Потаенная девушка - Кен Лю
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Добро пожаловать в Центр данных на Шпицбергене, – раздался у нее в ушах голос Адама Эвера.
Когда-то давным-давно в этом шлеме виртуальной реальности Мэдди играла со своим отцом в компьютерные игры, но после смерти отца шлем пылился на полке. Адам попросил ее надеть шлем.
Из сообщений Пелены Мэдди было известно о существовании этого центра, и она даже видела фото и видео здания. Вместе с Пеленой они строили догадки о том, что именно здесь «Вечность» пытается воскресить старых богов или сотворить новых.
Адам рассказал ей о громадных объемах кремния и графена внутри, о несущихся по проводникам электронах и фотонах, отражающихся от стенок оптоволоконных кабелей. Это был алтарь вычислительной техники, Стоунхендж новой эпохи.
– Вот здесь я живу, – объявил Адам.
Картина перед глазами у Мэдди изменилась, и теперь она увидела Адама, безмятежно лежащего на больничной койке и улыбающегося в объектив видеокамеры. Койку окружали сплошным кольцом врачи и пищащие приборы. Один специалист ввел несколько команд в компьютер, и Адам закрыл глаза, засыпая.
Внезапно у Мэдди возникло ощущение, будто она сейчас наблюдает нечто, подобное последним мгновениям жизни своего отца.
– Вы были тяжело больны? – неуверенно спросила она.
– Нет, – ответил Адам. – Я находился в полном здравии. На этом видео запечатлены последние мгновения перед сканированием. Для того чтобы обеспечить максимальную вероятность успеха процедуры, я должен был быть живым.
Мэдди представила себе, как врачи склоняются над телом спящего Адама со скальпелями, пилками для костей и бог знает чем еще; она уже была готова закричать, но тут изображение милосердно сместилось в стерильно чистую белую комнату, в которой в кровати сидел Адам. Мэдди облегченно выдохнула.
– Вы остались живы после сканирования? – спросила она.
– Разумеется, – подтвердил Адам.
Однако Мэдди почувствовала, что это не совсем так. На первом видео в уголках глаз Адама были морщинки. Теперь же кожа на его лице была абсолютно гладкой.
– Это не вы, – сказала Мэдди. – Это не вы!
– Это я, – сказал Адам. – Единственный «я», который имеет значение.
Закрыв глаза, Мэдди восстановила в памяти появления Адама на телевизионных интервью. Тогда он заявлял, что не желает покидать Шпицберген, предпочитая проводить интервью удаленно через спутниковую связь. Камера всегда стояла близко и показывала только его лицо. Сейчас, хорошенько подумав, Мэдди поняла, что во время тех интервью Адам двигался как-то странно, неестественно.
– Вы умерли, – сказала Мэдди. Открыв глаза, она посмотрела на Адама, этого Адама, с гладким, идеально симметричным лицом и немыслимо изящными конечностями. – Вы умерли во время сканирования, потому что этот процесс невозможно осуществить, не уничтожив тело.
– Я один из богов, – кивнул Адам.
– Зачем? – Мэдди никак не могла этого понять. Все боги создавались от безысходного отчаяния, в попытке сохранить мозг для других людей. Ее отец возмущался тем, как с ним обошлись, и сражался за то, чтобы больше никому не пришлось пережить то, что выпало на его долю. Для Мэдди было чем-то немыслимым стать мозгом, заключенным в банку, по доброй воле.
– Мир умирает, Мэдди, – сказал Адам. – И ты это понимаешь. Еще до всех этих войн мы медленно уничтожали нашу планету. Нас было слишком много, постоянно ссорящихся между собой из-за скудных ресурсов, и для того, чтобы выживать, чтобы извлечь как можно больше, нам приходилось еще больше осквернять мир, загрязнять воду, воздух и почву. Войны лишь ускорили тенденцию, которая и до них была необратимой. Нас очень много, и наша планета не способна нас поддерживать. Когда начнется новая война, после того как ядерные бомбы закончат падать, спасать будет уже некого.
– Неправда! – Однако Мэдди понимала, что Адам прав. Внимательно следя за мировыми новостями, она сама давно пришла к такому же заключению. «Он прав». Мэдди почувствовала себя бесконечно уставшей. – Мы являемся раковой опухолью на теле нашей планеты?
– Проблема не в нас, – возразил Адам.
Мэдди удивленно уставилась на него.
– А в наших телах, – продолжал Адам. – Наша плоть существует в мире атомов. Наши чувства требуют удовлетворения со стороны материи. Не все из нас могут позволить себе вести тот образ жизни, который мы считаем достойным. Корень всех наших бед в ограниченности ресурсов.
– А что насчет космоса, других планет и звезд?
– Для этого уже слишком поздно. Мы сделали лишь один шаг на Луне, а большинство ракет, построенных с тех пор, предназначались для доставки боеголовок.
Какое-то время Мэдди молчала.
– Вы хотите сказать, что надежды нет?
– Разумеется есть. – Адам махнул рукой, и стерильная белая комната превратилась в роскошные апартаменты. Больничная койка исчезла, и теперь он стоял посреди красиво обставленной комнаты. За окнами горели огни ночного Манхэттена.
Адам снова махнул рукой. За окном появился край огромной сферы, покрытой вихрящимися разноцветными полосами, среди которых, подобно острову в бурном море, медленно плыл большой красный овал.
И еще раз Адам махнул рукой, и теперь Мэдди уже не могла понять, что видела. Казалось, внутри Адама был другой Адам, поменьше, а в нем еще меньше, и так далее до бесконечности. Однако каким-то образом Мэдди одновременно видела сразу всех Адамов. Она окинула взглядом окружающее пространство, и у нее закружилась голова: пространство словно приобрело новое измерение, и, куда бы она ни смотрела, она видела все изнутри.
– Мы сможем получить все, что только пожелаем, – продолжал Адам, – если только согласимся отказаться от своих тел.
«Существование без тела… – подумала Мэдди. – А это вообще можно назвать жизнью?»
– Но в действительности ведь ничего этого нет, – сказала она. – Это же лишь иллюзия. – Она вспомнила игры, в которые играла с отцом: моря зеленой травы, уходящие в бесконечность, журчащие ручьи, фантастические существа, с которыми они сражались – бок о бок.
– Само по себе сознание – такая же иллюзия, если ты хочешь довести свои рассуждения до логического конца, – сказал Адам. – Когда ты кладешь руку на помидор, твои органы чувств утверждают, что ты прикоснулась к чему-то твердому. Однако помидор в основном состоит из пустоты между атомными ядрами, расположенными друг от друга так же далеко, как звезды, если такое сравнение возможно. Что такое цвет? Что такое звук? Что такое тепло или боль? Это лишь электрические импульсы, образующие наше сознание, и нет никакой разницы, исходит ли этот импульс от тактильного сенсора, прикасающегося к помидору, или же рассчитан программно.
– Вот только разница есть, – послышался голос Пелены.
Мэдди почувствовала прилив благодарности. Сестра пришла к ней на помощь. По крайней мере, она так решила сначала.
– Помидор состоит из атомов, выросших где-то далеко на поле, которое нужно подкармливать удобрениями, добытыми на рудниках на другом конце света, и с помощью машин опылить инсектицидами. Затем его нужно вырастить, собрать, упаковать и везти самолетами и машинами до тех пор, пока он не окажется
