Святилище кровавой луны - Зиан Шафер

Но мне не нужно любить себя, чтобы знать: меня зовут Дэкс. Я воровка, я убийца, и я не сломаюсь из-за мужчин. Я – потерянная принцесса и та, кого они называют Спасительницей. Но никого не спасти. Вместо этого все обречены на вечные муки.

– Может, мне стоит дать это обещание за тебя? – говорит он.

Я хмурюсь и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него и на серебристый свет, который целует его гладкую кожу.

– Ты станешь ненавидеть меня?

– Нет, – у него вырывается мягкий смешок. – Я обещаю, что не буду ненавидеть тебя.

– Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать. – Кики вздыхает в моей руке, со стоном переворачиваясь на бок.

– Когда Ико рассказал обо мне, ты испугалась. – Он колеблется, прежде чем спросить: – Ты меня боишься?

Я на мгновение задумываюсь.

– Я боюсь будущего, – поправляю я. – Слишком много неопределенности, и это пугает меня. – Я останавливаюсь на этом, но он смотрит на меня, ожидая продолжения. – Жадность меняет людей. Она разрушает моральные устои человека, и когда дело доходит до драки, кто знает, как кто-то из нас отреагирует? Возможно, сейчас ты не желаешь мне зла, но все изменится, когда кто-нибудь завладеет кольцом.

Он сжал зубы.

– Тогда, как только я освобожусь, беги отсюда как можно дальше. Спрячься там, где я никогда тебя не найду. Тогда, и только тогда, ты будешь в безопасности. Я не смогу простить себя, если когда-нибудь причиню вред тебе или твоей семье.

Я начинаю поглаживать кики бо́льшим количеством пальцев, чтобы отвлечься от бури, назревающей в моей голове.

– Как только мы разрушим связующее заклятие, наши пути разойдутся. Мы никогда больше не увидим друг друга. – Я не должна грустить из-за этого, но мне все же тоскливо, и я хотела бы знать, чувствует ли он то же самое.

Он кивает один раз.

– И тогда ты вернешься к своей прежней жизни.

Теперь я даже не понимаю, что это значит.

* * *

Теперь, когда я стою на твердом дорожном покрытии, я чувствую опору.

Кики убегает через кустарник в том направлении, откуда сильнее всего пахнет едой. У меня сжимается сердце, когда я смотрю, как она удаляется, ведь мы больше никогда не увидимся, и в этот момент все, о чем я могу думать, – это о своем желании осесть. Я могу представить эту картину: каждый день, просыпаясь за несколько часов до восхода солнца, я открываю антикварный магазин волшебных предметов и всяческих сверкающих вещиц. Живу в квартирке над ним, и у меня есть старая собака, которая следует повсюду за мной по пятам, составляя мне компанию днем и согревая ночью. Я выбрала королевство, куда почти не забредают чернокровники и Заря Безупречности, и перестала оглядываться через плечо каждые несколько минут.

– О чем ты размышляешь? – голос Гидеона окутывает меня, как теплое одеяло, и на секунду я перестаю чувствовать шипение холодного воздуха на своей коже.

– Это была бы блаженная жизнь, осесть в одном месте, почувствовать стабильность. – Стиснув зубы, чтобы они не стучали, я обхватываю себя руками, попутно выжимая дождевую воду из ткани. Он снимает свое пальто, набрасывает его мне на плечи, укутывая и согревая меня. Тепло впитывается в мою кожу, и я слегка расслабляюсь.

– Спасибо, – бормочу я.

– И все же скука – это не то слово, которое я бы связал с тобой. – Он бросает на меня косой взгляд, когда я смотрю на свое отражение в окне одного из зданий, стоящих вдоль улицы, и вытираю черные струйки сурьмы, стекающие по моему лицу. Я оглядываюсь по сторонам, отмечая тот факт, что мир кажется намного меньше, чем с крыши.

– Не скука, а безопасность. Называй «стабильностью», если хочешь. – Я не утруждаю себя мысленным разговором с ним. Те, кто ходят по улицам, находятся в состоянии алкогольного опьянения. Вытирая последнюю каплю сурьмы, я иду, придерживая туфли за завязки и покачивая ими в такт шагам.

– Ты думаешь, это сделает тебя счастливой? – Его вопрос сбивает меня с толку. Была ли я когда-нибудь счастлива?

Я запрыгиваю на бордюр, в то время как Гидеон продолжает идти по улице. Несмотря на то что я стою на возвышенности, его рост все равно превышает мой. Я задумываюсь еще на мгновение, прежде чем, наконец, ответить:

– Я думаю, было время, когда жизнь была более… более приемлемой. – Может быть, я чувствовала какое-то подобие счастья, играя в саду со своей сестрой? Был период времени, когда у меня кружилась голова от моей новообретенной свободы. Но счастлива? Я бы хотела встретить кого-нибудь, кто был бы по-настоящему счастлив.

Виски подкатывает к моему языку, и я оглядываюсь вокруг, пытаясь определить источник его гнева, но не вижу ничего, кроме его потемневших глаз, устремленных на меня.

– Это история, которую родители рассказывают своим детям на ночь, чтобы предотвратить ночные кошмары, – говорит он. – Это не значит, что это не то, к чему ты не можешь стремиться.

– На тот случай, если я стану полностью свободной, может быть, я попытаюсь стать одной из этих историй, – тихо бормочу я.

– Ты знаешь, божества…

Он замолкает, когда кровь отливает от моего лица. Взрыв смеха разносится в воздухе, когда дверь таверны на другой стороне улицы распахивается.

– Захлопни свою мерзкую пасть, – смеется мужчина. Игривые белые глаза смотрят на его друга, а длинные серебристые дреды спутываются у него на спине на два оттенка темнее его кожи. Но это не то, что заставляет меня увериться в том, что это тот самый эльф, который раньше охранял коридоры моей спальни, – пять рваных шрамов на его шее, омрачающие темную кожу. Эвин.

– Ты отстойно метаешь дротики. Держу пари, что все по-честному, – ворчит эльф с зеленой кожей.

Я отворачиваюсь, судорожно пытаясь отыскать какой-нибудь переулок, где можно спрятаться, но ничего поблизости нет. Черт, черт, черт, думаю я, пока их шаги приближаются ко мне.

Опустившись на колени, я закрываю волосами лицо и притворяюсь, что надеваю туфли.

«Кто он?» – Гидеон рычит, принося с собой волну миндаля и виски.

«Кое-кто из моего прошлого».

– Твоя мама метает дротики лучше тебя, – подначивает Эвин.

«Да, продолжай вести себя как идиот», – думаю я, медленно завязывая шнурки, пока они идут параллельно тому месту, где я нахожусь. Меня пугает то, что он отличный солдат, отчего он становится сообразительным идиотом.

– Не упоминай мою мать своим поганым языком, – шипит зеленый эльф, отчего Эвин только сильнее покатывается от смеха.

Как только они оказываются за моей спиной, я снимаю туфли и спокойно