Девять с половиной - Марина Рыбицкая

   – Держи девчонку, – велел один из ранее охарактеризованных мной амбалов, вытаскивая меня из машины.

   В этом месте у меня возник очень интересный вопрос: а как он меня долбанул, если я была внутри, а он снаружи? Потом вспомнила, что дверцу машины со стороны Максима я открыла. И успокоилась. Еще одного крылатого йети моя нежная душа бы просто не пережила. Мне и самой себя многовато.

   Меня передали на руки другому злодею, который крепко прижал меня к груди, в которой часто стучало черное сердце, наполненное коварными планами, и потащил вглубь дома.

   Я убедилась, что Максима Александровича тащат за мной, проследила, чтобы его не слишком часто роняли головой на ступеньки, и решила, что могу себя немного порадовать. Ну и их заодно. Поэтому безвольно свесила руку, выпустила коготь на указательном пальце и легонько ткнула моего потаскуна в левую ягодицу.

   Всего-то ничего углубилась… примерно на сантиметр.

   Мужик заорал, подпрыгнул и уронил меня на ступеньки.

   Я еще раз убедилась, что у нас из гаража наверх ведут ровно пять ступенек, пересчитав их своим хребтом. Каждую. Но в чувство пока не приходила. Ну не было у меня к ним чувств. И приходить было некуда. Правда, можно было воспользоваться экстазом, но его я берегла напоследок.

   – Я тебя урою! – пообещал Максим Александрович, зашипев от боли и, видимо, сильно волнуясь за меня.

   Вот смешной! Нашел о чем думать. Моя игра только началась.

   – Если доживешь, – хохотнул его потаскун (переносчик? грузчик?), пока мой носитель-вредитель ощупывал пострадавшую половинку седалища.

   – Слышь, меня тут кто-то укусил, – сообщил подельнику этот очень образованный мужчина, не способный на ощупь отличить зубы от когтей.

   Лично я бы под страхом голодной смерти его кусать не стала, особенно за то место.

   – Ты че, башкой приложился? – возмутился соратник, таща Максима Александровича дальше. – Кто тя мог здеся куснуть?

   – Мог, – убежденно сказал злодей, показывая окровавленную ладонь.

   – Это гвоздь, Винт, – разъяснил ему первый.

   – А-а-а, – кивнул амбал и подобрал меня с пола, с усилием вешая на плечо.

   Передо мной открылось та-а-акое поле деятельности… Я облизнулась, выпустила все пять когтей и воткнула в правую половинку, чтобы той не было так обидно.

   Мужик подпрыгнул и практически снес головой притолоку.

   Я нахмурилась. Только ремонта мне еще не хватало.

   – Слышь, – похититель одной рукой придерживал меня, а другой ощупывал то, что осталось от того, чем садятся на крыльцо, – откуда здесь стока гвоздей?

   – Вот у него и спроси, – раздалось из гостиной, – когда он придет в себя.

   Я нахмурилась еще сильнее. Никто, кроме меня, не может причинять Максиму Александровичу вред! Он мой! На время. Неопределенное…

   Созрев окончательно для маленькой диверсии, я улыбнулась, выпустила когти на другой руке, облизала их и ощупала изнутри левую, менее пострадавшую половинку.

   Мой похититель замер, потом содрогнулся всем телом, опустил меня на пол и пошел на звуки из гостиной, вытянув вперед руки.

   Если учесть, что у него в организме сейчас бушевала гормональная буря, требующая немедленного жаркого секса, а меня в силу трупообразного состояния можно было сразу исключить, то оставался непривлекательный сейчас Максим и весьма привлекательные соратники. Интересно, скольких вынесет Боливар?

   Боливар скопытился на первом же претенденте на роль любимой жены. Просто спустя пару минут раздался крик:

   – Ты чего нажрался, гомогномик? – И раздался звук выстрела.

   Я радостно потерла ручки, вычеркивая одного из злодеев, но тут же расстроилась, потому что в гостиную следовало добираться исключительно своим ходом. И я никак не могла придумать, каким лучше. Вползание или перекатывание по полу серьезно не рассматривались. Лишних дырок в организме мне не хотелось.

   – Иди посмотри, где девка! – приказал один из похитителей второму.

   Вот интересно, они, как в сказке, троицей ходят или отошли от традиций?

   Я быстренько раскинула руки в стороны, изображая потоптанную розу. Благо примеров за последнюю пару дней видела немало.

   – Да тут она, слысь! – шепеляво заорали надо мной, заставляя меня мысленно подпрыгнуть. – Только цо-то она как-то хреново выглядит. Может, узе кони двинула?

   Я страшно обиделась и «кони двинула» ему, внезапно материализовавшись у него за спиной и сломав грубияну шею.

   – Упс! – еще больше расстроилась я, поняв, что упустила свой шанс на проникновение в гостиную в бессознательном состоянии.

   – Да че ты телишься? – вопросил еще неизвестный мне злодей, направляясь посмотреть на нас.

   Я моментально брякнулась рядом с уже молчаливым грубияном, изображая на лице отсутствие всякой мысли, совести и чести.

   – Это как так?.. – поразился незнакомец, когда пощупал пульс у сотоварища и не нашел следов разумной жизни.

   Там и в лучшие-то времена искать было нечего, но свое мнение я благоразумно оставила при себе.

   На данный момент меня больше интересовал Максим Александрович. Поскольку нас не пристрелили сразу, следовательно, им от нас что-то нужно. А поскольку все вот эти шкафы с антресолями – всего лишь антураж для кого-то мелкого, но с мозгами, то будем поджидать появления главного злоумышленника с коварными планами если уж не о мировом господстве, то о глобальном в отдельно взятой фирме.

   Мужик, естественно, меня в расчет не взял и, легко перескочив через мое привлекательное тело, выставил пистолет и начал искать противников, не соображая, что главный его противник путается у него же под ногами. Но я по этому поводу не комплексовала. Кроме меня, его и Максима Александровича, в доме пока больше никого не было.

   Так что да. Все еще ходят троицей. И сейчас мне достался самый младший из триады похитителей. Если его еще и Иваном зовут – я фарфоровую вазу на сухую сожру!

   Злодей долго не злодеял. Вернулся минут через пять в полной уверенности, что своим гордым видом разогнал всех врагов.

   Я милостиво позволила ему втащить меня в гостиную, где уже сидел примотанный к стулу Максим Александрович, свесив голову на грудь.

   Та-а-ак, я увидела несколько свежих синяков, ссадин и лопнувшую нижнюю губу. Об отсутствии вменяемости я вообще умолчу, чтобы окончательно не выйти из себя и не показать всему миру, какие у меня красивые расписные крылышки. Кожистые…

   Этот красавец с лицом облагороженной обезьяны примотал меня к соседнему стулу бельевой веревкой. Пока прикручивал – видимо, проникся ко мне теплыми чувствами, потому что присел рядом на корточки, поднял дулом мой подбородок и принялся изучать мою замечательную физиономию.