Город Победы - Ахмед Салман Рушди

ожерельях и золотых поясах, усыпанных драгоценными камнями. Все были наслышаны о богатстве императора Биснаги, и королевская семья из Срирангапатны постаралась не выглядеть бедными родственниками с юга.

Кришнадеварайя ожидал их у парадных ворот дворца, и то, как он был одет, поразило, можно даже сказать, шокировало прибывших. Вместо того чтобы, как было традиционно принято на юге, расхаживать с обнаженной грудью, Кришнадеварайя носил длинную парчовую тунику в арабском стиле, которая называлась кабаи, и конической формы шапочку, как у персов или турков, тоже из парчи, под названием куллди или кулдх; единственным надетым на него украшением был перстень с царской печатью на пальце. Царь Вира не смог сдержаться и ответил на тщательно продуманное официальное приветствие Кришнадеварайи невежливым тычком указательного пальца, сопровождаемым столь же невежливыми, резкими словами:

– Это что?

Кришнадеварайя разозлился.

– К вам в провинцию, возможно, еще не дошли новости о Нас, – ответил он, величественно употребляя множественное число, – но Мы рады именовать Себя султаном среди индуистских царей. Ваша дочь будет не только царицей. Она станет еще и султаншей, и к концу Нашего правления все пять расположенных на Декане султанатов будут принадлежать Нам. Два из пяти, Биджапур и Бидар, уже являются Нашими вассалами. Вот почему вы, к примеру, повсюду в Нашем дворце будете видеть удивительной красоты бидри, изделия мастеров из Бидара – шкатулки, курительные кальяны-хукки, вазы и шкафы, изготовленные из черненой меди и цинка и инкрустированные тончайшими серебряными узорами…

– Да, да, хорошо, – нетерпеливо прервал его царь Вира. – Заимствование мусульманского искусства – это нормально, почему нет. Но к чему одеваться, как они?

– Мне нравится эта одежда, – ответил Кришнадеварайя, – и много еще другого в том, как они живут. А теперь, с вашего позволения, я поприветствую вашу дочь, мою будущую жену.

На пороге своего нового дома царевна Тирумала задрала свой знаменитый нос кверху.

– Если мне следует зайти сюда, – сказала она, – то я хочу, чтобы мне был присвоен титул Тирумала Деви, богиня Тирумала. Если вы бог-дева, вам надлежит иметь рядом с собою богиню. А моя мать, стоящая здесь со мной, находясь в вашей резиденции, должна именоваться Нагала Деви, богиня Нагала. И мы не будем носить одежды, как у каких-то султанов. Для нас все эти арабо-персидско-тюркские богохульства существовать не будут.

Великий Министр Тиммарасу заметил в глазах Кришнадеварайи зарождающуюся ярость и вмешался.

– Договорились, – поспешно согласился он. – А теперь давайте начнем торжества.

Свита невесты – за золотой царской колесницей тянулось множество колесниц поменьше – въехала во дворец. Из толпы зевак ее приветствовали выкриками, хотя и не слишком многочисленными. Было непохоже, чтобы царская избранница пользовалась в городе популярностью. Позже, ночью, шпионы Деварайи, находившиеся в толпе, доложили, что, когда процессия въезжала в парадные ворота, люди шептали “Шримати Виша”. Кришнадеварайя нахмурился.

– Это плохо, – сказал он.

Зерелда Ли была с ним в его спальне, несмотря на то что это была его первая брачная ночь и ему следовало находиться в другом месте, в другой постели, на которой, как знак грядущей дефлорации, были разбросаны цветочные лепестки, а рядом курились благовония, служанки облачали невесту в ночной наряд и заплетали в косы ее длинные, умащенные кокосовым маслом волосы, а в дальнем углу тихонько играли музыканты.

– Прости, – поинтересовалась Зерелда Ли, – но я все еще осваиваю язык. Слово “Шримати” я, конечно, знаю, это значит “Мадам”. Но что значит “Виша”?

– На ее родном языке, телугу, оно звучало бы как “Вишам”, – объяснил царь, – виша, вишам, все равно. Значит одно и то же. “Яд”. То есть, Шримати Виша означает “Мадам Яд”.

– О ком они это говорили? – решила уточнить Зерелда Ли. – О матери или о дочери?

– Это неясно, – отвечал Кришнадеварайя. – Мы аккуратно интересуемся, откуда взялось это имя и почему появилось, но на данный момент не знаем.

Зерелда Ли села в кровати.

– Поняла, – сказала она. – Тогда мне следует быть осторожной с тем, что я ем.

Кришнадеварайя поцеловал ее и, нежно простившись, отправился в другое место, чтобы исполнить свой долг брачной ночи.

Довольно быстро мгновенно возникшая между Тирумалой Деви и Зерелдой Ли враждебность переросла в открытую войну. Кришнадеварайя почти не пытался скрывать от своей старшей жены, что отдает предпочтение младшей царице. По своей натуре Тирумала Деви была гордой, даже надменной женщиной, и по понятным причинам это сильно задевало ее, так что чувствами, которые она начала испытывать по отношению к своему новому дому, Биснаге, стали обида и горечь. Она ожидала, что муж оценит ее управленческий талант и переложит на ее плечи часть бремени по надзору за империей, но поначалу этого не произошло. Она также надеялась бок о бок с ним участвовать в сражениях, но с досадой узнала о том, что царь уже выбрал себе четверку любимых боевых товарищей – Улупи Младшая и Тимма Огромный сражались слева от него, а Пампа Кампана и Зерелда Ли – справа.

– Если ты настаиваешь, что хочешь ездить со мной, – заявил он Тирумале Деви, – я бы предпочел, чтобы ты взяла на себя обязанность по управлению полевым лагерем, кухней, полевыми госпиталями и всем прочим, а битвы оставила нам.

У нее не было выбора, и она склонила голову в знак согласия. В тот момент этот вопрос был скорее теоретическим, ведь Биснага не вела войн. У нее будет достаточно времени, подумала она, чтобы занять достойное ее место, когда начнется военная кампания. Сейчас же в ней росла ненависть к Зерелде Ли.

Вскоре пришло время праздника Гокулаштами, дня рождения бога Кришны, который появился на свет в полночь, так что придворные гопи пели и танцевали день и ночь напролет, до полуночи, и потчевали царя сладостями и соленьями, которые любил сам бог Кришна – орехами бетеля, фруктами и сидаи, мелкими жареными шариками из рисовой муки и пальмового сахара, которые они по очереди клали царю в открытый рот, пока он не взмолился – довольно, нельзя же съесть сотню и еще пять. Последний шарик положила ему в рот Зерелда Ли, она сделала это с такой неприкрытой чувственностью, что Тирумала Деви, старшая царица, сидевшая от царя по правую руку, закричала в ярости:

– Знай свое место, узкоглазая чужеземка!

На что Зерелда Ли рассмеялась старшей царице в лицо.

– Я отлично знаю свое место, – ответила она, – и не думаю, что место, которое занимаешь ты, приносит тебе столько же удовольствия.

Она послала царю воздушный поцелуй и удалилась, низко склонившись и смиренно сложив ладони. После ее ухода Кришнадеварайя повернулся к Тирумале Деви и произнес: – Никогда больше не желаю я