деньги и управлять общественным сознанием. Еще какие-то аналогии прослеживаете?

– Ну да, птичий, свиной грипп, коровье бешенство. Ты же это имеешь в виду?

Михаил ничего не ответил, но кивнул, подтверждая слова Олега.

– Совсем как в фильме «Миссия невыполнима-2», – осенило Олега, – где коварный бизнесмен покупает новый вирус, чтобы заразить им весь мир, а потом продавать антивирусный препарат!

– Замечательная аналогия, Олег! Есть еще ряд фильмов с похожим сценарием! Самое удивительное, что все они до безобразия реалистичны, точнее – правдивы. Но вернемся к нашим паразитам. Второе по доходам место занимают производители презервативов, реклама которых внезапно стала для них бесплатной, так как подкрепляется мощнейшими социальными программами, а производство выросло в тысячи раз. При этом скромно замалчивается, что предполагаемый размер вируса – примерно одна десятая микрона, а минимальный размер поры латекса – пять микрон, то есть попасть вирусу в организм человека – все равно, что тебе пройти на Дворцовую площадь через Арку Главного штаба.

Хорошо присоседились и продавцы порноэротической продукции, которые также, под эгидой пропаганды безопасного секса, элементарно призывают попробовать, что это такое, подростков, начиная с двенадцатилетнего возраста. В нашей стране, кстати, сексуальная революция началась как раз под знаменем борьбы со СПИДом. Кто помнит первую в Советском Союзе газету, вставшую под эти знамена?

– Кто же не помнит газету «СПИД-инфо»? Я зачитывалась! – бодро ответила Валерия.

– Правильно! Почему-то считалось, что статьи о сексуальных извращениях вкупе с подборкой статей о сексуальных преступлениях и письма читателей со своими эротическими фантазиями станут железным щитом для надвигающейся угрозы человечеству.

– Ведь действительно – бред, хотя кто тогда об этом задумывался? Все были рады этой вони, как глотку свежего воздуха! – задумчиво произнес Олег.

– Да, но не это самое печальное. Самое печальное, что косвенную выгоду от этого получает и всемирная наркоиндустрия, от плодов которой и гибнет большая часть больных лжевирусом. Что мы видим? Матери говорят, что ее единственный ребенок, которого она растила шестнадцать лет, умер не от употребления наркотиков, а от какого-то вируса, который он занес вместе с наркотиком! Какой отсюда делают вывод другие подростки?

– Что дело не в наркотиках, а в том, что товарищ их неправильно употреблял.

– Да, да! Получается именно так! – встав со своего стула, сказал Михаил. – Акцент с того, что является действительно злом, переносится на мнимого врага. Вместо того чтобы говорить о том, что наркотики – это корень зла, школьникам рассказывают, как правильно их употреблять и раздают одноразовые шприцы, причем почему-то этим не брезгают и первые лица в здравоохранении, ответственные за борьбу со СПИДом в нашей стране.

– Бесовщина какая-то! – вырвалось у Валерии.

– Не иначе! Вот мы и получаем странную картину: вместо того чтобы бороться за повышение иммунитета у человека – улучшать экологию земного шара, обеспечить голодающих полноценным питанием, а больных – нужными лекарствами, деньги уходят в карманы борцов с ветряными мельницами, но, к сожалению, не донкихотов.

– Ой, блин! Как жить-то с этим? – грустно заметила Валерия, допив свой чай.

– Лучше иметь хорошее зрение и видеть грязь, чем топать по ней с закрытыми глазами! – внезапно вырвалось у Олега.

– Да. Яркая аналогия. К тому же это лишь мельчайшая деталь картины под названием «иллюзия бытия», которую нам пытаются нарисовать… Ну что же! Мы и так уже заняли достаточно времени у профессора! Давайте оставим его, наконец, в покое! Спасибо, Федор!

Олег и Валерия встали и обменялись с доктором сердечным рукопожатием, всячески благодаря его. Тот лишь вежливо кланялся. Его глаза, слегка прищуренные, выражали какую-то любовь, но не к ним конкретно, а ко всему человечеству. «Истинный доктор!» – подумал про себя Олег.

Они вышли из кабинета, свернули на лестницу и пошли вниз. Валерия что-то напевала под нос. Олег не шел, а летел над землей. Было ощущение, что только что его смертный приговор отменили и отпустили на волю. Куда девать теперь столько времени?! Это же можно десять жизней прожить! Олега переполняло ощущение радости. Он также смотрел по сторонам и восхищался каждой мелочи: трещинкам на стене, уличному фонарю, замысловатой форме сугроба, вечной игре теней, отбрасываемых ветвями деревьев. Только чувство легкой грусти, ощущение «последнего раза» пропало. Вместо него появилось новое ощущение – любви к жизни и ко всему вокруг. Хотелось поддержать каждого хмурого прохожего и рассказать ему, как это классно – быть живым.

Валерия держала его за руку. Она тоже чему-то улыбалась про себя. Радость от того, что все оказалось не так страшно, как она себе представляла, перевесила чашу тяжести от рассказанного Федором Викторовичем.

– Миш, а ты знал все это?

– Глупый вопрос. Конечно, знал. У этой фикции под названием ВИЧ есть уникальное свойство – она внушает страх смерти без всяких объяснений, притом, что я тоже уверен в полной ее профанации.