Горная весна - Александр Авдеенко

Алена как зачарованная смотрела на мужа. Пройдет год, десять, тридцать лет, вся жизнь промелькнет с ее большими радостями, и все равно никогда не забудется вот этот Андрей, каким видит она его сейчас…

- Аленушка!.. - Он переступил порог калитки, протянул руки и обхватил жену за скользкие, мокрые плечи. - Ты чего? Дома что-нибудь?

- Ничего, Андрей, честное слово, ничего! - горячей скороговоркой произнесла она. Когда его руки перестали сжимать ее плечи, Алена добавила с усмешкой: - А ты, оказывается, пугливый! Вот не ожидала! Я думала, пограничник готов к любому происшествию.

«Я пограничник здесь, на границе, а дома… дома я простой смертный», - так хотел ответить Алене Смолярчук. Но только спросил:

- Что, соскучилась? Пришла проведать?

Алена оглянулась на часового. Отстранив от себя мужа, сказала с безжалостной насмешкой:

- Смотри, какой наивный муж! Не дождешься, чтобы я к тебе на заставу в такой дождь зря бегала! Пришла сейчас в виде исключения… попрощаться. - Она засмеялась, стиснула его руки, прильнула к его груди лицом: не верь, мол, не верь моим словам!

Но он все-таки поверил.

- Попрощаться? - голос его прозвучал тихо, почти испуганно.

- Ну да. Мобилизована райкомом. Уезжаю на спасательные работы. Наводнение на равнине. Видишь, вот и машины ждут меня.

И тут только Смолярчук увидел за спиной жены черную громаду грузовика и понял, зачем Алена явилась сюда в такой неурочный час. Но и поняв, он не сразу примирился с тем, что она покинет его.

- С кем же ты едешь? - растерянно спросил он.

- Да вот с ними… с моей бригадой. - Алена повернулась к машине и кивнула на черный крытый брезентовый кузов. - Нас четырнадцать человек. Я назначена бригадиром.

- А что же ты там будешь делать? Где будешь жить? И вообще, как же это так? Мне ничего не сказали, не предупредили…

Алена задорно рассмеялась:

- Не беспокойся, Андрюша! Встретишь меня в таком точно виде, в каком провожаешь. До свидания!

- Постой, Аленушка!

Он продолжал крепко держать ее руки. Он хотел, чувствовала Алена, сказать ей что-то очень важное. Алена с нетерпением ждала этих слов, а он медлил, молчал. Так и стояли они под неутихающим ливнем, прижавшись друг к другу мокрыми от дождя лицами. Подумать только, неделю или две суждено им не видеться! Через год или через пять лет расставания, возможно, будут чаще и длительнее, но все они легче перетерпятся, чем это, первое. Тяжело разлучаться именно теперь, когда до конца присмотрелись друг к другу, когда загладили все заусеницы и шершавины характеров.

…Дождь усиливался. Там, далеко на равнине, где бушевала вышедшая из берегов Тисса, не утихал гром и полыхали яркие молнии. По одубевшей брезентовой крыше грузовика стекали черные струйки. Шофер включал и выключал подфарники, заводил и глушил мотор, а Смолярчук и Алена все еще прощались.

Загремела калитка, и на ее пороге с фонарем в руках, в широченной плащ-палатке на плечах показался Волошенко:

- А, вы все еще никак не расстанетесь!

Алена засмеялась, уперлась руками в грудь мужа, пытаясь оторваться от него. Он не отпускал ее, шептал:

- Так смотри же!

Волошенко направил луч фонаря прямо на старшину:

- Товарищ муж, имейте великодушие, отпустите свою жинку на волю, а то, видите, даже неодушевленный грузовик рычит от нетерпения и ярости.

Алена, наконец, вырвалась из объятий Смолярчука, побежала к машине, размахивая дождевиком.

- До свидания, Андрей! - крикнула она, вскакивая на подножку грузовика.

Шофер отпустил педаль сцепления, дал газ, и машина резко, как застоявшийся конь, понеслась от заставы, распарывая темноту двумя длинными мечами лучей. Смолярчук, Волошенко и часовой молча смотрели вслед сигнальным огням уходящей машины, и каждый, наверно, думал о том, что нельзя пересказать словами.

- Эх!.. - воскликнул Волошенко.

Он надвинул на глаза фуражку, поскреб затылок, вздохнул и направился на заставу. Ушел и Смолярчук.

