Два трактата о правлении - Джон Локк

193. Но даже допуская, что победитель в справедливой войне имеет право на владения побежденных, равно как и право распоряжаться их жизнью — а этим, совершенно очевидно, он не обладает, — то отсюда ещё не следует что-либо напоминающее абсолютную власть при продолжении правления. Потому что потомки побежденных будут все свободными людьми, если победитель наделит их имениями и собственностью, чтобы они жили в его стране (без этого она не будет ничего стоить); и что бы он ни предоставил им, они обладают этим, поскольку это им предоставлено, как собственностью; что означает, что без собственного согласия человека это не может быть у него взято.

194. Их личность свободна по прирожденному праву, а их собственность, будь она больше или меньше, принадлежит им и находится в их собственном распоряжении, а не в его; в противном случае это не собственность. Предположим, что победитель дает одному человеку тысячу акров, ему и его потомкам навечно; другому же он сдает в аренду тысячу акров пожизненно, из расчета арендной платы в 50 фунтов стерлингов или в 500 фунтов стерлингов в год. Разве не обладает один из них правом на свою тысячу акров навечно, а другой — в течение своей жизни при уплате указанной арендной платы? И разве не обладает пожизненный арендатор собственностью на все, что он получает сверх своей арендной платы благодаря своему труду и прилежанию во время указанного срока, если, положим, это вдвое превысит арендную плату? Разве может кто-либо сказать, что король или завоеватель после своего пожалования может по праву победителя отнять всю землю или часть её у наследников того или другого при его жизни, если тот платит арендную плату? Или разве он может отнять у каждого из них по своей прихоти имущество или деньги, которые они получили с этой земли? Если он может это сделать, то тогда прекращаются и аннулируются все свободные и добровольные договоры в мире; тогда ничего не требуется для того, чтобы расторгнуть их в любое время, кроме достаточной силы; и все пожалования и обещания [c.375] стоящих у власти являются лишь насмешкой и обманом. Разве может быть что-либо более смехотворное, чем сказать: "Я даю это вам и вашим детям навсегда", и притом сказать это самым определенным и торжественным образом, какой только можно придумать, и вместе с тем понимать это так, что я имею право, если мне заблагорассудится, завтра отнять это у вас?

195. Я не буду обсуждать сейчас, не освобождены ли государи от выполнения законов своей страны; но вот в чем я уверен — они обязаны подчиняться законам бога и природы. Никто, никакая власть не могут освободить их от обязательств, накладываемых этим вечным законом. Они столь велики и столь сильны, что в случае обещаний ими может быть связано само всемогущество. Пожалования, обещания и клятвы — это те узы, которые связывают всемогущего, что бы ни говорили некоторые льстецы князьям мира, которые все вместе, со всеми своими народами впридачу, являются в сравнении с великим богом лишь каплей в море или пылинкой на весах, незначительным ничтожеством!

196. Вкратце положение дел в случае завоевания можно изложить следующим образом: победитель, если справедливость на его стороне, обладает деспотическим правом над личностями всех, кто фактически помогал вести войну против него и участвовал в ней, и имеет право на возмещение понесенного им ущерба и издержек за счет их труда и имений, не ущемляя права кого-либо другого. Над остальной частью народа, если там были люди, которые не соглашались на войну, а также над детьми самих пленников, равно как и над владениями тех и других, он не имеет никакой власти; и таким образом, завоевание не дает ему самому законного права владычества над ними или передачи его своему потомству; напротив, он является агрессором, если посягает на их имущество и тем самым ставит себя в состояние войны с ними; и ни он сам, ни кто-либо из его преемников не имеет больше права на властвование, чем датчане Хингар или Хубба имели здесь, в Англии, или имел бы Спартак, если бы он покорил Италию36; а это значит, что они могут сбросить свое ярмо, как только бог даст мужество и возможность к этому тем, кто находится в покоренном состоянии. Какое бы право ассирийские цари ни имели на Иудею благодаря мечу, бог помог Езокии сбросить власть этой захватнической империи. "И был Господь с ним: везде, куда он ни ходил, поступал он благоразумно. И отложился он от царя Ассирийского, и не стал служить [c.376] ему" (4 Цар. 18, 7)37. Отсюда совершенно очевидно, что сбросить власть, которая установлена над кем-либо не правом, а силой, хотя бы это и называлось мятежом, не является все же преступлением перед лицом господа, но это именно то, что он разрешает и одобряет, даже если бы этому препятствовали обещания и договоры, исторгнутые силой; ведь весьма вероятно для всякого, кто внимательно читал рассказ об Ахазе и Езекии, что ассирийцы покорили Ахаза и низложили его и сделали Езекию царем при жизни его отца и что Езекия по соглашению оказывал ему почтение и платил ему дань все это время38. [c.377]

