Русский ад. На пути к преисподней - Андрей Караулов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Полторанин открыл дверь и поманил Коржакова пальцем.
– Вот шта, Александр Васильевич, – Ельцин разлил коньяк. – Утром скажите Илюшину, пусть все отменяет: мы едем в Завидово. В субботу вызовите туда Шапошникова, Баранникова и… наверное… Грачева Павла.
Рюмка дождалась, наконец, своего часа. Ельцин сгреб ее в кулак, она взлетела в воздух, звонко, с разбега ударилась о другие рюмки и вдруг разорвалась на куски, на стекла и стеклышки, брызнув на Ельцина коньяком.
– Ух ты! – вздохнул Коржаков.
Осколки упали к ногам Президента.
– Ты подумай, – обескураженно протянул Ельцин. – Раздавил, понимашь…
– На счастье, на счастье, – засмеялся Полторанин. – Быть добру, Борис Николаевич, быть добру!
И – пошло-поехало…
Утром, на свежую голову, Ельцин повторил, что он едет в Завидово – вроде как на охоту и там, в лесу, подальше от всех, он хотел бы встретиться с «силовым блоком».
Если секреты – значит в лес!
Ельцин не доверял кабинетам (привычка), он доверял только лесу, природе, этим просторам!..
Коржаков объяснял, что «жучок» может быть и в одежде, поэтому всю одежду поменяли на совершенно новую, даже белье.
Зачем понадобился Грачев, если вызывают Шапошникова, формально – его начальника невозможно понять.
Приказы Ельцина кто обсуждает?
Завидово – резиденция Верховного Совета, не администрации, Хасбулатов сразу забрал Завидово под себя, но Ельцин твердо сказал: Завидово.
Генерал-полковник Грачев получил команду: готовить встречу.
Немедленно.
Грачев нервничал: рано утром он уговорил Ельцина лететь в Завидово вертолетом, борт должен был подняться в 13.40, но в Завидово начался ветер, переходящий в бурю.
Ну какого черта – да? Вот кто тянул Грачева за язык?
Летом, когда приезжал генерал Пауэлл, председатель объединенного комитета начальников штабов Вооруженных сил США, Грачев повез его в Тулу к генералу Лебедю, в лучшую воздушно-десантную дивизию Советского Союза.
Грачев ходил гоголем. Он был самым молодым (Язов выдвинул!) командующим Воздушно-десантными войсками страны за всю их историю.
В июне 91-го Язов и Ачалов, его заместитель, посетили Вашингтон, где Пауэлл (не без ехидства, конечно) демонстрировал перед ними боевую мощь Нового Света. «Вы…лись мастерски», – хмуро заметил Ачалов. Сейчас – высокий ответный визит.
Пауэлл въезжал на полигон, когда поднялся вдруг такой ураган, будто ветер решил уничтожить всю землю сразу. Грачев смутился: «Господин генерал, рисковать людьми не будем!» Но после двух стаканов водки за боевую дружбу между СССР и США молодой командующий разгорячился: «Офицеры, слушать приказ! Самолеты – в воздух!»
Лебедь и Пауэлл наперегонки бросились его отговаривать, причем американский гость испугался не на шутку: «Мистер главнокомандующий, зачем? Стихнет ветер… и вот тогда…» Нет, надо знать Грачева: «Сейчас увидите, суки, как умирают русские солдаты!»
Перепуганные ребятишки-десантники разбежались по самолетам. Для них приказ Грачева – это приказ Родины. В итоге: шестнадцать перебитых ног, одна сломанная спина и один труп.
Увидев, как бьются люди, Пауэлл протрезвел: «Господа, что вы делаете?! Зачем?..»
В горах Гиндукуша, где Грачев воевал целых пять лет, он, герой Афганистана, был дважды контужен, получил семь ранений (два серьезных и одно очень серьезное), прыгал с горящего вертолета и дважды подрывался на минах-ловушках.
В войсках Павел Грачев был живой легендой. Десантники его обожали, московские генералы – боялись.
В декабре 86-го разведотряд Грачева попал в засаду. «Духи» подстерегли десантников в скальном разломе возле селения Баях. Погибли пять человек, Грачев знал их поименно: Алексей Кастырной, Иван Поташов, Сергей Осадчий, Владимир Токарев и Борис Местечкин. Грачев тут же по тревоге поднял дивизию, «духов» поймали, и Грачев лично, перед строем, расстрелял их из своего автомата…
Адъютант принес телефон с огромным мотком проволоки.
– Соедините меня с Коржаковым, – приказал Грачев.
Он кругами ходил вокруг старого дачного дома. Каждые пятнадцать минут дежурный адъютант докладывал метеосводку. Ничего хорошего: шквал.
Пискнул телефон. Адъютант, бравый подполковник, нажал кнопку, снял трубку и молча протянул ее Грачеву.
– Саша… это я… – тихо сказал Грачев. – Знаешь, тут докладывают… над лесом буря, лететь нельзя…
– Над каким еще лесом? – насторожился Коржаков.
– В Твери, Саша.
– А, в Твери… – протянул Коржаков. – В Твери, значит? Над полями да над чистыми?
