Поединок - Крутов Игорь Владимирович

«Мерседес» сразу же набрал скорость и помчался прочь от этой поляны, где только что чуть не развернулось смертоубийство.

Дроздов уверенно вел машину, не обращая внимания на мелкие препятствия в виде встречных машин и обгоняя те, что закрывали ему обзор.

Он мог дать сто очков форы любому профессиональному гонщику. Иван искоса поглядывал на него. Лицо Дроздова было смертельно-бледно, и Иван с удивлением констатировал про себя, что его «шеф» элементарно перепуган.

Иван молчал в надежде, что Дроздов сам начнет разговор, но тот молчал еще убедительнее. Он, казалось, был лишен дара речи.

— Что это было? — спросил его Иван, надеясь постепенно выведать у Дроздова все, о чем тот думал. — Откуда эти взрывы?

— Да понты все это! — заорал Дроздов. — Неужели не понял? Раздухарились, чурки…

О чем это он? Иван не понял. Кто перед кем понты распускал?

— Сами не знают, чего творят, — бормотал Дроздов, не сводя с дороги глаз.

Только Ивану казалось, что не видит он дороги — по наитию ведет.

— Ты о чем? — спросил он.

Дроздов вдруг повернул голову и посмотрел на него так, будто только что увидел.

— А? — сказал Дрозд.

Да он ничего не слышит, подумал Иван.

— Что за «понты»? — спросил он. — Кто раздухарился?

— Да эти, — мотнул головой Дрозд. — Менты. С понтом, они все про меня знают. Что они могут знать про меня?! Специально Монахова придумали. Чтоб я вышел, значит, да? И потом, они знают так много, что могут в любое время повязать. Они не знают, с кем дело имеют. Я же говорю — сами не знают, чего творят.

— А кто это — Монахов? — небрежно спросил Иван.

— Шмель! — сказал он. — Не суйся туда, куда не просят. Эта тема закрыта для всех, понял? Ты не исключение. Здесь нет исключений. Это такое правило, в котором исключений нет и быть не может. Ты понял меня, Шмель?!

— Меня Иваном зовут.

— Я тебя спрашиваю: понял?!

— Да понял, понял, Глеб. На дорогу смотри.

Дроздов нехотя отвернулся от него и стал следить за дорогой повнимательней Но Иван не мог отделаться от ощущения, что для Дрозда это было лишним — так хорошо он вел машину.

— Я спросил тебя, — напомнил Иван. — Что это за взрывы были?

Дрозд отмахнулся.

— А! — презрительно ответил он. — Радио.

— Как радио? — как бы не понял Иван.

— Фонограмма.

— Зачем?

— Ты видел, как эти чурки упали? На то и расчет был. Ты что — только на свет родился?

— Понятно.

— Помолчи немного, Ваня, — попросил его Дроздов.

Иван пожал плечами и замолчал. Дроздов думал о чем-то своем и, к удивлению Ивана, время от времени протяжно вздыхал. Казалось, его мучила какая-то мысль.

Наконец он не выдержал:

— Да что с тобой?! Что ты вздыхаешь все время?!

Дрозд снова повернул к нему свое лицо и тихо, но внятно проговорил:

— Если ты не заткнешься, Иван, я заставлю тебя проглотить свой собственный язык. Ты понял меня?! Отвечай!

И тут они услышали голос позади себя:

— Как же он тебе ответит? Ты же сам приказал ему заткнуться; какой ты коварный, Дрозд.

Только неслыханное умение Дрозда обращаться с машиной не дало им перевернуться. Обеими ногами Дроздов нажал на тормоза, и «Мерседес» остановился.

Иван и Дроздов медленно обернулись. На заднем сиденье сидел худощавый мужчина с разноцветными глазами и улыбался им. В руках он держал пистолет.

— Здравствуйте, друзья, — сказал он. — Как вам понравилось представление?

— Монах! — выдохнул Дроздов — Откуда ты взялся?!

— С того света, — ответил ему Дервиш.

5

— Прошу всех встать, господа, — громко, во весь голос попросил Калинин

Пол кафе «Дубрава» был «усеян» гостями. После предложения Олега испуганные люди, проклиная все на свете, начали подниматься.

