Пляска змей (СИ) - Боровски Марк

Я до боли прикусила нижнюю губу. Мне не хотелось верить в слова Виктории, но они вдруг стали казаться мне до ужаса верными. Все странности в поведении Сильвии… Я думала, что странности эти — лишь часть ее характера… Но… То, что поведали мне мои дорогие бродяги, действительно могло бы многое объяснить…

Сильвия… Очень часто мне казалось, что я ее совсем не знаю. Она вечно, то льнула ко мне, то держалась холодно и отчужденно. Мне так нравился ее отстраненный, устремленный в неведомую даль, взгляд… “О чем ты думаешь?” спрашивала я ее порой, замечая этот взгляд. Однако, Сильвия никогда не отвечала мне ничего определенного…

Бывали также случаи, когда я находила ее в бессознательном состоянии, и долго не могла привести в чувство. Сильвия мне говорила, что такое происходит с ней с детства… Побочные эффекты экстрасенсорного дара. Якобы, дух ее иногда непроизвольно покидает тело, и долгое время не может возвратиться. Но что, если дух ее покидал тело намеренно? Вдруг, она таким образом общается со своими отцом?

Мои дорогие бродяги… Они вполне могут говорить правду… Я вдруг пожалела, что не могу убить их еще раз.

— Мне плевать на совмещение. — Болезненная хрипота царапала мне горло. — Если все так, как вы говорите — я прикончу ее… Почему… — Я со злостью ударила кулаком по столу. — Почему мне так не везет в этой жизни?! Боль оборачивается любовью, а любовь приводит к боли. Это какой-то чертов замкнутый круг!

— С кем вы разговариваете?

Что за милый голосок прозвучал над моим ухом? Анка… Я медленно повернула голову. Эта глупая девчонка стояла совсем рядом, и смотрела на меня расширившимися глазами. Какого черта она явилась сюда? И как это я умудрилась ее проморгать?

— Что тебе нужно, Анка?

— С кем вы разговариваете? — Повторила та свой вопрос.

Она не видит их?! Она не видит моих бродяг? Да… Она их не видит. Это понимание, вкупе со всем прочим, породило во мне внезапную вспышку гнева, которая на несколько мгновений напрочь лишила меня разума. Рука моя метнулась к лицу Анки, и пальцы — превратившиеся в острые костяные шипы, оставили на этом лице четыре глубоких кровавых борозды… Анка звонко вскрикнула, но тут же замолчала. Кровь заливала ей подбородок и шею.

— Если я не стала отвечать на твой вопрос в первый раз, не нужно задавать мне его повторно. — Наблюдая за кровавыми ручейками, медленно произнесла я. — А теперь убирайся отсюда к черту, и… позови мне сюда Сильвию! Поняла?!

— Д-да… — Утирая кровь рукавом, выдавила из себя Анка.

Дыхание вырывалось из моей груди с легким свистом. Я обернулась к призрачным бродягам, но тех уже и след простыл. Слиняли, чертовы ублюдки! Сделали свое темное дело, и слиняли.

Ладно… Время поговорить с Сильвией. Поговорить по душам, начистоту… Она сейчас мне все выложит, как миленькая. И если то, о чем поведали мне бродяги, окажется правдой… я…

На самом деле я даже не знала, убью я ее или нет. Я могла бы дать ей шанс. Но все зависит от того, что именно она мне скажет, и как она это скажет…

Совмещение ей, значит, остановить хочется… Она что же, героиней себя возомнила? Или она просто выполняет волю своего отца, также, как я выполняю волю Григоровича? В таком случае, я могу ее понять…

Понять… Надо же. Впервые в жизни, мне хочется по-настоящему разобраться в ситуации, а не просто убить… Что же это такое со мной происходит?

Глава 21. Правда и лишения (Ева)

1

Я слышала монотонный перестук тяжелых вагонных колес, и вместе с ним, где-то в отдалении, многочисленные хриплые крики птиц, так ненавистных мне — ворон. Чертовы вороны… В какой-то момент мне стало казаться, что они кричат прямо у меня в голове.

Я попыталась отрешиться от вороньих криков, и они вдруг действительно стали затихать. В это самое время, ко мне подошла Сильвия. Я услыхала ее спокойные шаги, и тут же взглянула ей в лицо. Она пытается выглядеть невозмутимо, как и обычно. Синева волос лишь подчеркивает, так полюбившуюся мне некогда, холодность взгляда. Но в такой же степени, в какой Сильвия холодна, она умеет быть и ласковой…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Зачем ты ранила Анку? — В глазах ее не было никакого страха, лишь легкий укор.