– Над ними. Санек… а, Санек… доложи Борису Николаевичу, пожалуйста…
– А ты, командир, сам позвони. Не стесняйся, командир! Так, мол, и так, товарищ Президент Российской Федерации, я, боевой генерал Грачев, хотел вые… перед вами, причем – как всегда, не думаю, но неувязочка сейчас образовалась, в сводку не глянул…
Грачев не любил Коржакова: злой. А злые люди – они как змеи…
– Ты, командир, че раньше думал? Ты где раньше-то был, командир?
– Где?! В гнезде! Буря только что началась, понял?!
– Вот и докладывай!
– Саша!
– Да пошел ты…
Телефон поперхнулся лихорадочным тиком.
Сволочь! Почему вокруг Ельцина столько сволочей?
– Товарищ Председатель Государственного комитета РСФСР по оборонным вопросам! – Адъютант тянулся перед Грачевым так, будто хотел стать выше берез. – Министр обороны товарищ Шапошников просит взять трубку!
– Просит, значит, давай, – буркнул Грачев.
Черный «кейс» с телефоном стоял рядом, на лавочке.
– Генерал-полковник Грачев! Слушаю!
– Приветствую, Пал Сергеич, – пророкотал Шапошников. По натуре Шапошников был оптимист, а оптимисты всегда действуют на нервы своей бодростью. – Ты скажи… мы летим или не летим?
– Видимость – тысяча, облачность – сто, ветер – тридцать.
– Понял тебя, – Шапошников задумался. – Значит, по асфальту?
– А это не я решаю, Евгений Иванович. Я не Коржаков!
С некоторых пор Грачев откровенно хамил министру обороны страны, но маршал этого как бы не замечал.
– Я… думаю так, Пал Сергеич: может… в моем «членовозе» помчимся? Я б за тобой заехал, тем более разговорчик есть…
Шапошников – министр, Грачев (по статусу) его первый заместитель. Кому за кем заезжать?
«Новое мышление», – догадался Грачев.
– А что, Евгений Иванович, есть вопросы?
– Есть, Паша. Возникли.
– Так, может, я подскочу?
– А в кабинете, Паша, не поговоришь…
Для Грачева не было секретом, что Шапошников боится собственной тени.
– Буду рад, товарищ министр обороны! И жена будет очень рада.
– Паша, сейчас не до жены, сам знаешь.
– Не-е, я к тому, что перекусим…
– Ну, жди!
На самом деле Грачев относился к новому министру обороны на редкость спокойно: Шапошников – мужик компанейский, невредный, в генеральском застолье откровенен, хотя сам – почти не пьет.
Год назад, в 90-м, Язов убедил Горбачева: если страна не хочет, чтобы ее солдаты и офицеры погибали от голода, армия сама должна зарабатывать деньги; крайне выгодно сдавать под коммерческие рейсы боевые самолеты и корабли. Президент СССР почему-то не сообразил, что на коммерческих рейсах будут зарабатывать не солдаты, а генералы. Грачев знал, что Дейнекин, главком ВВС, лично контролирует (с подачи Шапошникова?) всю коммерцию военного аэропорта Чкаловский. Честно говоря, Грачев тоже очень хотел попробовать себя в бизнесе, но он, во-первых, не знал, как это делается, а во-вторых, был – пока – полководцем без армии, она подчинялась Горбачеву и Шапошникову.
Подошел адъютант: опять Коржаков.
«Замучил, гад», – поморщился Грачев.
– Чего, генерал?
– А ничего, Паша. Нич-че хорошего. Позвони, говорю, шефу, он ждет.
– Ветер тихнет, слышишь? С-час придет хорошая сводка.
– Позвони, бл… – Коржаков кинул трубку.
Борис Николаевич был на даче.
– Алло, у телефона генерал-полковник Грачев. Соедините с Президентом… Пожалуйста.
Ельцин тут же снял трубку.
– Товарищ Президент Российской Федерации! В военных округах на территории России все в порядке! Докладывал Председатель Государственного комитета РСФСР по оборонным вопросам, генерал-полковник Грачев!
– Ишь ты… – хмыкнул Ельцин.
– Теперь, товарищ Президент, разрешите доложить по вылету на объект…
– А што-о тут докладывать?.. – Ельцин не произносил, а как бы отрыгивал из себя слова. – Замутили, понимашь, всех, напредлагали Президенту, а теперь от меня прячетесь…
– Я не прячусь, – доложил Грачев. – Я на даче, Борис Николаевич!
Ельцин был пьян.
– Бо-орис Николаевич…
– Шта? Я – Борис Николаевич, и шта-а?! Значит, так. Вы – на вертолет, мы – в машины. Мы… на машинах поедем, вы – по небу. Вопросы есть?
– Никак нет, товарищ Президент! Буду с гордостью встречать вас на объекте!
– Тогда вот давайте, летите, – смягчился Ельцин. – Ну и… поаккуратней там, понимашь…
Отходчивый человек, наш президент!
– Есть быть аккуратнее! – Грачев всегда совершенно замечательно изображал оптимизм.
