Младшие братья - Игорь Вереснев

С настройкой луча княжич, видимо, не разобрался. Сознание Максим не потерял, но каждый мускул, каждая мышца занемели, отказываясь повиноваться. Или так и было задумано?

Орсия неторопливо подошёл к нему, приподнял, осматривая. Снова оскалил зубы.

— Хорошее оружие, ваш князь правду говорил. Ран никаких не оставляет, и ты жив, а двигаться не можешь. Никто не поймёт, что с тобой случилось. Решат, что свалился с обрыва из-за собственной неуклюжести.

И приговаривая это, потянул Максима к краю.

— Думаешь, я не понимаю, почему рыжеволосая не хочет становиться моей женой? Из-за тебя, молокосос! Поэтому я и не мог прикончить тебя в городе. Но ты, дурак, сам в лес напросился. А здесь свои законы. Никто не удивится, что такой слабак не вернулся с охоты. И никто не будет стоять между мной и моей невестой.

Максиму сделалось жутко. От собственной беспомощности, от понимания, что через минуту его не станет. Что он умрёт так глупо, по-дурацки, от рук какого-то кретина, дикаря. И человека вдобавок. Нет, не зря ему все эти «мужественные» красавцы ещё на Земле не нравились. Словно предчувствовал. Да толку от всех этих предчувствий!

— Не бойся, больно не будет. Я тебя аккуратно сброшу. Там камни внизу, хряснешься башкой, и конец. Если бы тебя живьём закопали, как следовало, гораздо больнее бы было. Так что можешь поблагодарить меня.

Голова Максима уже свешивалась над краем обрыва. Озерце было чуть поодаль, а прямо внизу — гладкая плоская глыба. Он представил, как разбрызгаются по ней мозги, вылетевшие из размозжённого черепа. Однажды он видел такое, давно, ещё в пятом классе. Они с отцом тогда поехали на рыбалку, на Дон, а на трассе как раз случилось ДТП. Мотоциклист влетел в самосвал — лихач, или пьяный, или обдолбанный. Без шлема ехал, мозги разбрызгало по асфальту. Максима, когда он увидел, когда понял, что это такое, стошнило прямо в салоне. Но сейчас, когда представил свои собственные, ничего не почувствовал. Только подумал, что надо бы глаза закрыть, чтобы не увидеть. Но веки тоже не подчинялись!

Орсия заелозил пальцами у него по затылку:

— Эту штуку я с тебя сниму, пригодится ещё. Как она расстёгивается? Где-то здесь, правильно? Я внимательно смотрел, когда ты её снимал.

Вот странно, думал Максим. Он всё видит, всё слышит, кожа не потеряла чувствительности. А пошевелить даже пальцем, даже моргнуть — не может. Уж лучше бы он сознание потерял. Р-раз, и всё. Точно заснул… И никогда больше не проснулся.

— Я тебя специально на эти скалы вывел. Слышал, как ты следом ломишься. Затаился, выждал, пока ты мимо пройдёшь и…

Орсия вдруг громко икнул и… упал рядом. Нет, не рядом! Он стоял на коленях у самого обрыва, и теперь перевалился через край. Сначала медленно, будто сам не веря в происходящее, а потом всё быстрее и быстрее полетел вниз. Он судорожно дёргал руками в воздухе, сучил ногами, но перевернуться всё равно не успевал. Он падал именно так, как собирался сбросить Максима — вниз головой. И об каменную плиту хряснулся именно так, как представлялось — забрызгав её мозгами. Но если бы он и не свалился с обрыва, это бы его не спасло. Из-под левой лопатки у княжича торчала стрела.

— Убедился, что женщина может натянуть тетиву? — зло крикнула ему вдогонку Огница, подбегая к обрыву. Плюнула вниз в сердцах, затем, спохватившись, присела возле Максима. Перевернула его на спину.

— Макс, ты живой? Вижу, живой! Он тебя из глушила, да? Гад! — Она положила на землю лук, сняла колчан. — Ничего, это скоро пройдёт. Ты полежи пока, а я вниз слазаю. Сумка этого гада свалилась, а там оружие и костюм, наверное. И стрелу вытащить нужно, чтобы когда найдут, не сразу поняли, что с ним стряслось. Я мигом, здесь не высоко!

Ого, «не высоко!» С пятиэтажный дом будет. И крутизна. Максим хотел удержать её, не пустить. Но как?! Тело не подчинялось.

Огница вскочила, прошла вдоль кромки, выбирая место для спуска. Выбрала. Присела, обернулась к обрыву спиной, опустила туда ноги. Потом и вовсе исчезла за кромкой. Повернуть голову Максим не мог, потому не видел, что происходило дальше.

Зато слышал он всё прекрасно.

— Глядите, там Орсия! Орсия разбился!

— Не разбился, ты что, стрелу не видишь?! Наверняка та рыжая сука его убила. Зря мы их всех не прикончили!

— Вон там, на скале! Это же она!

— А, дрянь, не уйдёшь!

