Воровской дневник - Николай Иванович Леонов

– Что не видела Андрея с утра четверга. Я спрошу, можно?

– Все, что хочешь, – разрешил Стас.

– Ты, значит, работаешь в полиции?

Стас и Лев переглянулись.

– Ну, я тебе об этом не говорил, – пожал плечами Крячко.

– Как тесен мир… – пробормотал Тихомиров.

Эту фразу Гуров уже слышал. Похоже, она была любимой у Олега Анатольевича.

– Ты так и будешь бегать туда-обратно? – поинтересовался Крячко.

Тихомиров остановился и оперся руками о письменный стол, который тоже был черным.

– Что же теперь делать? Что же делать?

Он растерянно переводил взгляд с Гурова на Крячко. «Совершенно потерялся, – решил Лев. – Вон как его вышибло-то. Сына, похоже, любит очень сильно, несмотря ни на что».

– Сядьте, – скомандовал Гуров, указав подбородком на стул.

Приказной тон сработал. Тихомиров послушно сел и сложил руки на коленях. Волосы закрывали его лицо по обе стороны, отчего оно казалось очень худым.

– Спасибо, – поблагодарил Лев. – Лучше так, чем метаться от стены к стене без пользы дела.

– Да, так определенно лучше, – тут же согласился Тихомиров. – Но что же делать?

– Сделаем все, что в наших силах, – пообещал Стас. – А пока что возьми себя в руки. Надо поговорить.

– Я готов, – тут же повернулся к нему всем телом Тихомиров. – Но я же ничего не знаю. Я не виделся с ним что-то около года… сколько точно, я не считал. Молодой идиот. Его мать сказала, что он вел себя как обычно, что они не ссорились, а дома было все в порядке. Послушайте, а может ли быть такое, что он просто загулял? Ну вот, знаете… ну… загулял? Понимаете?

В его взгляде читалась отчаянная надежда на то, что его слова являются правдой, и Гуров решил, что у Стаса лучше получится общаться со своим знакомым.

– Могу я попросить стакан воды? – спросил Лев.

– Из двери налево, – Тихомиров махнул вытянутой рукой в левую сторону.

– Спасибо.

Выйдя из комнаты, Гуров пошел в указанном направлении и действительно оказался в небольшой кухне с панорамными окнами, из которых открывался шикарный вид на лесной массив, отделяющий жилой комплекс от шумного мегаполиса.

На столе было пусто. Ни бутылки с водой, ни графина, ни стакана. Просто пустой стол, за которым никто никогда не завтракает и не обедает. В мойке для посуды не наблюдалось следов от воды, Лев смело распахнул створки кухонного шкафа, в котором, кроме коробки зефира в шоколаде, ничего не было. В соседнем шкафчике нашлись пластиковые стаканчики в нетронутой упаковке, а в холодильнике – остатки корейской морковки на тарелке.

Гуров налил в стакан воды из-под крана и сделал пару глотков. Подумав, сполоснул стаканчик и снова наполнил его водой. На этот раз для Тихомирова. Решил, что тому не помешает. Но прежде чем вернуться в гостиную, Гуров решил осмотреться.

Из кухни можно было выйти в другой коридор, и Лев, прихватив с собой стакан, осторожно ступил в полумрак. Пол был устлан пушистыми ковровыми дорожками, поэтому можно было не волноваться, что его шаги услышат. Он остановился почти сразу же. Перед собой он увидел приоткрытую дверь, за которой виднелся край кровати, покрытой полосатым пледом. Сделав шаг вперед, Гуров прислушался. Полная тишина. Если в комнате кто-то есть, то затаился.

И Гуров решился. Он поднял руку и дважды негромко постучал по двери, отчего она открылась еще шире, предоставляя сыщику возможность рассмотреть половину комнаты.

– Прошу прощения, – произнес Гуров.

И снова никакого ответа.

Он заглянул внутрь, но перед этим отметил, что за дверью никто не прячется – расстояние между полом и нижним краем двери ничто не загораживало. Но заходить не стал. Со своей позиции он мог увидеть все что нужно.

Комната была пуста, как и кровать, которую покрывал полосатый плед. Стены были окрашены светло-желтой краской, а газовые занавески вообще были золотыми. Шик, достаток, богатство. Неужели хозяйская спальня? Взгляд Гурова привлекло яркое пятно – на спинке стула, стоявшего возле окна, он увидел небрежно наброшенный бюстгальтер оранжевого цвета.

«А вы не монах, Олег Анатольевич, – отметил про себя Гуров. – И хоть и рановато делать выводы, но на заметку взять надо. Только вот куда же вы даму свою спрятали, если она даже одеться толком не успела?»

За спиной послышались шаги. Они доносились со стороны кухни, и тот, кому они принадлежали, мог сильно удивиться, заметив незнакомца со стаканом воды в руке.

В проеме, заслонив свет, появилась широкая фигура Стаса.

– Ты куда делся? – строго спросил он.

– Заблудился, – нашелся Гуров и снова оказался на уже знакомой кухне.

– Немудрено, – согласился Крячко, заглядывая в коридор. – Что-нибудь интересное нашел?

– Потом расскажу.

Олег Анатольевич от воды отказался. Поставил стаканчик на стол и забыл о нем.

– У вас тут лабиринт, – заявил Гуров. – Я кухню сто лет искал, а потом вообще вышел не с той стороны.

Ему нужна была реакция Тихомирова на сказанное. Испугается ли он, узнав о том, что по его хоромам шляется полиция? Или его встревожит что-то иное?

«Ну давай, дрогни», – подумал Лев.

– Я нечасто бываю дома, – ответил Тихомиров. – Порой и сам пытаюсь вспомнить, в какую сторону идти.

– А сколько у тебя комнат? – спросил Стас.

– Пять. Еще две кладовые, помещения для стиральной машины, гардеробная, – перечислил Тихомиров. – Много. Мне столько не нужно. Когда я решил сюда переехать, то купил первую попавшуюся квартиру. Предложили эту, и я даже не поинтересовался подробностями. Какая разница, где ночевать или пить кофе по утрам? И потом, чаще всего я остаюсь в офисе. Оборудовал себе там спальню в комнате отдыха и чуть свет начинаю работать.

– Разница есть, – не согласился Гуров. – Но если вам все равно, то это дело другое. А почему вы сегодня решили приехать домой? – Лев сел на диван рядом со Стасом.

– Заехал, чтобы душ принять. Потому что несколько дней ночевал именно в офисе, – с неожиданным вызовом ответил Тихомиров. – Вас интересует история моих перемещений?

– С этим разберемся, – заверил Гуров. – Это был обычный вопрос. Действительно же, огромная квартира, а вы здесь один…

Тихомиров провел рукой по лбу и посмотрел на ладонь.

– Жарковато. У нас рано топить начинают, – пробормотал он и потянулся к стаканчику с водой.

Отпив немного, он наконец-то пришел в себя. Успокоился, собрался. Гуров мог поклясться, что растерянное и уставшее выражение его лица на мгновение стало высокомерным. Поза Тихомирова тоже изменилась. Он откинулся на спинку стула и широко расставил ноги в разные стороны, а ведь до этого сидел, сдвинув колени и сутулясь, словно перепуганный школьник в кабинете директора.

– Я хотел бы внести ясность относительно моей