Куриный бульон для души. Прощение исцеляет. 101 теплая история о том, как оставить прошлое и начать двигаться вперед - Эми Ньюмарк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мистер Икс, не хотите ли побриться? Вам так будет комфортнее.
– У меня нет денег, чтобы заплатить вам, – ответил больной слабым голосом.
– Это за мой счет, – сказал дядя и устроил старику королевское обслуживание, не только чисто выбрив его и освежив одеколоном, но и взбив ему подушку.
Когда все было завершено, мистер Икс проговорил слабым голосом:
– Я тебя помню. Я не дал тебе побрить меня, когда ты был мальчишкой.
– Что? – удивился дядя, совершенно натурально изобразив недоумение. – Я вас впервые вижу. Если бы мы встречались, я бы вас не забыл. Я очень надеюсь, что вы поправитесь. Да благословит вас Бог! – сказал он напоследок и, взяв свой черный кожаный саквояж, направился к двери.
– Бастер… подожди, – окликнул его старик (голос его дрожал, в глазах блестели слезы). – И тебя пусть Бог благословит! Слава богу, что в этом мире есть такие люди, как ты. Если бы каждый человек был таким же мерзавцем, каким был я, то мир давно бы погиб.
Сестра Жозефина Палмери (Методистское Сообщество Мира)
Любовь как лучшее наказание
Если кто-то переживает трудные времена – самое лучшее, что вы можете дать этому человеку, сказать: «Я люблю тебя. И буду любить, несмотря ни на что».
– Молли Фриденфельд
Кукольная внешность этой красивой восьмилетней девочки, миловидное лицо и густые черные кудряшки никак не сочетались с ее воинственной позой и злым выражением темных, почти черных глаз, в которых полыхал праведный гнев. Сейчас эта малышка ненавидела меня и даже не пыталась этого скрыть. Вся ее враждебная поза, взгляд исподлобья, сжатые кулаки говорили о том, что я несправедлива к ней и напрасно обвинила в воровстве. От распирающего ее гнева она едва ли не скрежетала зубами.
Но я точно знала, что Али стащила у меня деньги. С ней такое случилось не в первый раз. К сожалению, за ней водился такой грешок – время от времени Али подворовывала. Она таскала разную мелочовку у одноклассников в школе, воровала у отца с матерью, украла видеоигру у ближайшей подруги, когда та оставалась у нее на ночь. В свои восемь Али была уже довольно опытной воровкой. Что же касалось сегодняшнего случая, то я точно знала, что к нему причастна Али, – никто другой не мог взять деньги, потому что мы с Али были только вдвоем у меня дома. Однако ее праведный гнев и упорное отрицание вины все равно ввели меня в ступор.
Али была непростым ребенком, воровство было не единственным ее пороком. Она мучила своего брата, постоянно издеваясь над ним: то ставила подножки, то щипала исподтишка. Из-за ее дурного характера у нее не было друзей. Никто не желал иметь с ней дела ни в школе, ни за пределами школы, потому что Али была жестокой, завистливой и упрямой. Вспышки внезапного гнева для нее были нормой. Если что-то шло не по ее, она могла начать крушить все вокруг без разбора – крича, пинаясь или швыряя в лицо вещи. Она была сущим дьяволенком в облике ангела. В совершенстве владела искусством обмана – ложь была ее второй натурой.
Сейчас мы сидели за длинным столом и сверлили друг друга взглядами. Я смотрела на ее насупленное, злое лицо и думала: «Что мне делать? Как найти к ней подход?» Казалось, Али вот-вот набросится меня с кулаками. Все ее хрупкое тело было напряжено, точно она была дикой пантерой – не хватало только ошейника с шипами.
Была ли она такой же несносной, когда родилась? Не знаю. Мой сын удочерил Али, когда ее характер вполне сформировался. Она была дочкой его жены. Так что я узнала свою внучку, когда та уже нарастила свою агрессивную броню. Время от времени, когда Али ослабляла бдительность и забывала о том, что постоянно должна нападать или держать оборону, я замечала и ее светлую сторону – я видела ее ум, любознательность, ранимость и даже проблески любви.
Сейчас же Али сидела в полной боевой готовности. Она не сомневалась, что выиграет и этот поединок, потому что всегда побеждала, изматывая противника. И никогда не признавала вины, никогда не отступала.
– Али, ну я же знаю, что это ты взяла деньги.
– Я не брала денег, бабушка. Почему ты мне не веришь? Если бы ты любила меня, не обвиняла бы сейчас в воровстве!
Она была так искренна в своем гневе! Но я-то видела, что ее желание сделать больно другому человеку жило в ней, потому что она сама страдала от боли! Я не могла отвечать гневом на гнев. Если бы я решила наказать ее, я бы сделала только хуже. Это усилило бы ее агрессию в десятки раз и накормило зверя, который пожирал ее изнутри. Поэтому я решила попробовать другую тактику.
– Али, я люблю тебя. Не знаю, зачем ты взяла у меня деньги, но я хочу, чтобы ты знала, что тебе не обязательно красть их у меня. Я тебе и так дам все что тебе нужно, просто попроси. Я люблю тебя. Когда кого-то любишь, то даешь ему все, что у тебя есть. Оставь себе эти деньги, если хочешь. А если тебе нужно больше, я дам еще. Просто скажи.
– Я не брала твои деньги! – упрямо ответила Али, бросив на меня хмурый взгляд. – Не нужны мне твои деньги! – добавила она, капризно дернув плечиками.
Поднявшись из-за стола, я сходила на кухню за своей любимой кружкой и, поставив перед Али, сказала:
– Тебе она нравится? Можешь взять ее себе.
Взгляд Али смягчился. Казалось, мое предложение смутило ее.
Затем я начала приносить другие предметы и класть их перед Али.
– Хочешь эти серьги? Они твои, можешь их взять. Возьми эти монетки. Возьми это… – Я приносила новые вещи, выкладывая на стол.
Али запротестовала:
– Хватит, бабушка! Прекрати! – гнев снова исказил ее миловидное лицо, плечи напряглись. Бросив на меня недобрый взгляд, она упрямо повторила: – Не брала я твоих денег! Они мне не нужны!
Пропустив ее слова, я продолжила заваливать разными предметами стол перед ней. Я брала первое, что попадало на глаза, и предлагала Али: фотографии, украшения, всевозможные безделушки. По мере того как всеми этими вещами заполнялась поверхность стола, выражение ее