— Потому, что та разозлила меня. Я ведь уже говорила: в последнее время мне не нравится ее поведение.

— У девочки, теперь, на всю жизнь шрамы останутся.

— Шрамы… Да. — Я улыбнулась. — А еще она станет умнее. Мы постоянно в своей жизни получаем уроки, и все эти уроки — словно шрамы, пунцовые рубцы на нежной коже нашей души. Но чем больше таких шрамов, тем мы сильнее и умнее… Сядь, Сильвия!

Сильвия повиновалась, и села за стол, напротив меня.

— Совсем скоро мы минуем призрачное озеро. — Произнесла она. — Цель нашего пути все ближе…

— Хорошо, Сильвия. — Я откинулась на сиденье. — Сколько, по твоему, у нас времени в запасе?

— Времени для чего?

— Для важного разговора.

Сильвия помедлила немного, потом ответила:

— Минут десять.

— Этого хватит. — Я провела пальцем по собственным губам, и вновь улыбнулась Сильвии. — Можешь почувствовать сейчас мое эмоциональное состояние? Сделай это!

Сильвия посмотрела на меня со спокойным удивлением.

— Я… Мне тяжело это делать, и одновременно поддерживать связь с Алисой.

— Ну, отвлекись ненадолго от девчонки.

— Ладно.

Сильвия опустила взор к коленям, потом вновь перевела его на меня, и внезапно глаза ее расширились от страха. О… да! Она все ощутила, и уже, наверное, все поняла. Еще одна особенность, за которую я люблю Сильвию — ее понятливость.

— Ты… Ты… — Странно было видеть, как она не может выдавить из себя и слова. Такой, мне ее наблюдать еще не доводилось.

Она нервно поерзала на своем сиденье, словно намереваясь встать, однако мой взгляд пригвоздил ее к месту… и мои слова:

— Сиди спокойно, иначе худо будет… — Я прервалась на секунду, думая, как продолжить, потом спросила: — Ты действительно любишь меня?

— Я… — Сильвия не торопилась дать мне ответ.

— Отвечай! И не вздумай лгать.

— Люблю.

— И отца своего любишь? Войтека ты любишь сильнее меня?

На мгновение глаза Сильвии расширились еще больше, но потом меж бровей появилась глубокая складка.

— Откуда ты знаешь о нем?

— Неважно откуда… Отвечай мне! Правду говори!

Сильвия опустила голову, и задышала шумно, с присвистом. Синие волосы ее слегка колебались, в такт покачиваниям вагона.

— Я люблю своего отца. — Наконец, проговорила она. — А тебя… Насколько много ты знаешь?

Я подалась вперед, и ухватившись пальцами за подбородок Сильвии, приподняла ее лицо на себя.

— Больше, чем тебе хотелось бы. Я знаю, что ты доносила своему отцу информацию о Григоровиче, знаю о ваших с Войтеком планах по поводу остановки совмещения, но не знаю, каким образом вы собираетесь это сделать… Ты так и не ответила на мой вопрос, Сильвия.

Страх в глазах Сильвии мешался с холодной яростью, и… мне нравилось. Я впервые видела ее такой — настоящей, обнаженной в душевном смысле. Сейчас, она быть-может даже попытается убить меня. Но это вряд ли… Сильвия не станет этого делать, если она действительно так умна, как я думаю…

— Первые годы проживания в клинике, я лишь использовала тебя для… для получения информации. — Я ожидала от нее этих слов, и потому ранили они меня не сильно. — Ты считаешь себя отличным манипулятором, Ева. Но тобой манипулировать также очень легко. Ты гонишься за эмоциями. За любыми эмоциями. Ты жаждешь любви. В свое время, ты, видать, эту любовь недополучила, или у тебя ее отняли… Я сразу увидела, насколько она тебе необходима, и приняла это во внимание… Я дала тебе то, чего ты так хотела, и манипулировала тобой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— После подобных речей, ты должна была бы уже быть мертва. Я удивляюсь себе… Ладно. Продолжай.

Сильвия более не отводила взор, и складка меж ее бровей никуда не исчезла. Она хочет казаться храброй, но я то вижу, что ее колотит дрожь…