Глава XVII

ОБ УЗУРПАЦИИ

197. Поскольку завоевание можно назвать иноземной узурпацией, то узурпация является своего рода домашним завоеванием с той разницей, что узурпатор никогда не может иметь право на своей стороне, ибо узурпация может быть только тогда, когда кто-либо овладевает тем, на что имеет право другой. Если это только узурпация, то она представляет собой лишь смену лиц, а не форм и установлений правления: ведь если узурпатор распространяет свою власть за пределы того, что по праву принадлежало законным князьям или правителям государства, то это является тиранией, а не просто узурпацией.

198. Во всех законных правительствах назначение лиц, которые должны осуществлять правление, является столь же естественной и необходимой их частью, как и сама форма правления, и это то, что первоначально было установлено народом. Вот почему все государства с установившейся формой правления имеют также законы, согласно которым назначаются те, кто в какой-либо мере будет участвовать в органах власти, и установленные методы передачи им права. Для анархии подобает скорее не иметь вообще никакой формы правления или же согласиться на то, что она будет монархической, однако она не указывает пути, как узнать или назначить то лицо, которое станет обладать властью и будет монархом. Тот, кто приобретает хоть какую-то долю власти иными путями, чем те, которые предписаны законами сообщества, не имеет права на то, чтобы ему повиновались, хотя бы форма государства все же сохранялась, поскольку он не является тем лицом, которого назначили законы, а следовательно, не тем лицом, [c.377] на которое дал согласие народ. И ни один такой узурпатор и никто из его потомства никогда не могут иметь права на власть до тех пор, пока народ не будет иметь свободу выразить свое согласие, и действительно его выразит, и утвердит пребывание у власти того, кто до сих пор её узурпировал. [c.378]

Глава XVIII

О ТИРАНИИ

199. Если узурпация есть осуществление власти, на которую имеет право другой, то тирания — это осуществление власти помимо права, на что никто не может иметь права. И это есть использование власти, которую кто-либо имеет в своих руках, не на благо тех, кто подчиняется этой власти, но в целях своей личной частной выгоды, когда правитель, какими бы полномочиями он ни обладал, кладет в основу своих действии не закон, а свою волю и его распоряжения и действия направлены не на сохранение собственности его народа, но на удовлетворение его собственного честолюбия, мстительности, жадности или какой-либо другой недостойной страсти.

200. Если кто-либо может сомневаться в справедливости или разумности сказанного, поскольку оно выходит из-под пера скромного подданного, то я надеюсь, что авторитет короля сделает это для него приемлемым. Король Яков I39 в своей речи, обращенной к парламенту в 1603 году, сказал следующее: "Я всегда буду предпочитать благо народа и всего государства каким-либо частным и личным моим целям при составлении хороших законов и конституций, поскольку я всегда считал, что богатство и благо государства являются моим величайшим благом и блаженством в этом мире и именно этим законный король полностью отличается от тирана. Ибо я утверждаю: главная и величайшая разница между законным королем и тираном-узурпатором состоит в том, что в то время как гордый и честолюбивый тиран считает свое королевство и народ предназначенными лишь для удовлетворения своих желаний и неумеренных аппетитов, праведный и справедливый король, напротив, признает, что он предназначен для обеспечения богатства и защиты собственности своего народа". А в его речи к парламенту в 1609 году содержатся следующие слова: "Король связывает себя двойной клятвой о соблюдении основных законов своего королевства. Молчаливо, поскольку, будучи королем, он обязан [c.378] охранять как народ, так и законы своего королевства, и вслух при своей клятве во время коронации; точно так же каждый справедливый король в благоустроенном королевстве обязан соблюдать договор, заключенный с его народом посредством его законов, создавая свое правительство на этой основе в соответствии с тем договором, который бог заключил с Ноем после потопа: "Впредь время сева и жатвы, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся, пока существует земля". И поэтому король, управляющий благоустроенным королевством, перестает быть королем и вырождается в тирана, как только он перестает управлять согласно своим законам". И несколько далее: "Вот почему все короли, которые не являются ни тиранами, ни клятвопреступниками, будут рады ограничить себя пределами своих законов. А те, кто побуждает их к противному, суть твари и гады, приносящие вред как им, так и государству". В таких словах ученый король, хорошо понимавший суть вещей, излагает разницу между королем и тираном, которая заключается лишь в том, что один создает законы, ограничивающие его власть, и целью его правления является общественное благо, второй же все подчиняет своей воле и прихоти.