А часовой, обойдя заставу, вернулся к воротам и здесь остановился. Он посмотрел на то место, где недавно стояли Смолярчук и Алена, улыбнулся и пошел дальше…

Семь дней и ночей боролись люди с Тиссой. Ливни на восьмой день внезапно прекратились. К этому времени в горах растаял весь снег. Карпаты уже чернели и зеленели под весенним солнцем, светившим и гревшим так, будто ничего не случилось. На ясном небе от зари до зари не показывалось ни одного облачка. Вошли в свои берега и посветлели бурые воды Тиссы. Иссякали с каждым часом горные потоки. На равнинных местах обнажались каменные глыбы, занесенные сюда из ущелий Верховины. Прибрежные поля, сады, дороги и деревенские улицы были густо, как градом, покрыты речной галькой. В стальных переплетах мостов, переброшенных через Тиссу, торчали застрявшие деревья с вымытыми до бела корнями: ивы, тополя, яблони, груши, орех.

Сколько бы еще натворила бед обезумевшая Тисса, если бы люди не преградили ей путь!

Как только спасательные работы были закончены, Алена откомандировала бригаду. Через день, отчитавшись перед главным штабом по борьбе с наводнением в проделанной работе, она и сама отправилась домой. Добиралась на попутной машине.

Незабываемы закарпатские дороги тех дней! Колонна - за колонной, как журавли по весне, тянулись домой, в соседние области, грузовые машины: на Львовщину и Тернопольщину, в Дрогобыч и Станислав, в Черновицы и Кишинев. Проползли, сверкая белыми гусеницами, задрав к небу свои стрелы с ковшами, отлично поработавшие экскаваторы. Если бы не они, не были бы воздвигнуты так быстро на пути Тиссы защитные дамбы. Мощные амфибии, управляемые солдатами, пронесли по закарпатским дорогам свои огромные, цвета хаки панцыри. Сколько людей они спасли! Проплыли друг за другом китообразные понтоны, погруженные на прицепы тягачей. Неисчислимые потоки людей, машин и скота перекатились по этим упругим понтонным телам. С песнями на устах, с лопатами на плечах покидали притисскую землю батальоны пехотинцев и саперов. Какие бои они выиграли!

Несчитанные полки добровольцев со всех городов Закарпатья, Прикарпатья, восточных и юго-западных областей Украины разъезжались по домам, увозя с собой выросшую веру в то, что люди-братья непобедимы, что они могут творить чудеса, недоступные разъединенным людям.

Машина, на которой Алена добиралась домой, был тяжелый трехтонный вездеход с десятью массивными рубчатыми колесами, с буфером-тараном, с зарешеченными фарами, с букетиком первых подснежников, прикрепленным к боковому кронштейну рядом с круглым смотровым зеркалом. Этот грозно гудящий лесовоз, от которого шарахались на обочину все встречные машины, Алена остановила, подняв руку, на одном из перекрестков города Вилкок.

- Вы куда едете, товарищ водитель? - спросила Алена приветливо и чуть-чуть заискивающе, отдавая дань человеку, обладавшему счастливой возможностью доставить ее домой за два-три часа.

Водитель ответил не сразу. Он достал сигарету, помял ее темными, замасленными пальцами, чиркнул зажигалкой, пыхнул дымом. И только после этого он повернул голову к Алене и сощуренными, смеющимися, очень молодыми и очень черными, почти цыганскими глазами посмотрел на нее и в свою очередь спросил:

- А вы куда желаете ехать, товарищ пассажир?

- К Явору. Не по дороге нам?

- По дороге, - ответил водитель. - Садитесь. Милости прошу. Между прочим, нам было бы с вами по дороге, если бы вы решили ехать даже на Луну или на Марс, - веселой скороговоркой добавил он, распахивая дверцу кабины.

Последние слова водителя поколебали твердую решимость Алены быть дома как можно скорее. Она перестала улыбаться, насупила брови и отступила от лесовоза на обочину дороги. Нет, Алене не по дороге с таким уж очень любезным шофером. Пусть один едет, а она подождет другую попутную машину.

Шофер между тем, будто не замечая перемены в пассажирке, услужливо смахивал фуражкой пыль с пружинного сиденья и продолжал:

- Каждому человеку теперь по.дороге с вами, товарищ спасатель. Вы ведь боролись с наводнением, спасали утопающих и терпящих бедствие. Не ошибся?

Произнеся все это, водитель так хорошо посмотрел на Алену, так дружески улыбнулся, что ей стало стыдно, и она поспешила загладить свою вину: ответила ему щедрой, приветливой улыбкой:

- Рыбак рыбака видит издалека. Вы тоже спасатель? Не ошиблась?

- В самую точку угодили. Тысячу сто человек перевез из затопляемых районов в безопасные места. Тысяча сто сердец будут всю жизнь вспоминать меня добрым словом, желать здоровья и счастья. Садитесь скорее, не теряйте времени! - властным голосом сказал водитель.

Алена решительно расположилась в кабине рядом с шофером:

- Большое вам спасибо! Если бы вы знали, как я спешу домой!

- Пока еще не за что благодарить, товарищ… не знаю, как вас звать-величать. Путь у нас дальний: могу доставить вас на место в целости и сохранности, могу и против своей воли, конечно, без всякого умысла, в тартарары загнать.