Калинин долго смотрел на всех присутствующих. И сказал:

— Господа, не волнуйтесь. Ничего страшного не произошло. Всего лишь отменилось представление, на которое вы все были настроены. Масштаб задуманного зрелища адекватен силе его предотвращения, так что все справедливо. После выпитого всегда болит голова, и чем больше выпьешь, тем сильнее она болит. Мысль банальная, но точная. После простой формальности — проверки документов — всех вас отпустят по домам, к родным и близким, а также к телевизорам. Представления, господа, нужно смотреть по телевизору. В крайнем случае — в кино или театре, если вы знаете, конечно, что это такое. Чтобы не было недоразумений, могу всех успокоить: никто не стрелял и ничего не взрывалось Мы просто прокрутили вам звуковое сопровождение кинофильма «Освобождение» по радио. Обыкновенная фонограмма, господа, так что все живы. Просто вместо одного спектакля вы увидели другой, вот и все. А теперь я хочу видеть господина Силантьева. И отца, и сына. Святым духом, как я понимаю, здесь и не пахнет.

Калинин уже увидел юбиляра и понял, что именно этот сильно пожилой мужчина, с испугом смотревший на него, и есть виновник торжества. Мужчина, стоявший рядом с юбиляром, был очень сильно похож на него, и Калинин догадался, что это и есть Силантьев-сын. Он подошел к ним вплотную:

— У нас еще будет время поговорить с вами о ваших морально-нравственных качествах и дать им соответствующую правовую оценку. Пока же меня интересует другое: где он?

Младший Силантьев сразу понял, что имеет в виду Калинин.

— Я не знаю, — смотрел он на Олега круглыми от страха глазами. — Я не знаю, где он. Он как тень. Он может быть даже здесь, но его никто может не увидеть, понимаете? Я не знаю.

Калинин знал, что он говорит правду.

Дроздов и Монахов исчезли, как сквозь землю провалились. Судя по тому, что Шмелев тоже нигде не был обнаружен, Калинин правильно предположил, что его друг сейчас мог находиться только в одном месте — там, где находится Дрозд. Это утешило, но ненадолго. Он просто ума не мог приложить, что ему делать дальше, что докладывать начальству. Одно было хорошо: бессмысленная бойня была предотвращена.

— Господин Калинин? — услышал он голос и обернулся. Перед ним стоял подтянутый мужчина, внешне чуть старше его.

— Да, — кивнул он. — С кем имею честь?

— Подполковник Киселев, — представился мужчина. — Центр стратегического анализа.

Круто, мелькнуло в голове у Олега. Что ему здесь надо? И вдруг он моментально понял, что надо здесь этому человеку.

— Вы арестовали Дрозда? — спросил Киселев. — Мы немного опоздали. Вы хорошо прикрываете свои операции, господин Калинин.

Олег внимательно смотрел на этого человека.

— Что мне вам сказать на это — «спасибо за комплимент»? — спросил он.

— А вы не ершитесь, — улыбнулся тот. — В конце концов, мы с вами делаем одно дело, правда? Каждый идет к правде своими путями, верно?

— Но с разными целями, — спокойно ответил ему Олег. — Если правильно то, что я о вас думаю, то мы с вами по разные стороны баррикад.

— Что вы имеете в виду? — чуть побледнел Киселев.

— Стрельцов! — позвал Калинин своего заместителя.

Майор Стрельцов в это время занимался тем, что контролировал проверку документов у гостей «Дубравы». Услышав Калинина, он посмотрел на него, кивнул, отдал какие-то устные указания лейтенанту, стоявшему рядом с ним, и подошел к Калинину и Киселеву.

— Слушаю вас, товарищ подполковник, — сказал он, не обращая внимания на Киселева.

Калинин обращался к Стрельцову, но смотрел в упор на Киселева.

— Познакомься, Юра, — сказал он. — Этот господин из Центра стратегического анализа.

Киселев протянул руку для рукопожатия Стрельцову, но Калинин предупредил своего заместителя:

— Не торопись, Юра. Может быть, именно этот человек убил твою невесту, нашего коллегу Елену Соколову.

Рука Киселева замерла на полпути.

— Или ее убили по его приказу, — добавил Калинин.

Киселев из бледного стал красным. Его было трудно вывести из равновесия, но, когда это кому-то удавалось, цвет его лица быстро менялся.