Максим застонал от ужаса и бессилия. Он думал, что это страшно — когда княжич волок его к обрыву. Или когда в Отстойнике за ним гнались мошки, когда камень гвыха попал в ногу, когда никак не мог выбраться из-под земли в Од’дмере. Но теперь понял — на самом деле умирать не страшно. Страшно, когда рядом убивают дорогого тебе человека, а ты ничего, — ровным счётом ничего! — не можешь с этим поделать.

Он зарычал, напрягся, заставляя хоть какие-то мышцы подчиниться. И они подчинились! Максим перевернулся на живот.

Огница лежала внизу, рядом с трупом княжича. Нет, она не разбилась, видно, падала с небольшой высоты. Одна стрела попала ей в бедро, вторая — в спину, чуть выше поясницы. Девушка была жива и сознание не потеряла. Она тянулась к сумке, она уже дотянулась, расшнуровывала тесёмки.

— Стойте! — заорали из лесу. Максим не видел охотников за кронами деревьев, но и так было понятно — они там. — Не подходите! У рыжей суки оружие!

Огница приподнялась, опираясь на локоть, потянула из сумки станнер… Но выстрелить она не успела. Вжикнула ещё одна стрела. Ох и метко стреляли брехи! Огница дёрнулась, выгнулась, вцепившись пальцами в древко торчащей из груди стрелы.

— Есть! Сейчас я ей голову отрежу.

— Не ходи! Я лучше отсюда добью суку.

Охотники выступили из-под деревьев, и Максим увидел их. Трое, из ватаги Орсии. С такой позиции он мог срезать их одним выстрелом — шевельнуть стволом, и готово. Но вынуть станнер из сумки, прицелиться — сил не было.

Сил хватало лишь для одного: самому упасть вниз. Скафандр удар выдержит, вон с какой высоты они в воду сигали! И он сможет прикрыть Огницу собственным телом от следующей стрелы, которая её наверняка добьёт. А потом… о «потом» он не думал. Он летел вниз.

Удар получился громкий и звонкий, будто не человеческое тело упало на камень, а металл. И странно, он словно подключив разомкнутые контакты внутри. Нет, полностью онемение в мускулах не прошло, но беспомощной неподвижности больше не было. Максим дотянулся, вынул станнер из ладони девушки, полоснул лучом по нападавшим.

Прицелиться как следует он не смог, но задел чувствительно. Натягивавший тетиву брех заверещал, выронил лук, замахал руками. А Максим всё бил и бил в их сторону.

Потом заряд кончился — Огница не ошиблась в расчётах. Но к тому времени от охотников и след простыл.

Огница была жива. Пока жива. Максим не тешил себя иллюзиями — в ватаге у Орсии было не трое приятелей, а дюжина, так что противник вполне мог вернуться с подкреплением. Следовало уходить немедленно и уносить девушку. Но как нести, если и сам на ногах пока устоять не можешь?!

И тут он увидел — прямо за спиной, под обрывом, откуда он падал, зияла расщелина. Тёмная, наверняка глубокая. Настоящая пещера. Забиться туда и отсидеться, пока ноги и руки не начнут нормально двигаться. Если затаиться, то может, брехи и не найдут? Решат, что они сбежали, отправятся в погоню? В любом случае, у него ещё один станнер есть, заряженный. В пещере можно будет долго отбиваться. Пока не… И об этом думать не хотелось.

Максим встал на четвереньки, попытался аккуратно волочь девушку. Стрелы в спине и груди мешали, правильнее было бы вынуть их, перебинтовать. Но ни сил, ни умения для такой операции у него не было.

Затащить Огницу в пещеру он смог. И увидел кровавую дорожку, тянущуюся за ней. Широкая, ярко-алая, хорошо заметная издали. Он подумал, что надо бы вернуться, смыть кровь водой из озерца. Но полоса была слишком широкой. Слишком алой.

Огница дышала мелко, прерывисто, всхлипывая и посвистывая при каждом вдохе. Всхлипывало и свистело у неё внутри, а на губах пузырилась пена, тёмная в полумраке пещеры. Шерсть на лифе, прикрывающем грудь, скомкалась, сделалась липкой. И юбка была влажной и липкой. И липкими были руки у Максима, по самый локоть. Липкими и солёными.

На Земле он знал, что нужно делать, если кто-то попал в беду, — вызывать неотложку. И в Вирии сёстры Белого Ордена всегда были начеку, потому несчастный случай никогда не заканчивался смертью. И в Добрии были свои лекари, и наверняка они что-то умели, знали какие-то лекарства. Неизвестно, смогли бы они вылечить Огницу или нет, но попытались бы! И в Од’дмере, и в Коолайнеле кто-то пришёл бы на помощь. В крайнем случае, рядом был Шур, всё знающий и всё умеющий. Здесь ждать помощи было не от кого. А значит, надежды не оставалось. И единственное, что он мог — это ползти всё дальше в пещеру. Пока та не сошла на нет, и он не ткнулся носом в холодный скользкий камень.